Журнал «Вокруг Света» №07 за 1993 год
Шрифт:
Чтобы добиться этого, Толли предложил для начала заняться спелеологией в самой большой пещере Калифорнии (куда, кстати, нужно было спускаться двести футов на канате), потом прыгнуть с парашютом, провести в одиночку ночь в лесу — словом, с такими «тестами» не соскучишься. Дальше мы прошли через курс дыхательных упражнений, парилку, процедуры очищения и психологической групповой обработки. Все это, казалось, не имело непосредственного отношения к нашей будущей «карьере». И тем не менее после этого мы благополучно «пошли на огонь».
После того, как я прошла по огню 12 раз (10, как предусмотрено программой курсов, и еще два раза прежде), до меня дошло: нет двух совершенно идентичных прохождений. Порой уголья казались довольно горячими, тогда как по временам жар был фактически неощутим. Дважды угли даже показались мне холодными,
Я обнаружила, что усвоенные мною во время этого тренировочного курса уроки состояли большей частью не в том, что мне привили какие-то специфические навыки, а скорее в том, что нас всех научили по-иному смотреть на известные вещи, разбираться в тонкостях. Например, какое-то время меня мучил вопрос, почему одни огнеходы получают легкие ожоги, тогда как другие сходят с огненной «клумбы» без каких-либо повреждений. Никакой явной, легко обнаруживаемой разницы не было: те же самые лица (например, члены нашей подготовительной группы) на одном занятии обходились без ожогов, а на другом у них вскакивали волдыри. Единственная тенденция, которую я определенно обнаружила, заключалась в том, что ходившие увереннее (не обязательно быстрее, зачастую совсем наоборот) ожоги зарабатывали реже. Когда я спросила Пегги Бэркен, не обладает ли она какой-нибудь «противоволдырной» техникой, ее ответ последовал незамедлительно: «У меня тоже иногда бывают волдыри. Самое главное — не ступайте на огонь небрежно! Когда у меня стали появляться волдыри, мне пришлось повысить качество своей энергии». И она продолжала говорить, подчеркивая не какие-то механические факторы — например, как ходить, быстро или медленно,— а скорее неуловимые переменные, такие, как «энергия», «отношение», «умонастроение».
В последний день занятий, во время «церемонии по случаю окончания» курсов, я усвоила еще один урок. Церемония включала в себя нечто вроде ритуала с перьями — как у древних американских индейцев. Пока Толли клал шалфей на горящие уголья и молился, Пегги попросила нас подходить к ней по одному, а сама обмахивала каждого ритуальными перьями, что-то шепча каждому, так что остальные члены группы ничего не могли расслышать. Когда к ней подошла я, у меня не было никаких предварительных предположений относительно того, что должно произойти,— по сути дела, я уважала этот ритуал, но не ожидала ничего особенного. Однако, стоя около Пегги, как требовалось, с закрытыми глазами, я вдруг всем телом ощутила огромный прилив энергии — такой интенсивный, какого сроду до того не испытывала. А затем услышала слова Пегги: «Возьми эту силу!»
Понимаю, мои слова звучат «ненаучно», но я поехала на семинар, чтобы испытать все на себе и описать свои ощущения. Поэтому считаю необходимым вдаваться в подробности и быть исчерпывающе честной.
После завершения инструкторской подготовки я поняла, что ответов на вопросы относительно природы иммунитета « огнезащиты » мне отыскать так и не удалось. Однако это не было неудачей или поражением: зато теперь я сама могла ходить по огню и научить тому же других.
Главное — преодолеть страх
После учебы у Толли я сама провела ряд семинаров, обучая хождению по огню других людей не только в Калифорнии, но также в Швейцарии и Италии. Причем обнаружила, что мои поездки в Европу оказались, вероятно, более ценными для меня, нежели для моих учеников.
Во время поездок я очень скоро поняла, что, хотя многие европейцы слышали о ходьбе по огню в Индии и Греции, но не представляли, что этому можно обучить любого. Все проявляли исключительную осторожность, заговаривали о страховании и возможных осложнениях, как только речь заходила о том, чтобы самому испробовать хождение по огню. В то же время идея вызывала, как правило, громадный интерес и любопытство. В подобной ситуации я обычно сначала читала лекцию, во время которой описывала основные задачи курсов, показывала видеозаписи, а затем проходила два-три раза по «клумбе» из угольев 8 — 10 футов длиной. Как правило, после подобной демонстрации, которая широко освещалась в прессе, у меня появлялась возможность
В прессе меня зачастую изображали человеком, обладающим некими «психическими» силами или необычными дарованиями, которые якобы и помогают мне ходить по огню. Я решительно возражала против подобных домыслов, подчеркивая, что могу научить любого делать то же самое, но большинство журналистов предпочитали, чтобы все окружала некая дымка таинственности.
К моему удивлению, участники семинаров в Европе оказались большей частью совершенно открытыми к принятию поразительной человеческой способности, для них не составляло большого труда с учетом этого скорректировать свой взгляд на мир.
Обычно я предпочитала группы поменьше — от 10 до 20 человек: тогда все участники могут расслабиться, разобраться в своих страхах, проблемах и целях и рассмотреть всевозможные способы, как этих целей добиться, а я — проконтролировать их состояние. Я ставлю себе задачу не заполучить как можно больше учеников, а скорее подвести их к тому, чтобы они сами изучили свои ограничения и психологические проблемы и поняли, каким потенциалом обладают. Я даю своим ученикам ясно понять, что, если к концу вечера никто, кроме меня, не захочет пройтись по углям, ни разочарований, ни обид с моей стороны не будет. Ходьба по огню становится эмоциональным пиком вечера, но никак не его целью. В моих европейских семинарах обычно около половины участников (а не 80 процентов, как в США) решаются пройтись по огню, становясь почти такими же возбужденными, как и калифорнийцы. Но волдыри при этом образовались у гораздо меньшего числа участников, чем в Америке. В одном случае волдырь появился через два дня после хождения, когда друзья все-таки убедили человека, что не обгореть было просто невозможно.
Приятно видеть, что интерес к хождению по огню растет во всем мире. Ильяс Абдулхакимов, инженер из города Грозного, решился на этот шаг после того, как поучился у Валерия Авдеева. Позже он так прокомментировал свою попытку:
«Когда имеешь четкое представление о том, что такое человеческий организм, понимаешь, что пик нашего физического и психического потенциала чаще всего проявляется в экстремальных ситуациях. Я с высочайшим уважением отношусь к Валерию Авдееву за то, что он отважился овладеть древним искусством хождения по раскаленным углям... И вот я сам стою перед раскаленными докрасна углями... Для достижения необходимого психофизиологического состояния я повторяю строчки стихотворения, которое специально выбрал для этой цели. Я убеждаю себя, что добьюсь успеха. Я настолько убежден в положительном исходе, что по окончании этих экспериментов не чувствую почти никакого возбуждения».
Я же по-прежнему после каждого нового хождения испытываю сильное возбуждение. Мысленно часто возвращаюсь к напеву, который услышала через несколько лет после завершения «подготовки к хождению по огню»:
Мы — новые люди,
Мы — старые люди,
Мы — те же самые люди,
Только глубже, чем прежде!
Обратить свой страх в силу
После учебы у Толли Бэркена и проведения собственных курсов до меня вдруг дошло, что мой рассказ о хождении по огню будет неполным, если я не напишу о другом хорошо известном инструкторе по огнеходству, Тони Роббинсе. Возможность ознакомиться с его методом представилась довольно скоро, когда Тони приехал в Сан-Франциско со своим знаменитым семинаром «Страх, преобразованный в силу: опыт хождения по огню». Я решила поехать и посмотреть на все своими глазами. Хотя я не делала тайны из того, что сама провожу подобные семинары, но решила, что будет лучше, если появлюсь как автор и редактор журнала «Psi Research» и попытаюсь участвовать в работе семинара, так сказать, на общих основаниях.
Более ста участников представляли собой весьма разношерстную группу. Самым младшим был шестилетний мальчик, а самой старшей — 64-летняя женщина: большинству же было лет тридцать-сорок. В ожидании, когда начнется церемония, многие пытались скрыть свое беспокойство, некоторые медитировали, сидя на полу в холле, и лишь кое-кто выглядел так, будто пришел посмотреть кино. Как я выяснила позднее, очень многих обеспокоил тот факт, что все происходящее фиксировалось на видеопленку; им вовсе не хотелось, чтобы об их необычном занятии узнали знакомые, в особенности коллеги по работе.