Журнал «Вокруг Света» №07 за 1993 год
Шрифт:
Но это не единственное разочарование, которое испытывают приезжающие в Альпы туристы, привыкшие к хрестоматийному образу сенбернара: огромная собака-спасатель, экипированная бочонком с коньяком, подвешенным к шее. Дело в том, что сенбернары никогда не носили таких бочонков. Они существовали только в воображении художников. Первым, кто ввел всех в заблуждение, был уже упоминавшийся английский живописец Лэндсир. Именно на его известной картине «Альпийские мастифы приводят в чувство заблудившегося путника», в деталях воспроизводящей эпизод спасения, одна из собак изображена с подвешенным к шее бочонком. Впоследствии этот выдуманный образ сенбернара стал кочевать из одной картины в другую.
Возможно, фляжка с алкоголем, как непременный
Как бы там ни было, но именно англичане в XIX веке первыми популяризировали сенбернара и дали ему это имя. В XI веке некий Бернард Ментонский открыл на перевале, разделяющем Италию и Швейцарию, небольшой постоялый двор, где могли заночевать путники. Благодаря этому убежищу путешествие через Альпы стало менее опасным, и движение через перевал возросло. Местные жители почитали Бернарда Ментонского за святого, потому что он давал кров путникам и защищал их от бандитов. В 1124 году он был канонизирован. Правда, многие до сих пор путают его со святым Бернардом Клайрвонским, основателем ордена кистерцианцев, возродившим в этих местах монашество. Отчасти в этой путанице повинен знаменитый девиз Бернарда Клайрвонского: «Любишь меня, люби и мою собаку».
В истории сенбернаров много примеров проявления высочайшего мужества и самопожертвования. Ныне эти качества большая редкость, и людям в данном случае есть чему поучиться у собак, к появлению которых, как убеждены многие, причастен сам Создатель.
Подготовил по материалам журнала «Smithsonian» Александр Солнцев
Гарри Гудини — покоритель оков
Ранние сумерки осеннего вечера упали на Манхэттен, и тьму за углами домов разгонял свет газовых фонарей. Под одним из них замер мальчик, в руках у него была открытая книга. Это был потертый экземпляр, купленный за 10 центов в букинистическом отделе книжной лавки. Парнишка, подсчитав свои монеты, решил, что может потратить десять центов. Пять центов он должен был оставить, чтобы пойти на ярмарку на Третьей авеню.
В кармане штанов у него лежала потрепанная колода карт. Обычно по дороге с работы домой, а работал он на фабрике по производству галстуков «Г.Ричтерз Санз» на Бродвее, он развивал ловкость рук, проделывая карточные фокусы. Но сейчас он обнаружил нечто более увлекательное — необычный мир искусства волшебства, и этот мир был готов принять его.
Книга называлась «Воспоминания Робер-Гудина, посла, писателя и фокусника, написанные им самим». Если уж молодой помощник нотариуса Жак Эжен Робер смог терпением и упорством добиться того, что стал «отцом современного фокуса», то он, Эрик Вейсс, раскройщик галстуков, сможет сделать то же самое.
С того дня — и это доказано всей его жизнью — Эрик Вейсс точно знал, что составляет его земное предназначение.
Сокрушительные поражения, унижения, увещевания домашних, другие увлечения — ничто не остановило его. И хотя беспрестанные упражнения не развили в нем утонченности, присущей звездам сцены, тем не менее он смог ценой огромных усилий пробиться к вершинам, создав совершенно новую форму магии. Он бросил миру вызов: свяжите, закуйте, заточите меня, и я, вот увидите, вновь обрету свободу. Он вышел победителем в борьбе с кандалами и тюремными камерами, мокрыми смирительными рубашками, ячеями рыбацких сетей, закрытыми железными ящиками — короче, со всем тем, что могла предложить изобретательность людей, стремившихся удержать его в заточении. Его талант и отвага в конце концов помогли сбыться подсознательному желанию каждого человека на земле вырваться из цепей и колодок,
Семья Вейссов прибыла в Новый Свет из Будапешта. Эрик, сын раввина, родился в еврейском квартале Пешта незадолго до того, как семья уехала в Америку. В суматохе переезда точная дата его рождения, судя по всему, была забыта. Сначала семья Вейссов поселилась в Эпплтоне, штат Винсконсин. Поскольку мать Эрика всегда поздравляла его 6 апреля, он считал эту дату днем своего рождения, а Эпплтон — местом рождения.
Незадолго до фашистского вторжения в Венгрию в ходе второй мировой войны венгерский любитель магии доктор Вилнос Ленард нашел в одной из синагог запись, свидетельствующую о рождении у Самуэля Вейсса сына Эрика 24 марта 1874 года. Таким образом, открытие доктора Ленарда вносит ясность в вопрос о точной дате и месте рождения Эрика. Но вряд ли это имеет большое значение: важно то, что он сам очень гордился тем, что был американцем.
Семья Вейссов была многочисленной. Эрик был пятым сыном.
Первенец умер в Венгрии, второй сын — в Нью-Йорке, вскоре после переезда сюда семьи из Висконсина в 1888 году. Два других брата были старше Эрика, еще два — моложе, так же как и его единственная сестра. В доме на Восточной 69-й улице шестеро детей Вейссов учились гордиться своим семейством. Жизнь их была исполнена уважения к наукам, и домашняя атмосфера весьма отличалась от той, в которой Эрику предстояло жить впоследствии. Факты доказывают, что он никогда не забывал и всю жизнь любил отчий дом.
Он почти не помнил детства. Позднее, охладев к своему первому кумиру, он написал о Робере-Гудине: «Ясно, что из-за крайней самовлюбленности он стремился всячески расцветить свою биографию в ущерб правде... Практически невозможно логично или последовательно изложить факты его жизни». Это заявление равно справедливо и по отношению к самому Эрику Вейссу.
Существует романтическая история, основанная на материалах печати и сувенирных программках-биографиях. Она повествует о том, что артист по имени Гудини был талантливым ребенком, который никогда не плакал и мало спал и который, будучи еще совсем маленьким, так искусно управлялся с замками, что профессиональные слесари брали его в подмастерья. Если верить этой истории, Гудини в возрасте девяти лет обратился в дешевый балаган Джека Гоффлера, когда тот давал представления в Эпплтоне, и его пригласили выступать с им же придуманным номером: вися вниз головой на трапеции, Гудини при помощи век собирал с полу булавки.
История эта — вымысел. Гораздо более вероятно, что Эрик Вейсс познакомился с фокусами в шестнадцатилетнем возрасте.
Интерес Эрика к спиритизму возник после того, как они с Джо Ринном, приятелем из спортклуба, посетили дом известного медиума Минни Уильяме. Дом госпожи Уильяме на 46-й улице был приобретен ею у страстного поклонника спиритизма, которому духи посоветовали продать его за один доллар и без каких-либо иных условий. По словам господина Ринна, молодой Эрик Вейсс, войдя в этот шикарный дворец таинственных духов, подтолкнул Джо локтем и прошептал: «Тут пахнет большими деньгами».
Комната, где проходил сеанс, была освещена только тусклым зеленоватым светом лампы, помещенной в коробку. Время от времени нечто вроде духа выходило из занавешенного угла комнаты, называемой «кабинетом». Молодые люди обратили внимание, что, когда духи передвигались, то пол скрипел самым «непризрачным» образом.
После сеанса Эрик подсчитал, что госпожа Уильяме заработала сорок долларов: сорок зрителей — по доллару с каждого. Даже после уплаты двум головорезам, которые служили у нее телохранителями, она получила, вычислил он, неплохой чистый доход. Но в тот миг он не испытал желания заняться спиритизмом: у него уже давно возник глубокий интерес к иллюзионизму.