Журнал «Вокруг Света» №09 за 1992 год
Шрифт:
...Мы хитро плели нить нашего курса между бесчисленными каменистыми островками, придерживаясь генерального направления на север. Теперь это было нетрудно, потому что у меня появилось немало возможностей поймать урывками солнце, пробивавшееся сквозь дымку. Отдаленный купол ДРО (Станция дальнего радиолокационного обнаружения.) на мысе Глэдмен под тяжелой крышей почти черного неба явился нам великолепным зрелищем, и мы как-то сразу затосковали по теплу жилища и нормальной постели. Когда мы добрались туда, тамошний босс выставил для нас по кружке горячего кофе и рассказал, что многие партии рыбаков
— Так безопаснее,— сказал он.— Эскимосам это хорошо известно.
Бухта обеспечивала укрытие, но если бы мы остались сидеть там, дожидаясь у моря погоды, нам нечего было бы рассчитывать на то, чтобы пробиться дальше до прихода льда.
— Спасибо, но нам придется нажимать.
Эскимосы предупредили нас, что лед почти наверняка уже заблокировал проливы Гумбольдта и Веллингтона на севере. Нам советовали зайти в последнее поселение перед Резольют-Бей — деревушку в устье фьорда Спенс-Бей — и там нанять «лоцмана».
Мы немедленно пустились в путь — при хорошей погоде, без тумана, вдоль береговой черты острова Кинг Вильям, и шли до тех пор, пока на мысе Матесон я не взял пеленг на солнце; оттуда мы направились через пролив Рей. Очень скоро на середине пролива мы потеряли из вида землю, а затем миражи заплясали на горизонте; все же мы поспешили в Спенс-Бей и поздно к вечеру прибыли в уединенный эскимосский поселок.
...Наутро две лодки вышли из Спенс-Бей раньше нас. Мы последовали за ними как конвой. Они тоже были не длинней пяти с половиной метров и имели подвесные моторы. Их экипаж составляли полицейский из Спенс-Бей и местный охотник-эскимос, обладавший несравненными знаниями этого района. Часа через два после выхода, севернее Спенс-Бей, лодки свернули в сторону и подошли к берегу. Мы легли в дрейф.
— Надвигается шторм! — крикнул нам полицейский. — Очень сильный. Наш друг не пойдет дальше и советует вам остановиться здесь или вернуться в Спенс-Бей.
Однако небо было ясным, и с запада поддувал легкий ветерок. Я ответил полицейскому, что мы, пожалуй, пойдем дальше и станем лагерем, если шторм действительно материализуется. Он пожал плечами, махнул нам рукой, и мы отчалили. Через три часа и в самом деле поднялся настоящий ветер. Штормовые облака понеслись по небу, и в западной части горизонта появилась рваная кромка льда, четко вырисовывавшаяся на фоне темного моря.
— Овца! — заорал я Чарли, указывая на казавшееся издалека небольшим животное кремового цвета, бегущее вдоль берега. Когда мы подошли ближе, оказалось, что это белый медведь, патрулировавший свой участок побережья.
Целую сотню миль мы двигались на север, отмечая признаки появления льда: участки густого тумана и усиление ветра до шестидесяти узлов (30 метров в секунду). Берег, вдоль которого мы шли, был совсем ровным; волны разбивались о него со все возрастающей яростью, но нам негде было укрыться. Следующий склад горючего находился на низкой песчаной косе где-то в районе бухты Пейсли. В случае удачи мы могли бы спрятаться от шторма в этой гавани и разбить лагерь до улучшения погоды.
После шестичасового купания в ледяной воде наши глаза горели так, словно их жгли огнем, а пальцы совсем онемели от холода. К тому времени, когда мы достигли устья бухты Пейчлим, условия изменились к худшему. Казалось, вся поверхность бухты колышется от шторма. Нагоняемые ветром буруны ударяли о все ее берега разом. Укрыться было негде. Однако идти дальше тоже было нельзя, так же как и повернуть назад. Поставить лодку бортом к волне хотя бы на мгновение означало немедленно заполнить ее водой. Уголком глаза я взглянул на карту и заметил ручеек, который, петляя, впадал в бухту напротив ее устья. Если бы нам удалось преодолеть три с небольшим километра до этого потокаг мы были бы спасены.
Волнение в этой бухте было помощнее, чем то, которое мы выдержали у Перри-Айленд. Волны здесь наступали сомкнутыми рядами и были намного выше. Не успевал нос лодки взметнуться на двухметровую высоту и перевалить через волну, как тут же врезался в следующую. В лодке давно уже плескалась вода, и многие предметы плавали у наших ног. Гребни волн накрывали нос лодки и заливали корму. Видимость равнялась почти нулю: стоило нам открыть глаза после очередного ледяного душа, как новые каскады воды обрушивались на наши головы. Вода, попавшая внутрь наших костюмов, была намного холоднее, чем раньше, когда мы плыли южнее. Каким-то чудом вельбот все же проделал это кажущееся бесконечным плавание. Никогда раньше три километра не были для нас такими долгими.
Небольшой разрыв в полосе прибоя, словно молотом ударявшего в пляж, указал нам устье ручья. Мы направили лодку туда, радуясь сразу же наступившему затишью и хорошей глубине, потому что больше всего мы боялись отмелей. Еще через три километра мы привязали лодку к груде плавника на берегу и выбрались сами, чтобы поставить вымокшую палатку... Ветер вырывал колышки, но мы, используя наши заполненные канистры как грузы, все же покончили с этим делом, сварили кофе, поели шоколада, сняли свои скользкие костюмы и завалились спать.
На следующий день ветра уже не было, и поверхность бухты стелилась гладко, как молоко. Не верилось, что она могла в буквальном смысле этого слова кипеть каких-то шесть часов назад. Вскоре мы отыскали бочки с горючим, которые были спрятаны на косе неподалеку, и продолжили путь на север. Примерно с час мы наслаждались теплом бледного солнца, затем вокруг лодки сомкнулся густой желтый туман, и мы стали проталкиваться между обломками плавающего льда и береговой чертой, прежде чем решили переждать до тех пор, пока не станет хоть что-нибудь видно.
Когда туман рассеялся, мы проложили путь вдоль отвесного берега с ярко выраженными горами и бухтами. Время от времени одинокие айсберги, севшие на мель до наступления последнего шторма, проплывали мимо нас; они не представляли угрозы; к вечеру мы достигли высоких утесов острова Лаймстоун, изгаженного от основания до вершины птичьим пометом. Впереди лежал пролив Барроу, а на его дальнем берегу — Резольют, единственное поселение на острове Корнуоллис, где находилась Джинни. Однако для того, чтобы пересечь пролив, предстояло пройти 65 километров, а паковый лед лежал у нас на пути от одного края горизонта до другого.