Журнал «Вокруг Света» №10 за 1990 год

Вокруг Света

Как и во время похода вдоль побережья, трудностей с пропитанием не возникало. Море давало рыбу, а в тех местах, где инки построили свои чудесные оросительные системы, в изобилии росли фрукты и овощи. Писарро вел своих людей от одной деревушки к другой, так что у них не было ни времени, ни сил размышлять о будущем. Индейских вождей, оказывавших сопротивление, сжигали живьем в назидание другим, и вскоре вся округа была покорена. Здесь впервые завоеватели стали рекрутировать население во вспомогательные войска, и хотя в испанских источниках нет упоминаний об индейских союзниках, почти не приходится сомневаться в том, что Писарро, подобно Кортесу, всячески старался усилить свой маленький отряд за счет местных жителей. В июне он заложил постоянное поселение. Был выбран участок в Тангараре, на реке Чира, примерно в 80 милях к югу от Тумбеса. Поселение строилось по обычному

колониальному образцу: церковь, арсенал и здание суда. Оно было обнесено оборонительными сооружениями. Однако несмотря на то, что в Сан-Мигеле существовало законно назначенное городское правление, Писарро не пришлось прибегать к политическому трюкачеству, как когда-то Кортесу: он уже получил полномочия из Испании. Это дало ему возможность наделить каждого колониста землей, а поскольку индейцы привыкли к палочной дисциплине, которую насаждали их собственные правители, они спокойно смирились с таким положением. Все добытое золото и серебро испанцы переплавили в слитки, и Писарро (вновь уподобляясь Кортесу) сумел уговорить солдат отказаться от своей доли. Поэтому после вычета королевской пятины он смог отправить сокровища на двух судах в Панаму, оплатив счета экспедиции.

Нетрудно представить себе, с какой дилеммой столкнулся Писарро, когда стоял на берегу и смотрел, как паруса этих двух кораблей исчезают за горизонтом. Сокровища, разумеется, подтвердят рассказы капитанов о блестящих возможностях, открывающихся перед поселенцами в Новой Кастилии. Так стоит ли ему ждать подкрепления? А может быть, выступить в поход с уже имеющимся отрядом? Три недели искал он решения, три недели, в течение которых он, подобно Кортесу, обнаружил, что бездействие порождает недовольство. Скорее всего именно настроения солдат сыграли определяющую роль: Писарро решил выступать.

Это решение было подкреплено и сообщениями разведки о том, что Атауальпа покинул столицу инков Куско и был теперь в Кахамарке. Куско находился примерно в 1300 милях от Сан-Мигеля, и даже сегодня, когда существует скоростное Пан-Американское шоссе, добраться от одного города до другого нелегко. В 1532 году Писарро и его люди, нагруженные пожитками, могли бы преодолеть такое расстояние за несколько недель по проложенным инками дорогам. До Кахамарки же было всего около 350 миль, на высоте 9 тысяч футов. Дорога, по сообщениям союзных индейцев, должна была занять не более 12 суток. Писарро не мог упустить эту возможность быстрее добраться до правителя инков.

24 сентября 1532 года, примерно через шесть месяцев после своей первой высадки на побережье, Писарро выступил из маленького поселения. Били барабаны, в лучах солнца сверкали его собственный штандарт и флаг Кастилии. Отряд состоял из 110 пехотинцев, лишь 20 из которых были вооружены арбалетами или аркебузами, и 67 всадников. Это была жалкая горстка людей, не способная противостоять инкам. Атауальпа, как сообщали, лечился на вулканических источниках Кахамарки (рана, полученная во время междоусобной войны против собственного брата, загноилась). Кроме того, он совершал и объезд своих новых владений, чтобы добиться их полного подчинения. Его сопровождала армия, насчитывавшая, по некоторым оценкам, от сорока до пятидесяти тысяч воинов.

Испанцы, переправившись через реку Чира на плотах, переночевали в индейском поселении Поэчос и пошли на юг к реке Пьюра. Здесь они повернули на восток, в глубь суши, следуя вдоль русла Пьюры. Другого пути у них и не было: сообщения индейцев о том, что к югу лежит непроходимая пустыня, подтверждались данными испанских разведывательных отрядов. Эта пустыня была настолько засушливой, что там не росли даже кактусы. Из множества пустынь, лежащих вдоль перуанского побережья, эта самая страшная и дикая: от реки Пьюра до ближайшего речного оазиса — более 125 миль.

Несмотря на относительно благоприятные условия, в рядах испанцев начался ропот. Кое-кто из солдат терял присутствие духа. К концу четвертых суток Писарро остановился, чтобы подготовиться к походу. Первым делом он выстроил свой отряд и обратился к недовольным с предложением: каждый, кто не поддерживает предприятие, может вернуться в Сан-Мигель и получить такой же земельный надел и столько же индейцев, сколько любой солдат гарнизона. Мы не знаем точно, поступил ли Писарро так же, как Кортес, когда тот затопил свои корабли, но факт остается фактом: только девять человек пожелали вернуться на «базу». Вероятно, не только призывы Писарро, но и окружающая обстановка заставили остальных 168 человек продолжать путь. К тому времени они должны были быть далеко за Тамбо Гранде,

на главной дороге инков, ведущей из Тумбеса. Русло реки здесь сухое и широкое, устланное белыми камнями, отшлифованными паводками. И хотя орошаемые равнины становились все уже по мере приближения к предгорьям Анд, а впереди маячили горы, питавшие водой Пьюру, склоны холмов по-прежнему были покрыты зелеными деревьями и отнюдь не казались непроходимыми. Белые пики громадных горных хребтов, которые предстояло преодолеть, чтобы добраться до Кахамарки, еще не были видны.

Здесь испанцы провели десять дней. Окружавшие их индейцы жили своей обыденной жизнью: запыленные хижины, построенные из глиняных кирпичей и крытые тростником, нависали над глубокими оросительными рвами. Надежды солдат во время этого привала вспыхнули с новой силой. Земля обетованная с ее облицованными золотом храмами манила их так же, как гурии небесные влекли воинов Мохаммеда. В конце концов, отдохнувшие и веселые, они пошли по дороге инков дальше, в Заран. Здесь к главной дороге примыкала еще одна, ведущая на Уанкабамбу, где она соединялась в горах с Великим андским трактом, который связывал колониальную столицу Кито с древней столицей инков Куско.

Теперь Писарро предстояло принять первое важное решение. Заран был крупным пунктом, и здесь находились не только дома для отдыха верховного Инки и многочисленной свиты, неизменно сопровождавшей правителя в поездках, но также склад и арсенал, снабжавшие его войска провизией, одеждой и оружием. Люди Писарро получили все, что нужно. Кроме того, они в любом случае должны были ждать де Сото, отправленного с маленьким отрядом разведать горную дорогу и установить контакт с инкским гарнизоном в Кахасе, в десяти милях к северо-востоку от Уанкабамбы. Писарро оказался в трудном положении. Он еще не знал и по-настоящему не понимал горных индейцев. Все сведения он получил из вторых рук. А у Писарро был практический склад ума, и, не обладая воображением, необходимым, чтобы начать и вести войну нервов, все же понимал, что ему придется вступать в контакт с правителем инков.

То, что де Сото сумел добраться до Кахаса через два с половиной дня, идя в гору, объясняется гораздо меньшими высотами северных склонов Перуанских Анд. Кроме того, перевал, по которому можно попасть в Сьерру, лежит лишь немногим выше пяти тысяч футов. Де Сото отсутствовал восемь суток. В Кахасе, который находился «в маленькой долине, окруженной горами», он встретил одного из посланных Атауальпой сборщиков податей. Этот чиновник сказал де Сото, что Куско лежит на юге, на расстоянии 30-дневного перехода по андскому тракту, и описал столицу инков. Местные индейцы сообщили, что приблизительно за год до появления де Сото Атауальпа покорил долину Кахаса, «наложив огромную дань и каждодневно учиняя жестокости». Здешним жителям приходилось не только платить подать натурой, но и отдавать своих сыновей и дочерей. Одно из крупнейших зданий в деревне было целиком отведено для женщин, которые пряли и ткали материю для воинов Атауальпы. При входе в деревню де Сото обнаружил нескольких индейцев, повешенных за ноги. В Уанкабамбе, расположенной в сутках пути от Кахаса, де Сото нашел «крепость, построенную из тесаных камней, самые крупные из которых были пяти или шести ладоней в ширину и пригнаны так плотно, что между ними, казалось, не было раствора». Это был первый увиденный испанцами образчик необыкновенного каменного зодчества андских индейцев, так как крепости на побережье были возведены с применением высушенных на солнце глиняных кирпичей, обмазанных илом.

Вернувшись, де Сото подтвердил, что Атауальпа все еще стоит со своим войском у горячих источников Кахамарки. Он привел с собой инкского чиновника, который получил указания приветствовать испанцев и пригласить их в гости в лагерь верховного Инки. Писарро принял приглашение, понимая тем не менее, что истинная цель у посла иная — разведать силы и намерения пришельцев. Писарро добился своего: он наладил связь с Инкой и был гораздо ближе к успеху, чем Кортес, когда послы Монтесумы встретили его на песчаных дюнах Сан-Хуан-де-Улуа. Принял он и посланные Атауальпой дары — два керамических ковша для возлияний, выполненных (возможно, не без умысла) в виде совершенно одинаковых крепостей; вышитые золотом и серебром ткани из шерсти ламы и, что самое любопытное,— духи, изготовленные из сушеного и толченого гусиного мяса. Затем он отправил посла восвояси, одарив его шапкой из багрового полотна, рубашкой и двумя стеклянными кубками и наказав передать правителю, что испанцы, исполняющие волю самого могущественного императора в мире, предлагают верховному Инке союз в борьбе против недругов.