Журнал «Вокруг Света» №10 за 1993 год
Шрифт:
Китайцы не были готовы к откровенной драке. Один из них побежал к решетке, вопя о помощи. Охранники подоспели на удивленье быстро и жестоко избили заключенных, но радостный гул победителей еще долго не покидал камеру.
С того дня Василия стали выводить на краткие прогулки в тюремный дворик. Отношение китайцев к нему резко изменилось. Его нельзя было назвать доброжелательным, но силу они признавали.
Все чаще Василий думал о побеге. Рассказывали, что беглецам ни разу не удавалось скрыться. Их ловили, или они погибали
На одной из прогулок Мурали рассказал Василию, что скоро большую партию заключенных переведут в другую тюрьму. Появилась надежда на побег. Василий поделился ею с Мурали, но тот испугался рискованного плана.
— Как же ты не понимаешь! Это же единственный шанс! Ты знаешь дорогу, охранников я беру на себя. Все получится, — убеждал Василий.
— Нет, Малиган,— не соглашался Мурали.— Я боюсь. Если в душе есть страх, ничего хорошего не получится.
Неожиданно китайцы стали подолгу беседовать с Мурали.
— Что они хотят от тебя? — насторожился Василий.
— О тебе выспрашивают.
— Зачем? И откуда ты знаешь их язык?
— Моя мать была тамилка, а отец китаец. Я не знаю, почему они выспрашивают о тебе. Может, любопытство.
— Странно,— недоумевал Василий.
Всю ночь он не мог заснуть. Мурали тоже долго ворочался, часто вздыхая.
— Они хотят, чтобы ты помог бежать одному китайцу, — прошептал Мурали.
— Почему я? — спросил Василий, боясь поверить в редкую удачу.
— Говорят, ты — сильный и сам хочешь бежать. Китаец знает дорогу в джунгли.
— Когда они тебе сказали?
— Давно.
— Почему же ты молчал?!
— Завтра тебя поведут в другую тюрьму,— бесстрастно продолжил Мурали.
— А тебя?
— Тоже.
— Я знаю, ты боишься. Тогда не рискуй. Я обязательно позабочусь о твоей семье.
Василий уткнулся лицом в колени, не в силах сдержать радостную улыбку. «Неужели я вырвусь отсюда?! Буду свободен!»
— Малиган,— тихо позвал Мурали.
— В чем дело? — очнулся Василий.
— Ты не передумал? — с надеждой спросил Мурали.
— Нет,— твердо ответил он.
«Как же трудно с этими азиатами,— думал Ван дер Вальк, бесцеремонно разглядывая стоящего перед ним худощавого китайца. — Никогда не знаешь, что они задумали на самом деле: перерезать тебе горло или получить от тебя побольше денег. Не зря Ван Димен боялся ехать в Батавию. С китайцами шутки плохи, они старые грехи не прощают. Которую неделю его нет. Ну, да бог с ним!»
— Значит, говоришь, все устроено,— надменно спросил Ван дер Вальк у китайца.
— Да, господин большой начальник, все сделано, как вы приказали,— подобострастно закивал тот головой.
— Что же он, так сразу и согласился?!
— Да, господин большой начальник, сразу, сразу.
— Тоже китаец?
— Почти китаец.
— Ну и друга себе русский болван выбрал! — изумился Ван дер Вальк.
— Он сначала не очень хотел говорить русскому. Но мы сильно просили.
Ван дер Вальк прекрасно знал, что имелось в виду.
— У него что, семья большая?
Искреннее уважение догадливостью голландца на мгновение изменило лицо китайца, но он тут же прикрыл его улыбающейся маской.
— Да, господин большой начальник, очень большая.
— Хорошо,— одобрил Ван дер Вальк.— А русский не догадывается, что ему готовят засаду?
— Он доверчивый, как...
— Ладно,— оборвал его голландец.— Можешь идти. Вторую половину получишь завтра.
Когда за китайцем закрылась дверь, Ван дер Вальк тяжело поднялся с резного кресла и подошел к столу, где стоял графин с джином. Налил в широкий стакан больше половины, залпом выпил и, облегченно вздохнув, лег на широкий диван.
«Через два дня русское судно прибудет в Дели. Но к этому времени Малыгина уже не будет. Все, что они получат,— бумагу, удостоверяющую его смерть. А причина самая банальная, но вполне надежная: убит при попытке к бегству».
Ван дер Вальк от души рассмеялся.
«Представляю, какие у них будут лица! Столько прошений, переговоров, и когда наконец получили разрешение на депортацию, депортировать окажется некого».
Ван дер Вальк сам лично продумал хитроумный план, и ему не терпелось поскорее отправить радостное известие в Гаагу.
... Ночь перед побегом была тяжелей всякой пытки. Василий с трудом дождался рассвета, заставил себя проглотить безвкусный рис, который всегда приносили очень рано.
Мурали всю ночь ворочался и тоже не спал, но не произнес ни слова, изредка горестно вздыхая. Китайцы не спускали с них глаз. Василий, поглощенный мыслями о побеге, не замечал их пристальных взглядов.
«А вдруг меня не поведут сегодня?! — Сердце испуганно вздрогнуло от одной мысли об этом.— Нет,— успокаивал он себя. — Китайцы народ расчетливый, напрасно рисковать не будут. У них ничего не сорвется».
Что же так долго не идут охранники? Неужели в самое пекло поведут?
«О какой ерунде я думаю!— остановил себя Василий.— Надо еще раз повторить план, продуманный китайцами до мельчайших деталей.— У кривой пальмы один из китайцев остановится. Хватаясь за живот и изображая невыносимые боли, он начнет падать на землю. Отравления тюремной пищей случаются часто, и такое поведение не должно вызвать подозрений. В тот момент, когда внимание голландцев будет отвлечено, я с другим китайцем быстро обогну пальму, мы найдем спрятанные у ее основания под листьями ружья и побежим в джунгли. Китаец знает дорогу в ближайшее селение, значит, опасность заблудиться исключается».