Журнал «Вокруг Света» №12 за 2006 год
Шрифт:
В Карском море в 1989 году открыли Русановское, а в 1991 году — Ленинградское гигантские газоконденсатные месторождения. Единственную крупную нефтяную залежь нашли в Печорском море — это месторождение Приразломное с извлекаемыми запасами 83,2 млн. т. Оно находится в 60 км от берега, а толща воды над ним не превышает 20 м, и если бы не арктический холод и льды, проблем с добычей не было бы. Для Приразломного даже спроектировали особую добывающую платформу с уникальными параметрами, которые позволят ей противостоять тяжелым ледовым условиям в том районе. Площадь основания — 126 на 126 м, масса — более 70 000 тонн. Однако заложенная в 1995 году в Северодвинске на верфи Севмаша платформа Приразломная до сих пор строится, что, впрочем, неудивительно, учитывая ее немалую стоимость — 800 млн. долл., а также отсутствие опыта создания нефтяных платформ.
В начале 1990-х годов работы в арктических морях прекратили — у государства не было на это средств. Прошло несколько лет, прежде чем добывающие компании снова обратились к северному шельфу. В 1994 году на север пришел «Газпром», выбрав для изучения акватории Обской и Тазовской губ. А в 2006 году тот же «Газпром» собирался брать лицензию на поиск ископаемого топлива в морях на северо-востоке
Серый кит, погибший из-за разлива нефти с танкера «Вальдез». Аляска, июнь, 1989 год
Вредное производство
Нефтегазовая добыча недаром считается одним из самых грязных производств. Урон окружающей среде наносится на каждом этапе, начиная с разведки месторождений. Казалось бы, морю в этом отношении повезло больше, чем суше. К масштабной разработке шельфов компании приступили не так давно, уже имея на руках отработанные технологии, и при активном вмешательстве «зеленых» организаций. Проблема, однако, в том, что загрязнители распространяются в воде гораздо быстрее, из-за этого жизнь морских обитателей может быть нарушена малейшим вмешательством извне. Пробы грунта, разведочное бурение, обустройство платформы, прокладка трубопровода — все это повреждает дно и негативно отражается на донных экосистемах. Очень вредны буровые растворы и другие химические вещества, используемые при проходке скважин, включая обычную воду. Поэтому в отрасль начиная с конца 80-х годов XX века ввели стандарт «нулевого сброса», который запрещает сбрасывать в море любые использованные на буровой жидкости. Наибольший вред морской жизни наносят утечки нефти в результате аварий платформ, трубопроводов или танкеров. Несмотря на то что на море они случаются в целом реже, чем на суше, их влияние на экологию гораздо сильнее. Пример тому — крушение танкера «Вальдез» компании Exxon, произошедшее в марте 1989 года у берегов Аляски и ставшее одной из крупнейших катастроф века. Трехсотметровое судно перевозило 200 000 тонн сырой нефти в Калифорнию. В заливе Принца Уильяма оно напоролось на подводный риф, корпус пробило, и в одну из самых чистых акваторий мира вылилось около 41 500 тонн высокотоксичного продукта. Вскоре последовал типичный для этого края шторм, резко изменивший географию разлива. Нефтяная пленка быстро достигла острова Кадьяк, вытянувшись на 3 000 км. Местные и без того уязвимые биоценозы были серьезно травмированы. Погибли два десятка китов, 300 тюленей, 3 000 каланов, 150 белоголовых орлов, 250 орланов и примерно 250 000 других морских птиц. Урон, ориентированной на море местной экономике, оказался колоссален, а экологические последствия аварии не ликвидированы до сих пор.Нефтегазовая добыча недаром считается одним из самых грязных производств. Урон окружающей среде наносится на каждом этапе, начиная с разведки месторождений. Казалось бы, морю в этом отношении повезло больше, чем суше. К масштабной разработке шельфов компании приступили не так давно, уже имея на руках отработанные технологии, и при активном вмешательстве «зеленых» организаций. Проблема, однако, в том, что загрязнители распространяются в воде гораздо быстрее, из-за этого жизнь морских обитателей может быть нарушена малейшим вмешательством извне. Пробы грунта, разведочное бурение, обустройство платформы, прокладка трубопровода — все это повреждает дно и негативно отражается на донных экосистемах. Очень вредны буровые растворы и другие химические вещества, используемые при проходке скважин, включая обычную воду. Поэтому в отрасль начиная с конца 80-х годов XX века ввели стандарт «нулевого сброса», который запрещает сбрасывать в море любые использованные на буровой жидкости. Наибольший вред морской жизни наносят утечки нефти в результате аварий платформ, трубопроводов или танкеров. Несмотря на то что на море они случаются в целом реже, чем на суше, их влияние на экологию гораздо сильнее. Пример тому — крушение танкера «Вальдез» компании Exxon, произошедшее в марте 1989 года у берегов Аляски и ставшее одной из крупнейших катастроф века. Трехсотметровое судно перевозило 200 000 тонн сырой нефти в Калифорнию. В заливе Принца Уильяма оно напоролось на подводный риф, корпус пробило, и в одну из самых чистых акваторий мира вылилось около 41 500 тонн высокотоксичного продукта. Вскоре последовал типичный для этого края шторм, резко изменивший географию разлива. Нефтяная пленка быстро достигла острова Кадьяк, вытянувшись на 3 000 км. Местные и без того уязвимые биоценозы были серьезно травмированы. Погибли два десятка китов, 300 тюленей, 3 000 каланов, 150 белоголовых орлов, 250 орланов и примерно 250 000 других морских птиц. Урон, ориентированной на море местной экономике, оказался колоссален, а экологические последствия аварии не ликвидированы до сих пор.
Загадка Белого тигра
За полтора столетия существования нефтегазовой геологии не раз подтверждалось следующее правило: месторождения углеводородов находятся в осадочных породах, образованных из речных или морских отложений с большим количеством биогенного материала. Согласно широко распространенной концепции, возникновение нефти связано с остатками умерших организмов при воздействии на них большого давления и температуры. Граниты, гнейсы и другие кристаллические породы, лежащие в основании континентов — фундаменте, перспективными в отношении нефти и газа не считались, так как в них нет органики. С самого начала нефтепромысла сырье добывали только из осадочных толщ, будь то на суше или на море. И когда в середине XX века открыли существенные нефтяные месторождения в кристаллических породах фундамента, геологи, конечно, удивились, но научную революцию устраивать не стали — слишком неоднозначным оказалось то, что они увидели, да и данных для обобщения маловато. В мире известно немного залежей горючего ископаемого в кристаллических породах, и все они найдены, по сути, случайно. Одно из крупнейших — Белый Тигр на морском шельфе Вьетнама. Это морское месторождение нашли американцы, но осваивали его уже специалисты из предприятия «Вьетсовпетро». В 1988 году на Белом Тигре пробурили насквозь осадочную толщу (около 3 000 м) и вошли в фундамент, сложенный гранитами. Ночью скважина зафонтанировала, нефть била под давлением около 120 атмосфер с дебитом 2 000 тонн в сутки. Сомнений не оставалось — в гранитах находится нефтяная залежь. Добыча нефти на Белом Тигре выгодна: в год оттуда поступает порядка 13 млн. т нефти, из них почти 11 млн. приходится на глубинную залежь в гранитах. Первоначальный подсчет запасов показал, что в резервуаре содержится около 600 млн. т нефти, а извлечь можно примерно 20%, то есть 120 млн. т. В декабре 2005-го добыли уже 150-миллионную тонну нефти, значит, месторождение близко к истощению? Однако нефть продолжает поступать из недр с хорошим напором, что подтверждает — в фундаменте содержится больше нефти, чем думали раньше. Белый Тигр — месторождение нетипичное, оно наводит на размышления о природе нефти: накапливается ли она только в осадочных толщах или ее вместилищем могут быть и граниты. Признание подобной возможности открывает новый путь для поиска ископаемого топлива — твердые кристаллические породы. Их количество на планете поистине огромно, они есть везде, за исключением глубоководных частей океанов. Если учитывать ресурсы пород фундамента, то мировые запасы нефти и газа намного увеличатся. Но теоретической базы, которая позволила бы планомерно искать сходные месторождения и учитывать их в оценке мировых запасов, пока нет. Чтобы ее создать, «нужно как минимум сто лет практики», по меткому выражению Виктора Гаврилова, заведующего кафедрой геологии РГУ нефти и газа им. И.М. Губкина, много лет работавшего на месторождении Белый Тигр.
Последний ресурс?
Континентальный шельф остается последним крупным нефтегазовым ресурсом на планете. Его освоение — это история постоянного испытания человеческих возможностей, эксперимента и риска. Даже несколько десятков метров воды над месторождением требуют принципиально иных технических решений и больших капиталовложений, а преимущество только одно — упрощается транспортировка сырья. По морю его удобно перевозить танкерами и не зависеть от наличия «трубы» и воли ее собственника.
Но и это преимущество исчезает, а усилия и затраты возрастают многократно, если речь идет о Северном Ледовитом океане и примыкающих к нему морях. Несмотря на уникальное богатство этого региона, рентабельность его освоения все еще под вопросом. И как знать, если наш северный шельф еще долго будет оставаться без буровых вышек, возможно, к тому времени найдут дешевые заменители жидких моторных топлив и потребность в ископаемом топливе существенно снизится. Промышленности будет хватать разработки тех месторождений, которые есть на суше или в теплых морях. В таком случае нефтегазовый потенциал ледовитых морей России вообще окажется невостребован. Будем ли мы об этом жалеть?
Автор благодарит за помощь в подготовке материала Александра Кондакова, заведующего сектором комплексных проблем ресурсообеспечения СОПС и сотрудников центра «Мировой океан»
Читайте также на сайте «Вокруг Света»:
В сезон бакинских нордов
14 дней в штормовом море
Татьяна Пичугина
Елизавета: от Золушки до королевы
Елизавета родилась в полдень 7 сентября 1533 года в покоях Гринвичского дворца. Говорят, что с первых дней ее появления обстановка вокруг новорожденной была не слишком-то доброжелательной. Придворные шептались, что рождение дочери — Божья кара королю Генриху за разрыв с Римом. Кто-то невзлюбил принцессу и за то, что она — дочь Анны Болейн, «шлюхи Нэн», укравшей корону у законной королевы Екатерины Арагонской.
Гольбейн. Портрет Генриха VIII. 1540 год
Но тогда маленькая Елизавета еще не понимала этого. Она жила в загородном дворце Хэтфилд в окружении целой армии нянюшек и слуг. Прежде Хэтфилд занимала дочь Екатерины — Мария, которую теперь отселили в дальний флигель, лишив всех почестей. Впоследствии «кровавая Мэри» не забудет этого, и, когда ее попросят представиться принцессе, Мария ответит: «В Англии только одна принцесса — я». Отец и мать тоже навещали дочь нечасто: Генрих был занят государственными делами, а Анна — приемами и праздниками. Иногда Елизавету привозили в Лондон, чтобы показать иностранным послам и наметить будущие выгодные браки. В ту эпоху не считалось зазорным сватать принцесс чуть ли не с рождения. Когда девочке было семь месяцев, Генрих едва не сговорился о ее обручении с третьим сыном Франциска I. С этой целью малышку предъявили французским послам сперва в «роскошном королевском облачении», а затем голой, чтобы они убедились в отсутствии у невесты физических недостатков.
Во времена, когда больше младенцев умирало, чем выживало, Елизавета росла на удивление здоровой, румяной и не по годам сообразительной. Плакала она редко, зато прекрасно знала, как при помощи слез добиться у нянюшек желанного лакомства или игрушки. Конечно, «единственную» наследницу баловали и угождали всем ее желаниям. Во время дворцовых торжеств к трехлетней малышке выстраивалась целая очередь пэров, которые складывали у ее ног подношения. Елизавета в сшитом, как на взрослую, парчовом платье благодарила каждого, изящно приседая на французский манер. Уже тогда она приучалась вести себя, как подобает королеве.