Зигзаг удачи
Шрифт:
Чтобы в колхозе Полотенцевых не было неразберихи, Вера Фоминична всегда назначала дежурных. Расписание дежурств висело в Коридоре возле вешалки.
Сегодня обязанности диспетчера выполнял Коля, восьмой по счету ребенок, ученик третьего класса.
– Докладывай!
– сказал ему Полотенцев-старший, войдя в квартиру и раздевая Левочку, который оказывал посильное сопротивление.
– Значит, так, - приступил Коля.
– Муза пошла к зубному, Сева пошел с ней, потому что она боится. Мама уехала на съезд металлистов, я ей помогал писать приветствие. Гена двойку схватил по алгебре, зато Люба сдала зачет.
– Какой?
– спросил Полотенцев-старший.
– По спектральному анализу!
– бойко ответил современней ребенок.
– А Наташка беременная…
И прежде чем отец успел опомниться, дежурный закончил рапорт:
– Я принес белье из прачечной, а учитель в студии сказал, что мне нужен мольберт!
Кирилл Иванович всегда возвращался домой с опаской. Его десять отпрысков вечно нуждались в чем-то, и позарез!
– Без мольберта ты уже не можешь.
– Все говорят, что у меня способности, ты тоже любишь похвастать: мой Коля здорово рисует…
– Денег нет, - сказал отец святую правду. Попробуйте одеть, обуть и прокормить такую ораву на зарплату директора фотографии!
– Вот тебе письменная заявка, - Коля протянул отцу бумагу.
– При распределения получки и пособия на многодетность учтите.
В это время со съезда металлистов вернулась глава колхоза Вера Фоминична. Она была единственной матерью-героиней в городе, и поэтому ее, как местную достопримечательность, бесконечно тягали на все городские собрания, заседания и митинги. Одобрить почин, зачитать приветствие или заклеймить империалистов было теперь для нее плевым делом. А дети тем временем росли по принципу самообслуживания. И хорошо росли!
Тем не менее Вера Фоминична царствовала в семье, а Кирилл Иванович занимал при дворе скромное положение, нечто вроде министра без портфеля.
Вера Фоминична вошла, остановилась возле двери и поставила на пол хозяйственную сумку, в которой лежали шестнадцать пирожных - на каждого по штуке.
– Коле нужен мольберт, - сообщил Кирилл Иванович.
– Конечно, нужен. А Пете необходима белая рубашка.
– Почему он не может носить Лешину?
– Не может! Теперь такие воротнички не носят.
– Наташа в положении!
– Кто сказал?
– улыбнулась Вера Фоминична. В этой семье всегда радовались пополнению.
– Я сказал, - вставил Коля, добравшись до коробки с пирожными.
– Я сегодня дежурный.
– Леше нужен гоночный велосипед, - вспомнила мама.
Гоночный велосипед был ударом ниже пояса. Полотенцев не нашелся, что сказать.
– Не надо было заводить столько детей, - традиционно пошутила Вера Фоминична.
– Все время что-то нужно. Этому нет конца. Я не миллионер!
– Твое богатство - это дети!
Трогательную сцену испортил Коля. Ему захотелось пирожного. Он снял с вешалки пионерский горн и протрубил сигнал: «Кушайте все!» Из всех дверей повалили в столовую Полотенцевы разного пола и возраста.
Пока семья Кирилла Ивановича шумно ужинала, Лидия Сергеевна возвращалась домой.
Женщина, даже самая красивая, перестает быть похожей на женщину, если после работы едет городским транспортом.
Когда Лидию Сергеевну вытолкнули из трамвая, ее просто нельзя было опознать. Она стала похожей на курицу, которую ощипывали и остановились где-то на полпути. Дышала Лидия Сергеевна, как бригада вокзальных носильщиков, когда у них еще не было тележек.
В таком непотребном виде она заявилась домой.
– Кто тебя мял?
– неприветливо встретил ее муж. Лидия Сергеевна упала на стул, но муж не дал ей прийти в себя и привычно взял разгон:
– Где ты шатаешься?
Никто из знакомых не знал имени этого серого мужчины. Все называли его просто: «Муж Лидии Сергеевны». Он не смотрелся рядом с женой, как винегрет рядом с леопардом.
– Обед готов?
– устало спросила Лидия Сергеевна.
– Я очень голодна.
– Я знаю, ты вышла за меня замуж, чтобы я мотался по магазинам, варил обед и мыл посуду! Да, у меня заурядная внешность, я не знаменитый футболист, не модный поэт и не генерал. Я всего лишь рентгенолог. Я сижу целый день в темноте…
– Слушай, надоело! Перестань! Я тебя люблю, - отмахнулась жена, - только тебя. Успокойся.
– Я знаю, ты меня бросишь!
– не унимался ревнивец.
– Я, между прочим, студень сварил. А почему ты так поздно пришла?
– Понимаешь, я хотела сделать маникюр, но перед Новым годом ни в одну парикмахерскую невозможно пробиться, - монотонно оправдывалась Лидия Сергеевна.
– А в рабочее время ты не могла пойти в парикмахерскую?
– заявил муж, зная, что обычно его жена делает личные дела именно в рабочие часы.
– Не могла. У нас было собрание.
– Собрание! Ты бы сначала думала, прежде чем врать!
– Понимаешь, мы не выполнили план, - стала рассказывать все как было Лидия Сергеевна, - и решили для выполнения сниматься сами. Может быть, ты тоже придешь и снимешься?
Это было чересчур. Муж завыл…
Он выл потому, что не верил красивой жене. Он выл потому, что боялся ее потерять. Он выл потому, что ее любил.
Пока он выл, Лидия Сергеевна ела студень.
Если семейную жизнь Лидии Сергеевны можно было считать устроенной, то у Алевтины Васильевны все обстояло значительно сложней.
Когда она вернулась домой, мама встретила ее в передней и прошептала на ухо:
– Жених пришел!
Алевтина вспыхнула и помчалась переодеваться.
Она появилась в столовой, одетая в лучшее платье, где пышный бант заменял отсутствующую грудь.
За столом пял чай с домашним вареньем жених лет пятидесяти. А в углу прятался за табачным дымом отец Алевтины, Василий. Александрович, который к сватовству относился с отвращением.
За последние десять лет, после ряда безуспешных попыток, требования Алевтины к кандидатам на пост мужа резко упали. И поэтому жених не произвел на нее отталкивающего впечатления. В самом деле, он не был горбат, одноглаз и не носил слуховой аппарат. Он сказал внятно, не шепелявя и не заикаясь: