Зигзаги времени. Книга вторая
Шрифт:
Пока у этих вырвали жало, но кто может гарантировать, что это одна ячейка? И что мне не сиделось просто в купцах, все надо лезть вперед! Вот теперь и разгребай, воевода хренов! Шутки – шутками, а надо узнать, когда запланировано нападение на город. Я спустился в подземелье тюрьмы, где располагалась пыточная. Как и полагается, горел огонь в жаровне, на раскаленных углях лежали приспособления для развязывания языка. У стены на дыбе висел Исмаил, глаза на избитом лице были закрыты, грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Рубцы от кнута на спине еще кровоточили, напоминая о недавней экзекуции. Невдалеке на скамье сидел палач с подручным, отдыхая и потягивая холодное пиво.
– Ну, как он? Говорит? – спросил я у «пыточного» мастера.
– Ничего, скоро запоет! Мы пока еще только разминаемся! – с ухмылкой ответил палач, вытирая рукавом губы от пивной пены. – Сейчас нагреются инструменты, и приступим!
– Главное, узнайте время, когда татарва попытается напасть! – предупредил их я. – Сколько времени у нас есть, чтобы подготовиться к встрече, да об других изменниках, если есть!
Часа через два ко мне зашел его молодой помощник и принес на свитке записанные показания Исмаила, где он признается в том, что он служил крымскому хану Гирею и готовился ударить в спину, когда хан осадит Рязань. Его известили, чтобы он был готов к маю-июню следующего года, но возможно, что время изменят, так как среди руководства Рязани есть у хана свой человек. Кто он, Исмаил не знает, так как ему случайно проговорился связной.
– Кто связной? Когда будет снова? Кто в руководстве предатель? – я засыпал писаря вопросами, на что он спокойным монотонным голосом продолжил:
– Далее мы не смогли у него ничего узнать, так как под пытками он скончался! Разрешите приступить к допросу других предателей?
– Приступай, милейший! Если будут другие новости или другая цепочка к предателям, сразу ко мне! – налив кубок ромейского вина и отпив пару глотков, в знак уважения протянул писарю:
– Пей, за хорошую работу! Да постарайтесь с палачом не угробить мне этих пленных! Продадим опосля их на галеры, это будет похуже смерти им! – тот с благодарностью принял кубок и, выпив, тихо скрылся за дверью.
Так, а теперь надо думать, как подготовиться к встрече татар. То, что весной будет поход хана Гирея на Рязань, а далее на Москву, я не сомневался. Купцы, ходившие с товаром в Крым, доносили, что силы собираются немалые, только и разговоров о том, что надо наказать урусов и сжечь Москву. К этому же их подталкивала Турция, которая выделила для этого похода тяжеловооруженную конницу в количестве 10 тысяч воинов. Итого, по моим прикидам набиралось у крымского хана не менее 50-60 тысяч против моих 10 тысяч. Значит, надо попробовать их проредить до подхода к Рязани, а для этого тренировать своих новых воинов, гонять до седьмого пота. Как говорил Суворов: «Тяжело в учении, легко в бою!».
На улице уже рассвело, а я еще и спать не ложился, когда пришел писарь с донесением из пыточной. Только один из всех пытаемых дал дополнительные сведения, куда ездил купец, но что он делал в тех домах, он не знает, так как оставался на улице с лошадьми. Больше ничего они не знали. Так, хотя бы мы знаем, куда ездил Исмаил! Как мне не хватает помощника, такого же как Адышев, который взял бы на себя все эти расследования! Стоп! Алексей Федорович же говорил, если что – обращайся, он поможет. Переодевшись и захватив с собой самовар на 3 литра, я спустился во двор и приказал седлать коня. Полусонный слуга стал готовить меня к отъезду, даже не интересуясь, куда это я в такую рань собрался. Взяв с собой за пояс два пистолета, я нацепил саблю и выехал со двора. Городские ворота были еще закрыты, но воины, увидев меня, стали их открывать. Десятник, подойдя ко мне, спросил, надо ли мне охрану, но я категорично отказался. Не говорить же ему, что я скоро перенесусь в Москву. Доехав до опушки леса, я свернул с дороги в лес, где, повернув кольцо, представил, что я рядом с Москвой. Миг, – и я, как сидел на коне, так и оказался возле нее, где-то в километре. Вдали виднелись купола церквей, вились легкие дымки из труб, слышался шум пробуждающегося города. Где-то сзади приближался перестук колес и поскрипывание телег, но пока за поворотом их не было видно. Я тронул коня и направился к воротам города.
Подъехал к дому Александра Федоровича уже где-то около шести утра. Рановато, пожалуй, но служба есть служба. Постучал рукоятью пистолета в дубовые ворота, не слезая с коня. На стук открылось окошечко в створке ворот:
– Чего надо? Чего будишь хозяев? – довольно недружелюбно спросила заросшая морда стражника.
– Передай, что князь Федоров желает видеть Александра Федоровича по государственному делу!
– Прошу подождать, господин князь, не признали! – уже другим голосом ответил стражник, и тут же отправил другого сообщить, что прибыл князь Федоров.
Минут через десять ворота заскрипели, пропуская меня во двор. Спешившись, я передал коня прислуге, а сам с самоваром и свитками допроса Исмаила направился к крыльцу. Навстречу вышел уже одетый и бодрый Адышев, как будто он и не спал:
– Ба, Андрей Иванович! Какими судьбами! Даже не сообщили с оказией, что Вы собираетесь нас навестить! – распахнув свои объятия и похлопывая меня по плечам и спине, восклицал он.
– По делам, Алексей Федорович, по государственным! Как только узнал новости, сразу к Вам за помощью!
– Ну что ж, пойдем в кабинет, потолкуем, да и позавтракаем. Думаю, что ты с дороги еще ничего и не ел.
Мы прошли в кабинет, где я рассказал Адышеву об анонимке, захвате купца и допросе, передав ему свитки. Сказал также, что по моим подсчетам армия хана Гирея вместе с турками будет около 60 тысяч. Ожидать нападения нужно будет где-то в начале мая или в июне. Главное, чтобы татары не договорились с Литовским княжеством и поляками и не ударили с двух сторон, тогда точно будет очень трудно устоять. Закончив рассказ, я посмотрел на задумчивое лицо хозяина. Тот молчал, переваривая полученную информацию.
– Да! – крякнул он, как будто очнувшись от своих дум. – Озадачил ты меня! С литовцами и поляками мы разберемся. Есть у меня кое-какие письма, которые можно подкинуть польскому королю, о сговоре литовцев с Османской империей, дабы захватить и разделить Польшу. Пока они будут грызться между собой, надо попытаться разбить хана. Что ты собираешься делать, чтобы не пропустить ворога к Москве?
– Ну, для этого укрепляем города Белгород, Курск, Елец и Одоев! Рязань у меня уже почти готова к обороне. Я же буду со своим спецназом кусать их со всех сторон. Для этого подготовлю и скоростные ладьи, и пушки, и много чего еще. Пока они начнут осаду города, я буду бить их сзади, так что не допустим татар до Москвы. Мне просто сейчас надо усилить гарнизоны городов, дать им побольше пушек и пороха. Отвести мирных людей от путей следования татар, чтобы не могли они найти пропитания. Вот так, как-то! Нужны полномочия, чтобы я мог заставить всех тамошних бояр и воевод встать на защиту земли русской. Где добрым воззванием, а где силой указа царя нашего, Ивана Васильевича! Ну, а кто упрямиться будет, то и наказать его чтобы мог. – закончил я свои мысли.
– Будет тебе такой указ, Андрей Иванович! Давай откушаем, да поедем в Кремль, к государю нашему с докладом!
– Тут я тебе подарок маленький привез, Алексей Федорович. – ставя на стол начищенный до золотистого блеска самовар, весь в медалях.
– А что это за чудо такое? – разглядывая его со всех сторон, поинтересовался Адышев.
– Называется самовар, вот сюда заливается вода, а здесь разводится огонь, или насыпаются угли. Когда закипит, из грана наливается в чашку. Только поставить надо трубу, чтобы дома греть чай, в общем, ты пока на Руси первый обладатель самовара! – объяснил ему я.