Зиккурат
Шрифт:
– Да, конечно, я забыл.
– Если у вас имеется семейный врач...
– Нет, не имеется, – ответил Эмери.
– В этом случае, – в голосе Ральфа Мертона появились более человеческие нотки, – я могу позвонить доктору Ормонду. Это молодой человек, очень подвижный и активный. Не сомневаюсь, что он приедет к вам, как только сможет выбраться.
– Благодарю вас, – ответил Эмери. – Я вам очень признателен.
В хижине все еще пахло кофе и беконом – правда, теперь едва заметно. Наверное, неразумно отправляться в путь на пустой желудок, и уж, конечно, вряд ли будет правильным оставить кофеварку на маленьком огне на плитке, как он собирался сначала сделать. Эмери
Кувалда дожидалась его там, где он ее и оставил; он запер дверь и снова пустился в путь – по своим собственным следам. Когда хижина почти скрылась из вида, ему показалось, что он услышал новый телефонный звонок. Наверное, это доктор Ормонд. Эмери пожал плечами и двинулся вперед по заснеженной дороге.
Дверь соседнего дома выглядела весьма внушительно; изучив ее внимательно, Эмери прошел к черному ходу. Сугробы намело почти до самого засова, на котором висел замок. Расставив ноги пошире – насколько это было возможно в необычных лыжах, Эмери размахнулся кувалдой, словно это была клюшка для гольфа, и изо всех сил ударил по засову. Только на третий раз винты раскачались, и дверь распахнулась внутрь.
Перешагнув через порог и бросив один-единственный взгляд на развороченную дверь, Эмери подумал, что не знает ни имени владельца домика, ни того, как он выглядит. Он бы чувствовал себя намного лучше, если бы имел возможность извиниться и объяснить, почему вломился в чужой дом, если бы смог заплатить за нанесенный ущерб, – впрочем, никакие объяснения и уж тем более извинения не понадобятся, если ему удастся сделать то, что он задумал. Ведь он решил судить преступников судом Линча, а закон, который ведет себя невероятно благородно и чрезвычайно учтиво по отношению к убийцам, презирает и уничтожает тех, кто оказывает им сопротивление или мстит.
Конечно, может оказаться, что внутри нет никакого оружия. В этом случае, убийцы Брука расправятся и с ним, прежде чем он хоть что-нибудь предпримет. Они могут это сделать, даже если...
Он не успел додумать эту мысль, потому что заметил сейф для хранения оружия: стальной шкаф с секретным замком, выкрашенный под дерево. Полдюжины ударов кувалдой хватило для того, чтобы сорвать ручку. Еще несколько пробили насквозь стальную дверцу, теперь Эмери смог просунуть в отверстие молоток, который ему удалось найти в ящике с инструментами.
Где-то внутри сейфа что-то щелкнуло, и Эмери подумал, что приятнее звука уже не слышал давно. Он перехватил молоток, еще раз ударил, и дверь открылась.
В сейфе он нашел дробовик двенадцатого калибра, духовое ружье восемнадцатого калибра и карабин с оптическим прицелом; в одном из ящиков обнаружил патроны нужных калибров и отдельно три коробки патронов для карабина.
Эмери взял карабин и повесил его на плечо; ствол показался ему коротковатым – владелец хижины, вероятно, был на пару дюймов ниже Эмери – но когда он взял его в руки, у него возникло ощущение, будто карабин был сделан для него по специальному заказу. Затвор легко открылся, и Эмери увидел пустой патронник.
Он зарядил пять патронов и положил горсть в карман куртки. Подумав о том, что женщины тоже смогут вооружиться в этой хижине, стоит им обнаружить сломанный замок, он выбросил патроны для дробовика в снег.
Из густой сосновой рощи на берегу озера Эмери, насколько позволял серый утренний свет и падающий снег, прекрасно видел сооружение, которое Эйлин назвала зиккурат:
Конечно же, это не артефакт; возможно, летательный аппарат. Скорее всего, космическая станция. Ближе к нижней части – точнее, ближе ко льду, ее окружавшему – модули были заметно деформированы и помяты.
Быстро поднявшись на ноги, Эмери неуклюже ступил на лед, который порывы ветра очистили от снега. Когда женщины вели Эйлин из зиккурата назад на дорогу, они шли по воде – в том месте, где зиккурат сломал лед, осталась стоять открытая полынья. Но там оказалось достаточно мелко, так что Эйлин не составило никакого труда пройти.
Эмери не заметил никаких окон, зато в некоторых модулях имелись круглые двери или люки. Если женщины охраняют свой корабль, они прикончат его прямо сейчас, когда он, едва передвигая ноги, медленно подбирается к их крепости; но для того, чтобы это сделать, им придется открыть один из люков, и уж он постарается выстрелить первым. Он еще раз проверил предохранитель карабина. Он был снят, а карабин полностью заряжен. Эмери стянул с правой руки перчатку и засунул ее в карман поверх запасных патронов и бутерброда.
Справа он заметил, как следы маленьких ног в ботинках на толстой подошве уходили куда-то в сторону от зиккурата, они были еще совсем свежими, их даже не засыпало снегом. Тогда он повернул к ним, чтобы рассмотреть получше, и увидел, что они ведут от круглого люка, нижняя часть которого нависла надо льдом не больше, чем на дюйм. Он был закрыт на простую задвижку, достаточно большую, чтобы Эмери смог с ней справиться левой рукой в перчатке.
Его лица коснулась волна тепла, когда он открыл люк и вошел в зиккурат. У них было отопление, какое-то приспособление, обеспечивающее их теплом, оно все еще работало, хотя Эйлин жаловалась, что ей было холодно. Значит, обитательницы зиккурата смогли починить источник тепла, который вышел из строя во время катастрофы. Вполне возможно, что они воспользовались для этого тем, что забрали из линкольна Джен.
Эмери чисто автоматически закрыл за собой люк и увидел другой, точно такой же; за ним горел призрачный голубой свет и темнела вода. Вот вам и объяснение, откуда появился лед на сапожках и брюках Эйлин; она, конечно же, шла по озеру, только здесь, внутри зиккурата, где вода не достигала и фута глубиной.
Усевшись возле люка в переходном шлюзе – так решил Эмери, – он расшнуровал ботинки и сбросил их вместе с импровизированными лыжами, а потом связал шнурки. Пожалуй, стоит оставить ботинки и лыжи здесь, в шлюзе, но без них ему придется навсегда остаться в зиккурате. Это Эмери совершенно не устраивало: он не мог рисковать. Он снял носки и засунул их внутрь ботинок, закатал штанины брюк и, держа в левой руке ботинки, а в правой – карабин, босиком ступил в темную воду.
На стенах и потолке модуля не видно было просвета между циферблатами и непонятными приспособлениями, из воды выступал угол какого-то скособоченного шкафа – видимо, внутри тоже были инструменты и приборы; Эмери остановился, чтобы осмотреть нечто, напоминающее самые обычные часы, хотя стрелка мерцала, исчезала и снова появлялась. Очевидно, это была лишенная массы проекция. Первая цифра напоминала ноль, написанный весьма необычно, а вот последняя – Эмери прищурился – может быть, триста, хотя ему еще ни разу не доводилось видеть такую тройку. Стоило сдвинуть маленький рычажок у основания влево, как цифры стали объемными и выпуклыми, а стрелка потемнела. Теперь казалось, что она сделана из какого-то очень прочного вещества.