Зима, когда я вырос
Шрифт:
— А ты не любишь чушь?
— Я обожаю чушь. Но не на вокзале.
Зван выглядел очень несчастным и напоминал маленького старичка, забывшего, за какими покупками он пришел в магазин.
Зван показал рукой.
— Там восток, — сказал он.
— Ну и что?
— Там Восточная Европа. В прошлом году мы с Бет приходили сюда каждый день. Встречали поезда с востока.
— Зачем?
— А вдруг. Красный Крест сказал: возможно, кто-то и вернется.
— А-а, — сказал я.
— Ну да, — сказал Зван.
— А что там,
— Ничего, — сказал Зван.
Он посмотрел на меня и подмигнул так, как кроме него никто не умеет.
— Когда-нибудь я тебе расскажу, Томми.
Я не стал протестовать; мне показалось, сейчас неподходящий момент напоминать, что меня зовут Томас.
— Знаешь что, — сказал я, — пошли в читальный зал!
— Зачем?
— Там уйма книг. Можно читать до посинения, и совершенно бесплатно.
Идя от вокзала по Ниуверзейдс, мы вели себя как ненормальные. Раз двадцать переходили с одной стороны улицы на другую. На задней площадке переполненного трамвая висел — очень опасно! — какой-то дядька. Я толкнул Звана в бок и крикнул дядьке: «У тебя шнурки развязались!» Но Зван не засмеялся.
Мы пришли в детский читальный зал на Вейдестейх, громко топая, поднялись по широкой деревянной лестнице. Переговариваясь вслух, вошли в большой читальный зал, где выдавали книги.
Там было тихо-тихо. От испуга мы замолчали.
— Я здесь никогда не был, — вдруг сказал Зван.
Тетенька в сером шерстяном платье приложила палец к губам; она старалась приветливо улыбаться.
Я шепнул на ухо Звану:
— Ужасно много книг, да?
— Да, прилично, — прошептал Зван.
— Что вы здесь собираетесь делать, мальчики? — тихо спросила тетенька.
Я показал рукой на низкие столики и маленькие стульчики посередине зала и сказал:
— Мы сядем здесь читать.
— Тогда покажите ваши руки, — сказала она.
Мы показали руки.
— Иди вымой, — сказала она мне.
— А ему что, не надо? — спросил я сердито.
— Чистые руки мыть незачем, — сказала она.
Почему у меня руки были грязные, а у Звана чистые?
Ничего не понимаю — мы же в последние дни вели одинаковый образ жизни.
Минуту спустя я с чистыми руками и в забрызганных водой брюках сидел за одним из длинных низких столов напротив Звана. Кроме нас, детей в зале не было.
— Здесь можно читать сколько хочешь, — сказал я. — Но нельзя брать книги домой. Вон из тех шкафов можно, но для этого нужен читательский билет, а за него надо заплатить деньги, а денег у меня нет. Подожди, я сейчас принесу хорошую книжку.
Я встал, подошел к низкому шкафчику, присел на корточки, провел указательным пальцем по корешкам и быстро нашел «Пиг-Паг-Пенгел».
Зван внимательно осмотрел книгу.
В ней обалденные рисунки Ри Крамер и уйма стихов, которые я когда-то обожал. Если Зван скажет хоть одно плохое слово об этой книге, он у меня схлопочет.
— Стихи сочинил какой-то Пэ ван Ренссен, — сказал Зван. — Книжка для маленьких детей.
Зачем он так сказал? Он имел в виду, конечно, не книжку, а меня, что это я маленький. Ну почему ему хотелось испортить такой хороший день!
— А вчера вечером ты смеялся, когда я тебе читал стишок из этой книжки. Помнишь: «Горя от возмущения, сверкнул глазами он…»
Я решил не давать Звану по уху, потому что читальный зал — неподходящее для этого место. Дрожащими пальцами я нашел этот стишок и придвинул книгу, открытую на нужной странице, к Звану.
Зван прочитал стишок и несколько раз усмехнулся.
— А «Фритса ван Дюрена» у них здесь нет, — сказал я, — и забавных книг про Дика Трома и Питье Белла [13] тоже; они считают, что такие книжки нам читать не положено, потому что это мальчишки-безобразники.
— Кому — нам? Глупой малышне?
— Ну да, — сказал я.
— Цензура, — сказал Зван с презрением, — фу!
— У них здесь только книги о послушных детях. Однажды я спросил у библиотекарши, где стоит книжка «Бычок и Дылда» [14] . Она чуть не упала в обморок.
13
Знаменитые герои-«безобразники» из голландской детской литературы довоенных лет.
14
Популярный голландский комикс о двух веселых друзьях, выходивший с 1922 по 1937 год.
Зван хотел было что-то сказать, но прямо над нами появилась большущая голова библиотекарши; я страшно испугался — когда с кем-то болтаешь, то часто не замечаешь, когда к тебе подходят, ужас.
— Мальчики, — сказала библиотекарша, — здесь полагается сидеть тихо и читать, а то вы мешаете другим.
— А других тут нет, — сказал я.
— Почему здесь у вас цензура? — спросил Зван.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, мальчик, — сказала тетенька. — У нас производится тщательный отбор книг, с педагогической точки зрения, да-да, здесь есть книги, которые можно читать для развлечения, и книги поучительные. Мы отделяем зерна от плевел.
— А комиксы — это, конечно, плевелы?
— Не хочу о них даже разговаривать!
— А «Гекльберри Финн» у вас есть? — спросил Зван.
— Нет, — библиотекарша взглянула на Звана с испугом.
— Там рассказывается о мальчишке, который дружит с негром, — пояснил Зван, — о юном беспризорнике, который курит трубку и ругается с вечно пьяным отцом.
Библиотекарша сказала тихо-тихо:
— Лучше уходите отсюда!
— Но я только что дал ему прочитать один стишок в книжке с полки! — поспешно сказал я.