Зима в горах
Шрифт:
— Ну и дальше что? — спросил Гэрет. Его потертая кожаная куртка блестела под электрическим светом, словно потный лоб.
— А дальше — до свидания. Люди непроницательные не могут сражаться с такими умными бестиями, как Дик Шарп.
Горбун пригнулся к самому лицу Роджера.
— Вот теперь я знаю, что вы работаете на Дика Шарпа. Он подослал вас, чтобы запугать меня. Чтобы я начал тревожиться и потерял веру в себя.
— Валяйте, валяйте, — сказал Роджер. — Верьте любой глупости, какая вам по душе. Я сдаюсь.
Гэрет направился к двери, по пути кивнув на прощанье хозяину. Он открыл было ее, но тут же отпустил — дверь закачалась
— Если завтра утром в полдевятого придете на площадь, — сказал он, — я познакомлю вас с расписанием.
— Приду, — сказал Роджер.
— Я буду вас ждать, — сказал Гэрет. Затем он несколько раз кивнул и ушел.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Кожаная лямка была очень тонкая. Она врезалась Роджеру в плечо: накануне вечером, раздеваясь, он обнаружил на коже красную полосу. Сегодня он надел сумку на другое плечо, но это было неудобно: ему приходилось отсчитывать монеты и давать сдачу левой рукой. День подходил к концу — они ехали десятичасовым рейсом в Лланкрвис, — и Роджер изрядно устал. Единственное спасение, решил он, приобрести одну из этих дурацких кожаных курток, чтобы не натирало плечи.
Раздумывая об этом, Роджер следил за руками Гэрета, легко лежавшими на большом колесе руля, — последнюю четверть мили он особенно осторожно вел автобус. Большинство пассажиров уже сошло. Оставалось человек пять-шесть, которые ехали до конца — до верхнего края Лланкрвиса, откуда начиналась дорога, открытая всем ветрам. По-видимому, эти люди жили либо на окраине поселка, либо в коттеджах, разбросанных по склону горы. Среди них была и красавица брюнетка, работавшая портье в отеле «Палас»; она сидела выпрямившись, одна на заднем сиденье. Роджер удивился, когда на площади она вошла в автобус, и уж совсем был поражен, когда она взяла билет до конца. Возможно, она ехала навестить кого-то в этом отсыревшем медвежьем углу, на краю света, где по дороге видишь лишь мокрую черепицу да застывшие, тупые взгляды овец? Но кого такая девушка могла навещать? Неужели она живет в Лланкрвисе? Нет, не может этого быть! Беря деньги за билет, Роджер с таким нескрываемым интересом уставился на нее, что она вспыхнула и отвернулась к окну. На ней было зеленое замшевое пальто, которое, должно быть, стоило уйму денег. Конечно, у девушки с такой внешностью есть богатые покровители или друзья. Продвигаясь по автобусу, Роджер то и дело посматривал на нее, потом мысли его перескочили на то, что у него стерто плечо и, следовательно, придется покупать эту дурацкую куртку.
Глупо, конечно, тратиться на куртку, если Гэрет не собирается держать его. Но что, собственно, Гэрет теряет, ведь он только выигрывает от того, что Роджер ездит с ним и собирает деньги! (Билетов у них не было. За незначительным исключением, все пассажиры ехали до одной и той же остановки, платили, сколько требуется, за проезд и без напоминаний сходили в нужном месте.) Однако Гэрет до сих пор хранил молчание. Начиная со вчерашнего утра Роджер ездил со всеми рейсами, кроме рейса в 8.15 из Лланкрвиса в Карвенай. Ему пришлось пропустить этот рейс, потому что он все еще жил в отеле «Палас»; этим же объяснялось и то, что вчера вечером в половине одиннадцатого он вынужден был протопать пешком четыре мили до города. Похоже, что сегодня ему предстояло повторить этот путь.
Гэрет плавно затормозил, машина
— Я их спросила: и не стыдно им, — говорила миссис Аркрайт кому-то, стоявшему позади нее, — не стыдно им, что беззащитная женщина таскает такие тяжести, от которых лошадь сдохнет.
Она обращалась к какому-то мужчине, а тот лишь покорно кивал в знак согласия. «О чем это она толкует», — подумал Роджер и тут же забыл про нее: глядя прямо перед собой, по проходу шла красавица брюнетка в замшевом пальто; казалось, она намеренно не смотрела в сторону Роджера, точно знала, какие низменные мыслишки бродят у него в голове.
Девушка вышла из автобуса и исчезла в сгущавшихся сумерках. Одна? Такая девушка пойдет по безлюдной горе без всякой защиты? У Роджера мелькнула было мысль, что мужчина средних лет вполне мог бы развлечения ради пристать к ней с определенными намерениями, но тут голос Гэрета вернул его к действительности.
— Миссис Аркрайт снова села на своего конька.
— Вы имеете в виду эту женщину, которая была тогда в трактире?
— Ну да, англичанку, — снисходительно пояснил Гэрет.
— А что у нее за конек?
— Мусорные баки, — сказал Гэрет.
Роджер ждал развития темы, но, похоже, ждать было нечего. Они стояли возле автобуса; мотор, остывая, несколько раз тихонько вздохнул с присвистом, точно животное, погружающееся в сон после долгого трудового дня. Было темно и довольно холодно, и постель Роджера находилась в четырех милях отсюда.
— Ну что ж, — произнес он и умолк.
Гэрет стоял в густых сумерках, точно дольмен. Казалось, в мире везде было темно, но здесь, у западного края земли, еще лежал отсвет от длинных золотых и серебряных полос, бороздивших мрачное пурпурное море. Роджер видел лишь темный силуэт Гэрета и не мог сказать, какое у горбуна лицо.
— Деньги я возьму с собой, — сказал Гэрет.
Роджер снял с плеча кожаную сумку и протянул ему.
— Придете завтра? — спросил Гэрет.
— Если я вам нужен.
— Вы быстро учитесь. Скоро будете настоящим помощником, если останетесь, не правда ли?
— Значит, я вам все-таки нужен?
— Да, нужны, — без особого энтузиазма сказал Гэрет, — если, конечно, не найдете себе ничего поинтереснее.
— Мне это помогает изучать валлийский, — сказал Роджер. И, не простившись, двинулся вниз по темному склону.
— Пошли уже?
— Мне ведь предстоит неблизкий путь.
— Я уже думал об этом. Кажется, я смогу устроить вас здесь, наверху.
Роджер остановился.
— А когда вы узнаете точно?
— Это у миссис Пайлон-Джонс. Она живет в первом доме направо, сразу после дорожного знака, ограничивающего скорость до тридцати миль в час. Мы можем зайти к ней завтра утром.
— Как вы сказали, ее зовут?
— Миссис Пайлон-Джонс. Муж ее затеял настоящую войну с электрической компанией, чтобы они не смели ставить высоковольтную мачту на его поле. Три года день и ночь с ними сражался, проиграл дело, и в тот день, когда явился грузовик с первыми секциями мачты, слег в больницу. Домой он уже больше не вернулся. После этого жена его стала сдавать комнаты. Вообще-то она сдает отдыхающим. На лето.