Зимний мальчик
Шрифт:
– Давно ждешь?
– Третью сонату, – ответил я и, играя этюд до конца, распахнул заднюю дверцу. – Усаживайтесь поудобнее, сударыни.
Ольга скользнула легко, а Надежда немного неловко. Непривычно ей в «ЗИМах» ездить. Заднее сидение там шикарное, особенно когда дополнительные места демонтированы. А они демонтированы, дедушка давно их снял.
– Куда ехать изволим?
– Ты не спешишь? – спросила Ольга.
– До следующей пятницы я совершенно свободен, – ответил я по-пятачковски.
– Тогда давай на дамбу.
Морем у нас зовется водохранилище, действительно, немалое. До дамбы двадцать километров, но по ночному времени – пятнадцать минут неспешной езды. И да, как и ожидал, девушки стали петь, сначала робко, а потом громче и громче. Почему нет? Мелодия простая, полторы октавы обе тянут, ну, а повыше…
– Ты бы помог девушкам, – сказала Ольга.
– Ваш дуэт мне только портить, – ответил я, но помог, чуть-чуть. Не стал сверкать и грохотать. Второй, третий раз вышло и совсем неплохо – для самодеятельности.
Постояли на дамбе. Зона охраняемая, но нас пустили. Узнали Ольгу, верно. Или им заранее позвонили.
– Ну, над водой, а капелла – подначила Ольга.
Чуден Днепр при ясной погоде, а мы втроем втройне чудней.
Назад ехали молча. Лучше-то не получится. Вряд ли. Высадили Надежду, её уже ждал брат у подъезда.
Поехали домой, в Сосновку.
– Я думала, ты соловьем разливаться станешь, – сказала Ольга.
– С чего бы?
– Неужели не хочется произвести внимание на девушек?
– Положим, хочется. Но перепевать песни из кинофильмов по заявкам радиослушателей – не моё. Уж если петь, так то, что на душу ляжет.
– Хорошо. Тогда представь, что ты разведчик на задании. И должен произвести впечатление.
– На задании я, во-первых, должен довести тебя домой в цельности и сохранности. Во-вторых, петь за рулем удобно только в кино, а мне позицию Лапозо подавай. И в третьих, дома ждет прекрасно настроенный «Блютнер», можем хоть до утра песни распевать, если твои не против.
– Позиция Лапозо – это то, что я думаю?
– Позиция Лапозо – певческая. Вариант высокой. Чтобы всё в человеке было прекрасно: и диафрагма, и связки, и резонаторы, и остальное. Тогда голос звучит вольно, как днесь над морем.
– И много таких позиций?
– Достаточно, чтобы найти по себе.
– А за рулём петь, значит, никак?
– За рулём поют в кино. С переозвучкой в студии.
На счастье, мы приехали. Ольга поблагодарила, и пошла к себе, напоследок подарив загадочный взор: мол, прозевал я свое счастье.
Счастье, может, и прозевал, но зато нашел у порога в ящике две телеграммы. Одна от папеньки: «Поздравь! Владлен, Анна Соколовы-Бельские». Вторая от маменьки «Поздравь! Мария Соколова-Бельская, Леонид Марцинкевич».
Ага. Понятно. Артистические свадьбы. Прямо на гастролях. В один день, ну, совершенно случайно совпало. Вот так я обрёл и мачеху, и отчима. Или не обрёл? Усыновление дееспособного совершеннолетнего без желания последнего не практикуется. А желания нет. Не Дантес, чай. Да и баронов поблизости не наблюдается. Нет, я ещё не совершеннолетний, но почти. И одного опекуна, папеньки, вполне достаточно. А если что – маменька подключит подругу Галю. Будет интересно. Дедушка предупреждал и дал кое-какие инструкции. Ну, мне до совершеннолетия всего ничего. Наступит осень золотая, и младость детская уйдет.
В голове – почти забытый гул. Заварил и выпил травяного чаю, по бабушкиному рецепту, постоял десять минут под холодным душем.
Потом открыл окно и стал слушать тишину. Давненько так хорошо её не слышал. Листы летели со стола на пол, хорошо, нумерованные. К восходу Луны – а взошла она ближе к утру, – дело было сделано. Я собрал листы, аккуратно сложил по номерам и лёг, наконец, спать.
Усталый, но довольный.
Спал, впрочем, вполглаза, и, едва стало прилично, включил радио и под воскресную передачу «С добрым утром» проделал комплекс упражнений сразу за три дня. Надо бы заняться физкультурой, что ли. А то певческое брюшко отращу не ко времени.
Подошел к «Блютнеру» и начал играть. Утром слышно иначе чем ночью, тем более, в голове, но в целом вышло даже лучше, чем представлял. Румынская тема веселенькая такая. Тема Ветцеля – инопланетная. И, конечно, главная тема – величие, торжественность, несокрушимость.
Не буду я ничего править. Хронометраж – полтора часа. То, что сегодня и нужно.
Теперь что?
Теперь нужно искать поэта.
А чего искать-то? Ольга и будет поэтом. Она уже в «Подъёме» публиковалась, и в сборнике «Молодые поэты Черноземья». Дело за простым – уговорить Андрея Николаевича, первого секретаря нашего обкома, члена ЦК КПСС и прочая и прочая и прочая.
На это Ольга есть.
Я ей и позвонил.
– Ты никуда не уехала?
– В половину десятого?
– Тогда заходи поскорее, дело есть.
– Ну какое такое дело?
– Поэтическое, приходи.
И повесил трубку.
Клюнет.
И в самом деле клюнула.
Сразу, не сразу, но через полчаса пришла.
– Ну, Чижик, песенку сочинил?
– Угадала. Только не просто песенку, а целую оперу.
– И теперь тебе нужны слова.
– Не слова, поэзия.
– А сам что не сочинишь?
– Не умею. А ты умеешь.
– Думаешь?
– Знаю. В общем, так: опера о десанте Великой Отечественной. На Малую Землю. Война, кровь, любовь. Молодой лейтенант, юная медсестра, друзья, враги, бури, ураганы, и храбрый полковник-политрук, как гарант наших побед.
Вот одна из тем: – и я сыграл рэгтайм.
– Это что, политрук? Брежнев?
– Это тема союзников. Из-за океана советы дают, как воевать.
А вот гитлеровцы – и я выдал внеземной ужас. – А это румыны, вначале бодренькие, а под конец разбитые, улепетывающие – проиграл сырбу.