Зимняя сказка
Шрифт:
— Какие будут указания, сэр? — спросила Алиса. Элжерон опустил на нее испуганный взгляд, почувствовав, что она взяла его за руку, пытаясь остановить его дрожь. — Сэр… послать за священником?..
— Нет! — выкрикнул граф. — Никакого священника! Никакого фельдшера! Никакого врача! Не беспокойте меня сейчас! — он сбросил с себя ее руку и бросился в свою спальню, закрывшись изнутри. Граф уселся на пол, вжавшись спиной в угол комнаты, за прикроватной тумбой, в самом темном и тихом углу, и закрыл лицо ладонями. Его всего трясло, он не мог остановиться с прийти в себя от увиденного. На рукаве халата он заметил темное пятно крови,
Маргарет умирала. Умирала в его замке, на его глазах. Это не могло быть правдой. Наверняка это был тот дух, весь коридор, вся комната были укутаны странной темнотой, которую не видели остальные. И те силы были больше и мощнее, чем у Элжерона.
Рядом с ним опустилась на пол Франческа. Она осторожно потрогала его халат, привлекая внимание.
— Она совсем заболела? — бесхитростно спросила паучиха.
— Она умирает, — севшим голосом ответил Элжерон. — Я не могу ничего сделать. Я — не могу…
— Ты знаешь, кто может, — сказала Франческа.
— Как я хочу, чтобы это все закончилось, — чуть не всхлипнул граф, пряча голову в руках. — Я ничего не могу, я беспомощен. Я не хочу этого, всей этой ответственности… Отец бросил на меня дела двух деревень, не дав никаких напутствий. Я просто обязан был работать ради благополучия других, невзирая на собственное состояние. Следом явилась она, теперь я должен что-то сделать, но я не знаю, это не моя ответственность, я ее не могу выдержать и принять! Она еще и приволокла с собой какую-то дрянь, ты видела? Видела, во что превратился коридор?! Ох нет, конечно, не видела, Фру-Фру, это что-то, что вижу только я… — Элжерон вновь спрятал лицо в ладонях, словно этот жест помог бы ему скрыться от всех тех бед, что свалились разом на него и на его замок.
Паучиха несколько мгновений постояла возле него молча и, наконец, изрекла уверенным тоном:
— Пора.
— Нет… Нет, нет, я не могу, Фру-Фру, ты же знаешь.
— Пришло время, — настойчиво повторила она.
— Но…
— Если ты не переступишь через свою гордость и не согласишься с тем, что есть тот, кто может тебе помочь, то у Сэмюеля с часу на час появится подружка. И, заметь, у Сэмюеля. Не у тебя.
— Фру-Фру, — простонал Элжерон, бросившись к паучихе и крепко прижимая ее к себе, запуская пальцы в черную густую шерсть. — Фру-Фру, папа бы не простил меня за это.
— Это не связано с ним, ты сам знаешь.
— Да, ты права. Как же я рад, что у меня есть ты, мой драгоценный уравновешенный и спокойный паучок. Твои слова так быстро приводят в чувства. Ты всегда знаешь, как до меня достучаться.
Элжерон еще пару минут посидел, сжимая в объятиях своего питомца, затем поднялся на ноги и потер лицо ладонями, заставляя себя взбодриться и прояснить разум. Он сбросил халат и наспех натянул вчерашние брюки и рубашку, после чего вышел в коридор. Там оказалась Сесили, стоящая в растерянности под дверью баронессы.
— Где Томас? — спросил ее граф.
— Конюх? — вздрогнула девушка. Похоже, абсолютно все жители замка сейчас были в состоянии огромного нервного напряжения. — Я думаю, конюх в конюшне, — глупо ответила она. — Я его не видела сегодня, вряд ли он где-то здесь, с остальной прислугой.
Элжерон ничего не ответил ей, бросившись к лестнице. Он только заметил, что Франческа побежала по потолку за ним, видимо, только для поддержки. Граф вскочил на полированные
— Останься в замке, — бросил Элжерон, хватаясь на дверную ручку. Он рванул на ее на себя, и в его лицо ударил еще не прогревшийся весенний ветер. — Я постараюсь как можно быстрее вернуться. Я должен успеть.
Конюх обнаружился возле конюшни. Он неспешно чистил какой-то инвентарь и, казалось, его совершенно не заботила суматоха, царящая в замке. Еще не добежав, граф окликнул его:
— Томас, седлай Тиберия, немедленно!
Конюх в задумчивости оперся о вилы, которые держал в одной руке и поднял на Элжерона уставший подслеповатый взгляд.
— Его? Вы уверены?
— Я сказал немедленно! — рявкнул на него граф, отчего конюх тут же замельтешил, откуда-то найдя в себе расторопность, и бросился выполнять его требование. Уже через несколько минут он и его ученик Вебстер вдвоем с трудом вывели ретивого вороного коня из стойла. Элжерон тут же перехватил поводья.
— А теперь — отойдите, — он махнул на прислугу рукой, и те отшатнулись, выпуская животное. — Лучше вообще уйдите, чтобы я вас не видел!
Томас взял под локоть паренька и потащил его за собой в сторону замка. Граф же потянул поводья вниз, силой заставив коня опустить голову, и положил на нее ладонь, прижавшись лбом. — Послушай меня, Тиберий, — тихо произнес он, глядя в ярко-желтые, янтарные глаза. Конь громко фыркнул, словно зарычал на него, гневно попытавшись махнуть головой. — Нет, подожди, выслушай, — настойчиво повторил граф, крепко держа поводья. — Ты мне сейчас нужен. Очень нужен. Ты самый сильный жеребец из всего стойла, из всех моих владений, даже двух близлежащих городов. Одна поездка. До места и назад, домой, хорошо? Больше мне от тебя ничего не требуется. Просто отвези меня туда так быстро, как сможешь, и верни обратно. И я снова не буду тебя тревожить.
Тиберий на мгновение замер, будто в задумчивости. Он ударил несколько раз копытом о землю, пофыркивая, но уже не вырывая из хватки своего владельца поводья. Еще раз переступил с ноги на ногу — и закивал Элжерону.
— Спасибо, — выдохнул тот.
Он похлопал коня по боку, и тот повернулся к нему, позволяя одним махом на себя взобраться.
— Но, вперед! — выкрикнул граф, щелкнув поводьями, не решаясь бить столь ретивое животное каблуками по ребрам, тем более он не успел надеть одежду для верховой езды, и у него не было шпор.
Тиберий встал на дыбы, с недовольством огласив округу своим ржанием, и во всю прыть припустил в сторону леса, стоящего севернее замка. Он скакал через дикую его часть, куда Элжерон запрещал заглядывать всем жителями деревень. Здесь не было ни единой человеческой тропы или признака людской деятельности. Лишь по природным ориентирам граф мог понять, куда ему нужно ехать. Тиберий играючи перескакивал неглубокие овраги, скрытые под остатками мокрого снега, что только начал таять, и ловко огибал любое препятствие, не требуя указаний своего наездника. Едва граф заприметил требуемый ему ориентир, он натянул поводья, и Тиберий с хрипом остановился. Он загарцевал на месте, недовольный тем, что после долгожданной скачки был вынужден остановиться. Элжерон спрыгнул с него, на мгновение увязнув в мокром снегу, и хлопнул животное по боку.