Зимняя сказка

Stacey

— Позови прислугу.

— Ты обезумела! — округлил глаза мужчина. — Какие пересуды начнутся, если ее увидят, и узнают, что я ее здесь обнаружил! К дьяволу эти беседы с тобой, я сам попытаюсь разрешить эту щекотливую ситуацию, — решил, наконец, Элжерон, и выступил из тени в холл.

Он громко и демонстративно прокашлялся, желая для начала дать девушке понять, что она не одна в помещении, но та даже не шелохнулась, и граф удивленно оглянулся на Франческу, ища у нее поддержки. Паучиха молча пялилась на него блестящими глазами, что даже не могли моргать, и Элжерон, вздохнув, собрал волю в кулак, надеясь разрешить ситуацию наименее травматичным способом.

— Доброй ночи, Маргарет! — произнес он, держась на

почтительном расстоянии и старательно глядя в сторону, мимо девушки. Подождав мгновение ответа и не получив его, граф настороженно подошел ближе. — Что с Вами? — просил он, но юная баронесса не реагировала на его появление, продолжая глядеть на входную дверь. Прокашлявшись еще раз и воровато оглянувшись на проходы замка, мысленно надеясь, что никто из прислуги сейчас не решит сюда спуститься, Элжерон приблизился вплотную к девушке, заглядывая ей в лицо. — Сомнамбула, — с нотой облегчения выдохнул мужчина, увидев, что Маргарет стояла с закрытыми глазами.

— Что это значит? — поинтересовалась Франческа, подползая к нему.

— Ходит во сне. Лунатит, — усмехнулся Элжерон, указав на девушку, и тут же смутившись от невольного прикосновения взгляда к ее телу. Граф восторженно задержался им на мгновение, ощутив безнаказанность за столь постыдное любование своей гостьей. Ее мраморная кожа была неестественно бледной, и распущенные слегка растрепанные волосы растекались по ней молочными волнами.

— Так что уставился на нее? — прервала восхищенное разглядывание Франческа, толкнув графа лапой по ноге. — Разбуди и отведи в спальню!

— В спальню… — завороженно повторил Элжерон. — Верно, вернуть в спальню, — он мотнул головой, приходя в себя. — Но я слышал, что сомнамбул нельзя резко будить, иначе их душа, путешествующая в стране грез, не успеет вернуться в тело… — Он осторожно протянул руку и коснулся предплечья девушки. — Маргарет? — тихо позвал он ее.

Едва он дотронулся до ее кожи, как она резко распахнула глаза, словно ее что-то невероятно напугало, глядя сквозь Элжерона и не видя его. Он отшатнулся, и Маргарет закричала. Нет, не закричала, взвыла нечеловеческим голосом, который не было способно воспроизвести горло, оглушающе и резко, словно в адском вое смешались скрежет перемалываемого металла и вопли умирающего в муках животного. Элжерон упал на колени, тщетно пытаясь зажать уши, пронзенные убийственным шумом, что вливался в его мозги через проткнутые раскаленными ножами звуков барабанные перепонки. Казалось, весь замок наполнился этим воплем, что словно никогда не закончится. Граф краем глаза увидел движение рядом с собой и повернулся к паучихе, которая, упав на спину, конвульсивно дергала скрючившимися ногами.

— Франческа! — воскликнул он, потянув к ней руку, но не услышал своего голоса, заглушаемого дьявольским криком. На пол закапала кровь, и Элжерон прижал ладонь к лицу, понимая, что она текла из носа.

Вой остановился так же внезапно, как начался. Маргарет закрыла рот и глаза, и безвольной куклой упала на пол. Элжерон едва успел протянуть руки и подхватить ее, не позволяя ушибиться. Он размашисто вытер рукавом с лица кровь и обхватил девушку за предплечья, встряхивая, надеясь привести ее в чувства. Граф заметил, что оставил на ее коже красные отпечатки своей крови и, невольно скрившись, отнял от нее ладони, внезапно осознавая, что это была вовсе не его кровь. На жемчужной коже Маргарет, в местах, где он ее коснулся, оставались багровые вмятины, словно Элжерон дотронулся до льда, и тот растаял под жаром его тела. Граф отдернул ладони от девушки, лежащей без сознания на его коленях, отмечая еще больше пятен, оставленных его неосторожными движениями.

Внезапно из дальнего коридора Элжерон услышал взволнованные голоса. Похоже, вопль боли, изданный Маргарет, пробудил всех обитателей замка, что теперь поспешно искали источник шума.

И вскоре они найдут графа, сидящего на коленях посреди холла с обнаженной девушкой на руках.

— Проклятье, — прошипел он сквозь зубы, озираясь.

Франческа лежала рядом с ним на спине, поджав под себя все лапы, как лежат в пыльных углах амбара давно почившие пауки, но, к счастью, была жива. Элжерон наспех снял с себя верхнюю часть пижамы и натянул обратно на руки, манжетами к плечам, закрывая открытую часть кожи, после чего просунул руки под девушку и накрыл ее сверху оставшейся свисать тканью, пряча ее наготу от собственных глаз. Он поднялся, бережно держа ее на руках, и с сожалением обернулся на Франческу.

— Я скоро вернусь к тебе, — пообещал он, и никем не замеченный нырнул в темноту прохода, ведущего в подвал.

Элжерон напряженно прислушивался к голосам и топоту ног прислуги, снующей по замку и нервно обсуждающей взбудоражившее их событие. Граф неслышно прошел по темному холодному коридору, образованному каменными серыми стенами, и зашел в обширный погреб. Элжерон ощупью, тщательно огибая шкафы, полки, ящики и бочки, стоящие на полу, добрался до лестницы, ведущей на кухню, и, подняв деревянный люк, настороженно окинул взглядом кухню. К счастью, здесь не было ни души, и граф поднялся наверх. Оставалось лишь доставить свою ношу в ее спальню и проверить, все ли с ней было в порядке. Элжерон выглянул в коридор, слыша голоса горничных совсем неподалеку, но никого не заметил, и быстрым шагом отправился к боковой лестнице, которой чаще пользовалась прислуга. Поднявшись на третий этаж, он вздохнул с облегчением, слыша лишь абсолютную тишину, утопающую в ковровых дорожках коридоров, и, в конце концов, зашел в спальню, выделенную для юной баронессы.

Граф почувствовал жгучий холод и мгновенно продрог в этой комнате. Он бережно положил девушку на кровать и удивленно оглянулся. Из распахнутого настежь окна сквозил ледяной ветер, а у подоконника собрался небольшой сугроб, навеянный грубыми порывами вьюги. Несмотря на то, что была глубокая ночь, в комнате было достаточно светло из-за снега, коего навалило на улице с лихвой, и граф неплохо видел окружающую его обстановку. Он осторожно вытащил из-под Маргарет свою окровавленную ночную рубаху и надел ее обратно, шаря глазами в поисках одежды девушки. Она обнаружилась на полу рядом, но к удивлению Элжерона была полностью уничтожена, словно ее рвали на себе в тщетных попытках избавиться от удушающей тело ткани. Граф прислушался к Маргарет, отмечая, что она всего лишь глубоко и безмятежно спала, словно ничего не случилось несколькими минутами ранее. Он накрыл девушку одеялом, и все же закрыл окно заледеневшими от зимнего холода пальцами.

— Что за чертовщина здесь творится… — прошептал он, растерянно оглядывая комнату и виновницу произошедшего. Но все же оставаться в этой комнате было небезопасно.

Элжерон вышел в коридор, чтобы проскользнуть в гардеробную и сменить испорченную одежду. Убедившись, что новая темно-синяя пижама была абсолютно чистой, он прихватил еще одну свечу и, напустив себя сонный вид, спустился в холл.

Здесь творила суета и волнение, разлившееся по помещению удушающими Элжерона волнами, будоражащими чувства и забивающими голову. Он невольно поморщился и громко спросил:

— Почему вы все здесь собрались?

Графу показалось, что в холле была и вправду едва ли не вся прислуга: человек 30, не меньше. Они сновали вокруг Франчески, взбудораженно переговариваясь. От толпы отделилась Алиса, старшая горничная в летах, и подошла к Элжерону.

— Сэр, нас всех разбудил леденящий кровь вой! Словно стая волков проникла в замок и решила устроить песнопения! Неужто Вы ничего не слышали? — взволнованной скороговоркой проговорила она.

— Нет, я сплю крепко. Разойдитесь, — приказал он, пытаясь пробраться к Франческе.