Шрифт:
Глава 1
16 декабря 1939 г.
Ситуация стала меняться, когда разведчики окончательно продрогли, потеряли надежду и свирепые карельские морозы обложили вдоль и поперек. Ночь была в разгаре, в разрывах туч поблескивали звезды – чужие и далекие. Пулеметная ячейка, вынесенная за пределы траншеи, была необитаемой. В двух шагах от нее взорвался советский снаряд, схлынула осыпь, встали на дыбы бревна наката, и финны с тех пор предпочитали держаться отсюда подальше. Ячеек хватало – и слева, и справа. Над бруствером мелькали обтянутые белой материей каски, доносились обрывки чужой речи. Под высотой, на всем протяжении покатого склона, высились в шахматном порядке гранитные противотанковые надолбы. За ними – три
Командир взвода полковой разведки, старший лейтенант Никита Мечников, приподнял голову. «Восставшие» бревна громоздились как попало – под их прикрытием разведчики сюда и проникли. Лучше не помнить, сколько сил и нервов пришлось потратить, чтобы проползти изрытое воронками пространство. Никита забрал прислоненный к стене окопа пистолет-пулемет «Суоми», прошел вперед на корточках и снова поднял голову. Екнуло сердце – он резко подался вниз, прижался к стылому откосу. По главной траншее прошли солдаты в белых куртках и штанах. Военные переговаривались, забавно тянули гласные. Никита не дышал. Сделай эти парни остановку да вглядись в темноту – могли бы заметить постороннее пятно. Но все обошлось, патруль проследовал мимо. Мечников облегченно выдохнул – не пришел еще его час. Он снова привстал, обозрел местность. Ходы сообщений отделялись от главной траншеи и уходили в неизвестность. На флангах выделялись долговременные огневые точки – приземистые сооружения. В глубине еще один объект – что-то расплывчатое, угловатое, со щелевидными амбразурами. За объектом окоп, из которого торчали стволы минометов. Оборона на этом участке не была эшелонированной – практически все огневые средства концентрировались на переднем крае. В стороне чернел подозрительный лесок, а за лесистыми холмами на северо-западе – городок Путоярве, который полк товарища Уматова должен был занять еще позавчера…
Мечников перебрался к главной траншее. Снова замер, прислушался. Голоса в морозном воздухе преображались в прерывистый гул. Они рождались будто отовсюду. Бряцал металл, что-то скрипело. Находиться в неподвижном состоянии было неуютно. На качество одежды в отличие от большинства красноармейцев разведчики не жаловались. Под маскхалатом теплое нательное белье, суконное обмундирование, ватник без воротника, да еще утепленные башлыки, меховые перчатки, валенки – простым красноармейцам, лежащим сутками в снегу, такое счастье было недоступно. И все равно конечности уже подмерзали. Никита подался назад, прошептал:
– Данилов, Карабаш, за мной… Иванченко, остаешься здесь, наблюдай за обстановкой. Станет все плохо, отвлекай на себя.
Мечников выбрался в главную траншею, пробежал, пригнувшись, влево, втиснулся в боковое ответвление. Это был обычный ход – узкая траншея без наката, блиндажей, вынесенных гнезд, – и оставалось лишь гадать, куда она ведет. Финны падки на сюрпризы. С какими только неожиданностями не приходилось сталкиваться советским солдатам в незнакомой местности…
Перебежали остальные, сели рядом. Разведчики дрожали от холода, поблескивали глаза. Трофейные автоматы «Суоми» сковывали движения. Оружие было так себе, кучность низкая, стволы чересчур длинные – однако барабанный магазин на семьдесят патронов внушал уверенность. Отпадала нужда считать истраченные патроны. На своих парней Никита мог положиться в любой ситуации. За спиной Семена Карабаша – бои на Халхин-Голе, грамотные действия в составе батальонной разведки. Невозмутимый, приученный терпеть неудобства, он никогда не жаловался, действовал быстро и решительно. Красноармеец Леха Данилов был молод – восемнадцать «мальчишеских лет», при этом обладал всеми нужными качествами: был отчаян, но не до бесшабашности, резок, но без лишних движений, физически развит, вынослив и с головой на плечах умел ладить. Вот и сейчас они не лезли с подсказками и предложениями, ждали, что решит командир.
– Полное внимание, товарищи разведчики, – прошептал Мечников. – На переднем крае нам искать нечего, будем углубляться. Запоминаем ориентиры для обратной дороги.
Одолели метров тридцать, снова присели. Шум глушили порывы ветра, временами сыпал снег. Погода в декабре на Карельском перешейке была в принципе сносная. Ниже десяти по Цельсию температура не опускалась,
– А месяц-то – не май, товарищ старший лейтенант, – напомнил Данилов, теряя терпение.
– Ну да, зима не бабья, – с усмешкой согласился Карабаш. – Но это ерунда, то ли еще будет, Леха.
– Это испытание, товарищи бойцы, – заметил командир. – Мы все одолеем и станем сильнее.
– Еще сильнее? – удивился Данилов. – Да куда уж сильнее…
– Странно, куда все финны пропали? – размышлял Карабаш. – Сидят кучками у своих амбразур, а здесь – шаром покати. Новый год заранее отмечают? Это правильно, в срок-то не удастся, перемелем мы их в мелкую пудру… Послушайте, товарищ старший лейтенант, а что это за штука бетонная? На дот не похоже – огневые точки на переднем крае, отсюда половину поля не видно…
– Видимо, офицерский бункер, – отозвался Никита.
– А такой бывает? – удивился Данилов. – Пулеметный – знаю, артиллерийский тоже знаю… – Он осекся, и все снова замолчали.
Мечников вглядывался в очертания объекта. Сооружение небольшое, часть заглублена в землю, но, кажется, незначительно. Объектов с серьезной инфраструктурой на этом участке быть не может. Скорее всего это небольшой командный пункт или узел связи. Или что там еще?
– Так, тихо…
В сооружении обрисовалась нора дверного проема, возникли два силуэта. И эти были в зимнем камуфляже, капюшоны болтались за спинами, чернели стальные шлемы на головах. Мужчины закурили, непринужденно переговаривались. Но погода не способствовала долгому нахождению на открытом воздухе. Налетел порывистый ветер, и один из них, бросив окурок, развернулся, исчез в бункере, а другой, отправившись в противоположную сторону, углубился в траншею по грудь, словно по воде брел. Траншея спускалась к кубической постройке, вынесенной за пределы участка обороны. В назначении этого «кубика» вряд ли стоило сомневаться.
– Товарищ старший лейтенант, в уборную пошел… – возбужденно зашептал Карабаш. – Это офицер, я вам точно говорю, видите, у них отдельное отхожее место…
Мечников напрягся. Похоже, Карабаш был прав. Субъект ускорялся, подпрыгивал – приспичило человеку. Отворилась и захлопнулась дверь. Офицер или нет – это неважно, пусть даже младший командир, главное – они обязаны знать количество войск и схему их дислокации. Никита бросил подчиненным, чтобы держались от него подальше, а сам начал движение. Два изгиба траншеи, спуск…
Теперь и он переминался, подпрыгивал у отхожего места, усердно изображая нетерпение. Заскрипела дверь, появился приземистый мужчина, посторонился, искоса глянув на мельтешащее перед глазами пятно. Мечников подался к открытой двери, потом неожиданно резко повернулся и, стиснув финну горло предплечьем, ударом валенка выбил почву из-под его ног. Противник потерял опору, но все же ухитрился выкрутиться и издал какой-то звук. Кричать он, к счастью, не мог – горло завязалось узлом. Подбежали Карабаш с Даниловым, но не стали вмешиваться. Остановились в стороне, подстраховывая командира. Мечников оседлал добычу, нанес удар в челюсть, отправляя финна в прострацию, и, переводя дыхание, поднял голову.
– Неплохо вы его угомонили, товарищ старший лейтенант… – прошептал Данилов, пристраиваясь рядом. – Слушайте, а мне показалось, что он смеялся – ну, когда вы его в первый раз за горло схватили. Почудилось, наверное.
– Вроде засмеялся, – подтвердил Никита. – Решил, наверное, что розыгрыш, свои пугают. Потом, конечно, стало не до смеха…
Захваченный субъект продолжал лежать, не подавая признаков жизни. Мечников расстегнул на пленнике верхнюю пуговицу маскировочной куртки, раздвинул отвороты. В петлице блеснули три геральдические розочки, эмблема на погоне.