Злато-серебро
Шрифт:
— Перебрал в трактире, — чародей издевательски улыбнулся, поочередно промокая глаза рукавом. — Извини, если напугал.
— Иволга, все в порядке? — с вызовом спросил Кайт, пропустив извинение мимо ушей.
— Да, — закивала девушка. — Пойдем, я помогу тебе лечь, — потащила Серпа за собой.
Чародей не стал противиться, послушно пошел следом. Проходя мимо Кайта, намеренно выдохнул тому в лицо. Тот почувствовал пивной перегар, поморщился.
Пить-то мраков сын пил, но, кажется, не так уж много. Как он смотрел на Иволгу… Да еще со слезами на глазах.
Утром Серп проснулся совершенно разбитый, тело ломило нещадно. Слух, по счастью, восстановился полностью, да и глаза не слезились. Возможно, из-за того, что птаха промыла их вечером каким-то травяным отваром.
Иволги не было, хотя он точно помнил, что, когда засыпал, она лежала рядом. Он не велел ей уходить, но и не просил остаться. Кольнуло сожаление, что слишком хорошо вышколил девчонку. Впрочем, силы снова под завязку, а одному даже в просторной постели вольготнее… Он потянулся было, но всласть не получилось, тут же дала о себе знать боль в мышцах. Птаха могла бы размять ему ноги, спину. Да он и сам отлично размялся, если б она лежала рядом. Позвать?..
Не успел Серп сосредоточиться на нужных чарах, как в дверь постучали.
— Кого там несет? — проворчал раздосадованный чародей. — Моховик, имей в виду, я голый. И прикрываться ради твоего спокойствия не собираюсь.
— Кайт уже ушел на службу.
В комнату вошла Иви с подносом. Серп с удовольствием учуял запах яичницы с грибами и гренками, точь-в-точь как он любит. Рядом с тарелкой парила большая чашка бодрящего травяного чая. В чем-чем, а в составлении смесей для взваров девчонка толк знает.
— Вот, поешь, — заботливо пристроила поднос на кровать.
Серп накинулся на еду, поужинать как следует за всеми происшествиями и лихорадочным стремлением пополнить запас силы вчера не получилось.
— Крестэль ушел на службу? — переспросил, проглотив очередной кусок. — Который же теперь час?
— Скоро полдень. Я подумала, что пора тебя будить. А ты, оказывается, сам проснулся.
— Чёрен мрак! — чародей принялся запихивать яичницу в рот, поспешно жевать и глотать. — Вермей рассердится! У него сегодня казнь. А ворье, что вчера вечером привели, на мне.
— От палача уже прибегал мальчишка. Я сказала, что ты нездоров, будешь после полудня, — успокоила Иви.
— Хорошо все-таки… — Серп чуть было не сказал "что я не бросил тебя в Залесном", но вовремя опомнился. — …Что я не оставил тебя у Кверкуса. Ты, оказывается, толковая.
Девушка порозовела от удовольствия и промолчала. Мужчине показалось, что на лице у нее заблестели золотистые капельки, но всматриваться времени не было. Он поспешно одевался, прихлебывая пахнущий цветами взвар.
Непривычно хорошее, несмотря на опоздание, настроение испортилось, стоило чародею миновать ворота замка и войти
— Хорошо развлекся? — вопросил сурово. — До полудня глаз продрать не мог? Куда Лилею дел, мраково отродье?
— А чего ты ее отпустил, если так дорожишь?
Ответ зазвенел в голове чародея колокольным звоном.
— Не пойму, Ян, чего девку твою на такого хлюпика потянуло? — услыхал Серп, когда слегка пришел в себя и обнаружил, что сидит на земле.
— Может, потому, что у здоровяков кой-какие немаловажные части тела сильно проигрывают остальным? — чародей стремительно поднялся на ноги, одновременно ставя защиту.
Дружок Лилеи и пара его приятелей ощутимо приложились о невидимую стену и тут же сообразили, с кем имеют дело.
— А я не верил, что у Вермея чарун в помощниках, — один из солдат сплюнул, метя в сапоги Серпа, но плевок растекся по прозрачному щиту. — Ничего, мраков сын, найдется и на тебя управа. Живо расхочется мериться!
— Поглядим, — чародей осторожно ощупал левый глаз. Веки были горячими и уже припухли, снова полились слезы. — Как тебя там, Ян! О Лилее спрашивай в храме Светлого Солнца. Надеюсь, тамошний целитель ей помог. Если б ты получше приглядывал за девицей, глядишь, она не спуталась бы с лиходеями.
— И кто тебя приложил? — первым делом спросил Вермей. — Бурьян или твоя златокосая подружка?
— Если б я имел глупость жить с подружкой, которая распускает руки, она приложила б меня вчера вечером. И сегодня поутру я непременно зашел бы к целителю, — Серп рукавом утер бегущие чуть ли не ручьем слезы. Глаз, в который засветил мраков стражник, болел и страшно чесался, видно, снова дали знать о себе вчерашние чары.
— Я не думал, что у Яна с Лилеей так серьезно, — сказал палач. — Не то бы тебя остерег. Вот говорил же, что лучше у меня дома посидеть.
— Это все ерунда, — вздохнул Серп и поведал о своих вчерашних злоключениях. — Зато теперь мы точно знаем, что в городе орудует преступный чародей. Думаю, мне нужно доложить обо всем капитану стражи. Или тебе правильнее пойти? Как у вас в Мелге принято?
— А Гриф еще не знает? Болтают, ты у какого-то стражника в доме живешь.
— Мы не слишком ладим, так что я с ним не откровенничал.
— А девочка эта? Пацан, которого я за тобой послал, говорит, зело хорошенькая, — подмигнул Вермей. — Стражника подружка?
— Нет. Она со мной, — Серп мрачно зыркнул на палача одним глазом. — У нас сегодня работы мало? Неистраченные вопросы на меня пошли?
— Работы немного, — усмехнулся Вермей. — Казнь была утром. Со вчерашнего дня остались пара мошенников да воришки с рынка. После ночи в каземате они вряд ли станут так уж запираться. Ты иди, давай, к капитану. Спроси в караульной, где его найти. Гриф, скорей всего, попросит повторить рассказ Юнкусу, верховному мелжскому чародею. После, если тебя еще и к Кротам не потащат, ступай домой. Льющий слезы палач неправильным образом влияет на пытуемого.