Златовласка (сборник)
Шрифт:
— И он в состоянии оплатить услуги лучшего адвоката по уголовным делам в Калузе?
— В Калузе лучший адвокат по уголовным делам — Бенни Фрейд.
— Это удар ниже пояса, Мэттью. Если Бенни такой замечательный, так и отправляйтесь к Бенни.
— Он мне дал от ворот поворот.
— Можно узнать, почему?
— Считает, что Харпер виновен.
— Ну и что? Извините меня, Мэттью, но это совершенно непрофессионально. Какое имеет значение, виновен или нет ваш подзащитный? Вопрос в том, согласны ли вы сами сыграть роль гладиатора. Хватит ли у вас мужества выйти на арену и рискнуть своей репутацией, — даже если не уверены в исходе процесса. Иначе заплывете жиром, обленитесь, и этот сукин сын в свое удовольствие станет
— Ее сожгли заживо.
— А кого интересует, что именно с ней сделали: зарезали, застрелили, удавили, повесили, — кого все это интересует? Фокус состоит в том, чтобы убедить присяжных, что ваш парень ни сном ни духом не замешан в этом деле. В этом-то вся загвоздка, Мэттью.
Мне показалось странным, что моя попытка спасти жизнь Харпера вызывает такое необузданное веселье, но я промолчал. Я нуждался в помощи Уиллоби, и он это прекрасно знал.
— Но чтобы ответить на ваш вопрос, — продолжал он, — причина…
— Я уже успел позабыть, какой был вопрос, — прервал его я.
— Вопрос, в сущности, такой: зачем вы мне нужны? Я нуждаюсь в вас потому, что мое обычное вознаграждение намного больше той суммы, которую в состоянии заплатить ваш нищий клиент.
— Если это дело кажется вам таким «занятным», он должен назначать цену.
— Опять вы язвите, Мэттью. Может, вам стоило бы превратить свою фирму в благотворительную организацию…
— Вы нашли бы общий язык с моим партнером.
— Он разделяет мою точку зрения? Главная загвоздка в том, что Большое жюри вынесло обвинительное заключение. Поскольку Большое жюри вынесло решение о привлечении Харпера к уголовной ответственности и передаче дела в суд, у нас в запасе две-три недели, чтобы подготовиться к процессу. На суде мы, конечно, заявим: «Не виновен» и будем просить рассматривать это дело в суде присяжных. Если учесть, сколько дел назначено к слушанию, наше будут рассматривать не раньше первой половины января. Но главное, Мэттью, вот в чем, если мое вознаграждение не будет соответствовать затраченным мною усилиям, я не смогу уделять этому делу столько времени и энергии, сколько необходимо для подготовки наступательной защиты. Поскольку номинально это дело ваше, я возьмусь за него только в том случае, если вы займетесь всей подготовительной работой…
— Постойте…
— Конечно, под моим наблюдением. Я объясню, что нам нужно, а вы добудете это. Согласны?
— Но…
— Придется вам принять мои условия, Мэттью. Иначе на мою помощь не рассчитывайте. Не предлагаю вам взять на себя всю черновую работу. Наймите сыщиков, которые отыщут нужных нам свидетелей, может, у себя в конторе найдете подходящего служащего, чтобы снять с этих свидетелей показания под присягой… это, конечно, в том случае, если не предпочтете делать все сами, — тогда рассматривайте эту работу как профобучение без отрыва от постоянного места службы.
— Весьма признателен, — поблагодарил я.
— Я определю самую умеренную ставку своего гонорара, которая будет зависеть от того, сколько часов уйдет у меня на это дело до суда, плюс то время, которое проведу в суде.
— А сколько времени, по-вашему, продлится процесс?
— В суде? По обычному убийству? Неделю, дней десять.
— А каков ваш почасовой гонорар, Джим?
— Уверен, не больше вашего.
— Мне кажется, Харпер это не потянет.
— Тогда найдите другого защитника, — предложил Уиллоби.
— Давайте договоримся так, — предложил я, — если вы вытащите Харпера…
— Никаких договоров, — отрезал Уиллоби. — Это не благотворительный базар, это дело об убийстве. — Он посмотрел на часы. — На двенадцать у меня назначена встреча, — сказал он. — Мы договорились? Ваша фирма берет на себя всю подготовительную работу, — под моим наблюдением, —
— А у меня есть выбор?
— У нас в городе есть и другие адвокаты, — сухо ответил Уиллоби. — Может, и не такие блестящие, как Бенни Фрейд…
— Ладно, ладно, — поспешно прервал его я.
— Договорились, — сказал он. — Так вот с чего мне хотелось бы начать.
— Начать? Харперу ведь даже не вручили обвинительного заключения.
— Вручат. Так почему бы не опередить окружного прокурора? Поверьте мне, Мэттью, это не пустая трата времени. Любой выигрыш будет стоить затраченных усилий. Обвинительное заключение, несомненно, основывается на следующих фактах: а) Мишель Харпер подала в полицию жалобу, обвинив своего мужа в том, что он избил ее в ночь накануне убийства; б) Харпер купил пятигаллоновую канистру для бензина и наполнил ее бензином за два дня до убийства; в) на этой канистре обнаружены его отпечатки пальцев; и г) какой-то человек опознал в нем того мужчину, который избивал его жену в ночь, когда было совершено убийство. Уверен, что служащий заправочной станции действительно продал Харперу канистру и по его просьбе залил в нее бензин, — парню незачем врать, но почему на канистре не оказалось отпечатков пальцев этого служащего вместе с харперовскими? Поговорите с этим служащим, Мэттью, выясните во всех подробностях, что он делал с этой канистрой, как заливал в нее бензин и так далее. Потолкуйте также с Харпером, выясните, взял ли он эту канистру с собой, когда поехал в Майами. Если взял, это нам в минус, это означает, то канистра была при нем, а не валялась в каком-то месте, где ее мог подобрать любой желающий. Отпечатки пальцев всегда производят впечатление на присяжных, Мэттью, они прочитали слишком много детективных романов и насмотрелись детективных фильмов. Поэтому займитесь этой канистрой и выясните, откуда она появилась и куда исчезла и сколько народу могло бы прибрать ее к рукам до того момента, как она закончила свое существование на пляже, рядом с телом убитой.
Я посмотрел на него и тяжело вздохнул.
— Что касается рыболова, как там, черт побери, его имя…
— Лютер Джексон.
— Белый или черный?
— Белый.
— Неважно. Главный вопрос — действительно ли он видел Харпера на пляже, или нам удастся доказать, что к его опознанию нельзя относиться с доверием. Он первый, с кем вам надо поговорить. Мэттью.
— Ладно, — сказал я и снова вздохнул.
— Теперь что касается Мишель, — продолжал Уиллоби, — у которой, к несчастью, ни о чем не спросишь. Она утверждала, что ее зверски избил муж. Но откуда нам известно, что это был он?
— Так она явилась в мой кабинет…
— Да, и вы отправились с ней в полицию. Но на чьи свидетельства, кроме слов самой Мишель, можем мы опереться, ведь теперь Мишель мертва. Откуда мы знаем, может, ее избил какой-то другой парень? И, между прочим, не он ли прикончил ее следующей ночью?
— Мишель обратилась за советом к соседке, — сказал я. — Эта соседка, очевидно, и направила ее ко мне.
— Выслушав сначала историю Мишель, верно?
— Верно.
— Только одной Мишель, и никого другого. Зайдите, потолкуйте с этой соседкой. Напомните, как ее имя?
— Салли Оуэн.
— Салли Оуэн, верно. Расспросите ее, выясните абсолютно точно, что рассказала ей Мишель в то утро, в понедельник, после того, как муж якобы избил ее до полусмерти, о чем нам известно только со слов Мишель. Может быть, Мишель рассказала что-то еще, чего мы не знаем.
— Сделаю, — пообещал я.
— Но прежде всего найдите этого парня, Лютера Джексона, и расспросите его, что он видел и слышал на том пляже. Он свидетель номер один со стороны обвинения, Мэттью. Не будь его, все остальное можно было бы спустить в унитаз.