Златовласка (сборник)
Шрифт:
— Ничего. Убирайтесь вы к черту. Ничего такого сказано не было!
— Ты просто так схватил нож?
— Да.
— Ни с того ни с сего?
— Не помню.
— Только что ты утверждал, что Морин обратила внимание на то, что уже поздно…
— Она сказала, что хотела бы лечь спать, так как уже поздно.
— Это в точности ее слова? Можешь вспомнить?
— Она сказала, что она… что ей завтра предстоит трудный день и уже поздно и она собирается лечь спать.
— Это похоже на…
— Это ее слова.
«Он был у нас прошлый вторник. Они с Морин полночи сидели на кухне
— Это похоже на то, что рассказывал твой отец.
— Отца там не было.
— Не в ночь с воскресенья на понедельник, Майкл, а раньше, в ночь со вторника на среду. Когда вы с Морин за полночь беседовали за тем же кухонным столом.
— Мы… разговаривали и в воскресенье ночью тоже.
— Неужели?
— Да, я же говорил вам, мы…
— И ты так и не поинтересовался, чего она все-таки боится?
— Нет.
— Но ты же сам говорил, что из-за этого ты и отправился к ней в дом.
— Точно.
— Ты поймал машину на Стоун-Крэб…
— Да.
— …потому что Морин чего-то боялась…
— Я…
— …а потом взял и убил ее?
Он не ответил.
— Майкл?
Он по-прежнему молчал.
— Майкл, скажи мне, кто звонил тебе в воскресенье вечером?
— Морин. Я же говорил вам, что это была Морин.
— Майкл, а по-моему, тебе звонила не Морин. Я думаю, что, когда ты приехал, Морин уже была мертва.
Он затряс головой.
— Кто ее убил, Майкл? Знаешь ты, кто ее убил?
На другом конце коридора послышался лязг открываемой двери и поспешные шаги. В камеру вошел Юренберг.
— Вам лучше подняться наверх, — угрюмо заметил он. — Я совсем увяз в этом чертовом деле. Есть еще одно признание.
Глава 14
— Она вошла пять минут назад, — рассказывал Юренберг, — и сообщила дежурной, что хотела бы поговорить с кем-нибудь, кто ведет дело об убийстве Парчейзов. Девушка послала ее наверх. Я представился, и первое, что она сказала, было: «Их убила я». Она хотела было рассказывать, но я оборвал и связался с капитаном. Он приказал мне связаться с прокурором штата, поскольку мы хотели переслать это дело туда. А имея два признания на руках, можно кончить тем, что не окажется ни одного обвиняемого. Хочу сказать, что я никогда до конца не верил этому парню, слишком уж много во всем рассказанном неувязок.
Мы прошли по коридору и вошли в приемную. Все было по-прежнему: девушка печатала за столом, работал лифт для приемки писем. Юренберг поинтересовался у нее насчет капитана.
— Он еще не появлялся, — сказала она.
— Она дожидается там и хочет поговорить с вами, — сказал он и указал на дверь в кабинет капитана.
Она сидела на том же стуле, что и Майкл днем раньше. На ней был полотняный костюм темно-синего цвета и голубые лакированные туфли. Ее светлые волосы были стянуты на затылке в тугой пучок. Когда я вошел в комнату, она подняла глаза.
— Мне хотелось, чтобы вы присутствовали, когда я буду оправдывать своего брата, — сказала она. — Детектив Юренберг сообщил мне, что вы находитесь здесь, внизу.
— Это так. По правде говоря, я разговаривал с Майклом.
— Как он? — Ее глаза шарили по моему лицу — глаза ее отца глаза Джейми.
— Похоже, с ним все в порядке, — сказал я. — Мисс Парчейз вы признались детективу Юренбергу, что убили Морин и ее дочерей. Это…
— Да.
— Это правда?
— Да. Правда.
— Потому что, если это не так, вы вряд ли сослужите Майклу службу. Я имею в виду — если сознаетесь в преступлении, которого не совершали.
— Мистер Хоуп, это я их убила, — с расстановкой проговорила она. Взгляд светло-голубых глаз сосредоточился на мне. — Поверьте мне, убила их я.
К одиннадцати пятнадцати специалисты были в полном сборе. Они рвались в бой. Все они были экспертами высокой квалификации и отдавали себе отчет в том, что ход интервью, как они упорно называли предстоящее событие, может быть серьезно нарушен присутствием слишком большого количества «влиятельных лиц», — именно так нас окрестил представитель прокурора штата. Я тоже выступал в роли влиятельного лица, потому что Карин Парчейз ясно дала понять, что не сделает заявление, если не будет присутствовать адвокат ее брата. Капитан, возглавляющий Отдел расследований, принял мудрое решение — отказаться от участия в процедуре допроса. Он рассудил, что, поскольку мисс Парчейз было известно, что именно Юренберг вел следствие, она будет более свободно чувствовать себя в его присутствии.
Представителем прокурора штата был тучный и обильно потеющий джентльмен по имени Роджер Бенселл. На нем был коричневый в полоску костюм, желтая рубашка и каштанового цвета галстук. На ногах у него были остроконечные, в дырочку коричневые туфли, и это делало его похожим на растолстевшего исполнителя бальных танцев. Он все время вытирал лоб и не переставал втолковывать капитану, что это дело первостепенной важности. Я ни капельки не сомневался в том, что и капитан и Юренберг полностью отдают себе в этом отчет; да и сам факт присутствия представителя прокурора штата, казалось, служил доказательством. Было решено, что интервью будет вести Бенселл, а мы с Юренбергом по мере необходимости будем помогать. Капитан проинформировал об этом Карин, и та не возражала.
Он далее предложил провести допрос в его собственном кабинете, поскольку комнаты, предназначенные для подобной процедуры, слишком малы, чтобы в них могли спокойно разместиться четыре человека. Карин одобрила его предложение. Капитан представил ее мистеру Бенселлу из прокуратуры штата, а затем покинул кабинет.
Мистер Бенселл спросил, готова ли она начать. Она ответила утвердительно. Он нажал на магнитофонную кнопку «запись» и проделал точно такую же процедуру, что и Юренберг днем раньше, то есть сообщил в микрофон число, время, — одиннадцать двадцать дня — место действия, а затем перечислил всех, кто присутствует. Потом он досконально перечислил Карин ее права, и та подтвердила, что ознакомлена с ними, и добавила, что в качестве адвоката, присутствующего на допросе, она хотела бы видеть только мистера Мэттью Хоупа. После этого Бенселл начал задавать вопросы.