Зло, 100%
Шрифт:
Тоди сделала, как он велел. Она использовала почти всю силу указательного пальца, чтобы сработал механизм. Когда курок упал, она вздрогнула и бросила на Сарефа испуганный взгляд.
– Ух! Это трудно.
– На первый раз – отлично. Снова открой барабан и положи оружие точно туда же, откуда ты его взяла.
Сареф забрал оружие со скамейки, зарядил и сунул в кобуру.
– У тебя получается. Чувствуешь себя увереннее?
– Да, намного.
– Всё ещё боишься оружия?
– Чуть-чуть. Я боюсь звука выстрела.
– Для этого существуют ушные затычки. Но звук не единственная опасность. Поскольку выстрел представляет собой быстрое движение куска метала, то от него могут отлететь стружки или даже осколки, если с оружием что-то случится непредвиденное или если пуля попадёт во что-то твёрдое очень близко от тебя. Когда ты стреляешь, на тебе должны быть защитные очки или забрало, а также защита слуха. Мой шлем предоставляет и то, и другое. Тебе понадобятся очки и ушные затычки.
– Ты имеешь в виду, что позволишь мне стрелять из твоего оружия?
– Рано или поздно разрешу. А сначала ты будешь практиковаться в обращении, прицеливании и холостых выстрелах. Только когда ты будешь отлично знать и уметь это и станешь уверенной, то перейдёшь к обучению с настоящими патронами. Мне просто нужно их добыть больше, достаточно и для охраны нас с тобой, и твоего обучения. Сейчас у меня их недостаточно.
– Ой, значит, это долго займёт? – разочарованно спросила Тоди.
– Увы, милая, мне придётся обойти мои другие закладки. У меня там есть ещё патроны. Я не могу уйти в ближайшее время, потому что нам надо готовиться к зиме и дожить до весны.
– Ладно, – вздохнула Тоди. – Мои игры могут подождать.
– Это правда, что это может подождать, но это не игра. Это одна из важных сторон твоего общего развития. Некоторые родители избегали бы держать дома оружие из страха, что их дети могут подстрелить себя или других. Это тип родителей, которые заняты самими собой и не говорят со своими детьми или говорят слишком мало…
– Прямо как мои!
– Да, можно сказать и так. Ты ещё ребёнок, а у нас есть оружие дома. Ты должна знать, понимать и уважать его. Я предпочитаю так, чем запирать его от тебя. Раз ты понимаешь, что оружие не игрушки, что они могут причинить огромный урон в неловких руках, и знаешь, как с ним правильно обращаться, ты будешь в полной безопасности.
– О, ты можешь быть уверен, что я понимаю. Я конечно не знаю достаточно. У моего дома я видела, что твоё оружие сделало с мародёрами.
Тут Тоди запнулась, и Сареф осознал, что она не договаривала всего, что было у неё на уме. Она редко мялась, но иногда делала так, как например в тот самый момент.
– И тогда ты поняла, что если бы обладала такой властью и умела пользоваться ей, то никто и никогда больше не обращался бы с тобой жестоко.
Тоди вздохнула, пожала плечами и отвела взгляд.
– Да, я поняла что-то вроде этого, – призналась она тихонько.
– Ты хочешь отомстить за твоих родителей?
– Да, – всхлипнула она.
– Но они же тоже жестоко с тобой обращались.
– Ничего не могу поделать, – всхлипнула она опять. – Я… любила их. Я честно любила и до сих пор люблю. Я просто не понимаю, почему они не любили меня. Сареф, мне так грустно!
Она разрыдалась и попросила, чтобы он её обнял. Сареф пересел поближе к ней. Она встала и пересела к нему на колени. Он обнял её и погладил её волосы.
– И у меня голова болит, – всхлипнула она. – Очень!
– Кажется я знаю, в чём тут дело, – ответил он.
Некоторое время он говорил, а затем она покраснела и посмотрела на него с крайним удивлением. Он кивнул. Она опять прижалась головой к его груди и тихо сидела, пока он гладил её волосы.
– Как насчёт, лечь спать пораньше сегодня, чтобы горести улетучились из твоей головы, и ты поспала подольше? – спросил он.
– Почему бы и нет? – ответила она без особой радости.
Поутру у Тоди всё ещё болела голова. Сареф спросил, как она чувствует себя, но она лишь пожала плечами. Они пошли в лес и провели там целый день. Сареф не отпускал её от себя ни на шаг. Во время перерыва на обед, Тоди села шить, как и собиралась. Они снова поговорили о стрельбе из оружия, и Тоди попросила показать его другой пистолет.
– Это для не столь опасных случаев, – объяснил он. – Он и устроен иначе. Револьвер приводится в действие рукой. Этот пистолет полуавтоматический. Это значит, что когда один патрон выстреливает, он же сам взводит механизм и подаёт следующий. Когда вставлен магазин с патронами, всё, что требуется от стрелка – это нажимать на спусковой крючок.
Любопытство охватило Тоди, и она попросила показать, как работал этот пистолет. Сареф продемонстрировал его устройство в том же порядке, что и за день до того. Она смотрела с открытым ртом. Она никогда не видела ничего столь механически сложного и была поражена мастерством и умением, которые потребовались, чтобы его сделать.
– Ой, я совершенно про шитьё забыла! – вздохнула она наконец.
– Спешки нет, – успокоил её Сареф. – У нас всё ещё полно времени, пока станет достаточно холодно, чтобы понадобились твои манжеты.
Наконец Тоди улыбнулась, впервые за двадцать четыре часа. Видя это, Сареф тоже широко улыбнулся.
– А как ты определяешь, какой случай опасный, а какой нет? – спросила Тоди.
– Этот полуавтомат предназначен для людей, которые не носят броню. Случается иногда, что я оказываюсь в опасной и быстроразвивающейся ситуации. По правде говоря, это случалось, когда я жил в Городе. Теперь, когда я с тобой в глуши, я ношу его, потому что привык, что он есть, и он лучше балансирует мой ремень. Револьвер для встреч с людьми в броне, со всеми мародёрами, по сути, и для неожиданных встреч с опасными хищниками, как волки и медведи.
– Ты имеешь в виду, что из него можно медведя убить?
– Да, можно.
– Тогда почему ты не выстрелил в медведицу?
Сареф замер на полу-слове с открытым ртом, потому что Тоди застала его врасплох.
– Ты что, специально дрался с медведицей голыми руками? Ты что, хотел мне урок преподнести или доказать, что заботишься обо мне?
На глазах Сарефа Тоди становилась всё больше рассерженной, но, впервые за десятилетия, он не находил слов. Он повесил голову и вздохнул.
– Ты рисковал жизнью просто напоказ или чтобы что-то доказать? Что, Сареф? Скажи мне, потому что я имею право знать.