Зло вчерашнего дня

Стожкова Нина

Подпрыгнув, девушка повисла на нижней толстой ветке лиственницы, а потом легко подтянулась на ней, как гимнастка. На тоненьких руках обозначились упругие мышцы.

— Десять баллов! — щедро выставила Лина высшую оценку.

Серафима, заразительно рассмеявшись, отпустила ветку. У нее зазвонил телефон, на экране высветилась алая роза на черном фоне.

— Это мама, — закричала Серафима и побежала за дом.

Ангелина подумала, что в ближайшие дни ее присутствие в этом доме будет не лишним. «Утята» подождут. В конце концов, у детей сейчас каникулы, а у педагогов — отпуск. Главное — помочь Люсе, которая все еще

хромает и часто всхлипывает, что так не похоже на нее, наладить хозяйство без Олеси. (Кстати, спорая помощница их всех тут здорово разбаловала.) Мнительного «плейбоя»-разведенца Гарика тоже хорошо бы как следует встряхнуть, чтобы бесконечно не стонал. А еще — составить патриарху компанию за ужином вместо дезертировавших в самое неподходящее время Валерии и Марианны. Ох, не вовремя съехали дамы с дачи! А может, в свете последних событий подружки патриарха элементарно струсили? Как бы там ни было, он совсем увял без своего «гарема». Надо его хорошенько растормошить. Тем более что Серафима вдруг вспомнила о юном и ревнивом бойфренде и стала проводить со своим Ромео куда больше времени, чем с Викентием Модестовичем… А вот и патриарх, легок на помине!

— Катерина! — раздался капризный голос с балкона. — Свари мне, голубушка, кофе по-восточному. Ну, ты знаешь, как я люблю: четыре ложки свежемолотого кофе на турку, одна ложка сахара, да, и не забудь — с кардамоном! Как назло, мой неуемный внук утащил Серафиму на велосипедную прогулку. По такой-то жаре! Катерина? Ты что, меня не слышишь? Ты где? Куда запропастилась эта вздорная девчонка, черт возьми? — уже раздраженно крикнул Викентий Модестович с балкона. Но в доме никто не отозвался.

— Действительно, где Катюшка? — удивилась Лина. — Неужели до сих пор спит?

— Не знаю, с утра была у себя в комнате, — рассеянно ответила Люся на настойчивый Линин вопрос. Хозяйка сидела в дальнем тенистом уголке сада на маленькой скамеечке и колдовала над пышной гортензией. — А что?

— Да нет, ничего, — пожала плечами Ангелина. — Дед просит ее кофе сварить, а она, как назло, не отзывается. Может, в лес отправилась, Тимошу прогулять?

— Вот он, твой Тимоша, лежит себе в холодке, отдыхает. Видишь, поглядывает на нас одним полуприкрытым глазом и никуда в жару не собирается, — указала Люся на пса, развалившегося в тени сарая.

— Да ладно, не трогай его, пусть отдохнет. И Катю оставь в покое. Она и так домашнее видео снимать запарилась. Припахали девчонку, будто она тут у вас на ставке оператора! Ладно, попробую вместо Кати сварить кофе, хоть задача не из простых, — предложила Лина. — Правда-правда, я никогда прежде не варила твоему папе кофе по-восточному…

— Нет уж, Линка, Кате так просто не соскочить с дежурства по кухне, — сердито сказала Люся. — Ишь ты, разбаловалась! Теперь у нас прислуги нет, все придется делать самим. Я, как видишь, взвалила на себя обязанности шеф-повара. Даже простого повара. А готовить на всю ораву — дело не из простых. Так что, девушки, подключайтесь. Ищи-ка по-быстрому Катерину и тащи в дом. Ух, сейчас намечу вам фронт работ по полной программе! Просто руки чешутся припахать всех так называемых дачников.

Люся, прихрамывая, отправилась в дальние комнаты, а Лина, и не подумав искать Катерину, повернула в кухню. Сама справится! Между тем с балкона уже раздавалось нетерпеливое покашливание патриарха, так что медлить было нельзя.

«Только

бы не упустить кофе на плиту! — думала Лина. — А то сколько раз бывало: уставлюсь на турку, а думаю о своем. Потом еще и плиту мыть придется. Сейчас вот, как назло, думаю о разоренных „Утятах“ и не могу сосредоточиться».

Она успела спасти кофе в последнюю секунду и уже собралась подниматься к Викентию Модестовичу, но почему-то притормозила возле лестницы. Ангелину потрясла оглушительная тишина, редкая гостья в этом доме.

— Люся! — крикнула она, чтобы стряхнуть с себя полуденное оцепенение.

Никто не отозвался.

— Люся, ты где?

Вновь тишина.

— Иди сюда, — позвала подруга из глубины дома тихим голосом.

Лина вошла в комнату Катерины и застыла на пороге. Такого беспорядка она давненько не видела. Жилище выглядело так, словно в нем побывали с обыском. Все перевернуто! Коробки из-под обуви, пакеты из-под одежды, пудреница, тушь, сумочки, заколки, лифчики… На краю разоренной кровати сидела Люся и безучастно смотрела перед собой.

— И что это значит? — прошептала Лина.

— Катя исчезла, — так же тихо отозвалась Люся. Подруга рассеянно вытащила из прически шпильки, и ее длинные темные волосы упали на плечи, закрыв заплаканные глаза.

— Так, граждане, дружно встали рядышком, ровненько держим шеренгу, — командовала Марианна Лаврентьевна, пытаясь перекричать шум улицы. — Повторяю, все собрались, подровнялись, выстроились в цепочку вокруг дуба и подняли транспаранты. Сейчас подъедет телевидение.

— Баннеры, что ли, поднять? — лениво переспросил парень в драных джинсах.

— Вы что, молодой человек, в Америке живете? — недовольно проворчала Марианна. — Есть же много русских синонимов этого слова: «плакаты», «транспаранты», «лозунги»…

Проведя поверку негустых рядов, Марианна вдруг уткнулась генеральским взглядом в осанистую фигуру в льняном костюме. Этот новобранец в ее списках не значился.

— Боже, Михаил Соломонович, вы? Какими судьбами? — обомлела организаторша.

— Пришел поддержать вас, Марианна Лаврентьевна, — застенчиво улыбнулся новый знакомый. — Вот, понимаете, отдежурил в больнице и решил заглянуть на митинг. Считайте, из любопытства.

Марианна ласково улыбнулась нежданному волонтеру и быстро повязала ему на рукав повязку с зеленым дубовым листком.

— Становитесь в живую цепочку, — скомандовала она уже тоном не генерала, а маршала. Появление Михаила Соломоновича явно придало ей сил, — Имейте в виду: скоро приедут опричники застройщика, и ваш шикарный костюм может пострадать.

— Сгорела хата, нехай клопы сгорят! — задорно выкрикнул Михаил Соломонович. Эту поговорку он частенько слышал в детстве от бабушки, выросшей в белорусском местечке, и вворачивал порой к месту и не к месту.

— Ну и шуточки у вас! — поморщилась Марианна Лаврентьевна, как строгая учительница на уроке в седьмом классе.

— Народная мудрость, — лукаво пояснил новый знакомый. Похоже, он испытывал давно забытое радостное, беспричинное возбуждение. Так отличник и гордость школы, прибежав подраться с параллельным классом после уроков, тайно умирает от страха, и одновременно его охватывает неведомый прежде восторг. Соломенная шляпа достойного джентльмена была сдвинута набекрень, воротник летней сорочки предусмотрительно расстегнут.