Злом за зло
Шрифт:
Останавливая случайных прохожих, хмурых грязных людей, не слишком радовавшихся тому, что какой-то незнакомец их окликал, он спрашивал, как попасть то к одному месту, то к другому, но, ныряя в особенно темные проулки, где никто не видел, Тобиус спрашивал лишь про улицу Трех сестер Благочестия. Убедившись, что никто не дышит в спину, он наконец вышел на ничем не отличавшуюся от прочих улицу, прошелся по ней, заметил тайный знак и не сбавил шагу. Пришлось двигаться дальше, петляя и прячась. Лишь оказавшись в густой тени позади мясницкой лавки, волшебник перевел дыхание и накинул на
Изогнутые, вытертые бесчисленным множеством башмаков ступени вели в глубокий подвал под одним из домов. Грязная серая дверь на поверку оказалась прочной и надежно запертой. Пришлось стучать. Довольно долго тихий стук оставался безответным, а потом Тобиус стянул с руки перчатку, чтобы она не лопнула, когда бронзовый кулак обрушился на дерево. Дверь едва не слетела с петель.
– Кто там?
– тихонько донеслось с той стороны спустя время.
– Свои.
– Все свои давно здесь...
– Вадильфар, если бы у тебя была борода, я бы сейчас тебя за нее оттаскал, пусть бы ты потом был обязан отрубить мне руку. Открывай.
– Господин Солезамо!
Заскрипели засовы, и дверь приоткрылась, но лишь настолько, чтобы волшебник проскользнул в густую темень.
– Проходите дальше, не наткнитесь на бочки и прочий хлам, здешний склад забит. Справа, вон туда, за ящики, за занавеску.
Несколько крохотных окошек в подвале были плотно забиты досками, а скудный свет рождала плошка с жиром и фитилем. За занавеской в маленькой каморке магистра приветливо ожидала стрела, наложенная на натянутую тетиву лука.
– Рад видеть, что ты не теряешь бдительности, Вилезий.
– Тем и живы еще. Слышишь, камнеед, ты проверил его?
– Сейчас и проверю, моховик, куда спешить?
– За спиной мага гномский клинок покинул ножны.
– Не обессудьте, господин Солезамо, но так надо.
– Что удумали, затейники?
– Да ничего. Проверить надо, господин Солезамо, вы это или нет?
Рядом с ногой Тобиуса на пол упал маленький металлический квадратик - мелкая гномская монета с искусной тонкой чеканкой.
– Поднимите.
Тобиус медленно присел, сомкнул бронзовые пальцы на монете, и чуть не завалился на пол, ощутив, как волной по телу прокатилась слабость, - он перестал чувствовать Дар.
– Ну как?
– напряженно спросил гном.
– Вроде бы лицо не изменилось, - с сомнением ответил гоблин.
– Профаны, - презрительно скривился волшебник, - ложная личина, будь я самозванцем, слетела бы, лишь поддерживай я ее за счет внутренних резервов. Но если бы ее поддерживал артефакт с обособленным магическим зарядом, то личина уцелела бы.
Воины молча переглядывались, не зная, что делать дальше, а Тобиус с трудом выпрямился.
– Ладно, мы верим, что это вы. Можете отдать...
– Не могу. Я слишком поздно понял, что это за металл.
Соприкоснувшись с монетой, созданной не из чего иного, как из настоящего керберита, протез почти немедля потерял свои магические свойства и отказался повиноваться.
Еще около часа Вадильфар из Криксенгорма, пыхтя и что-то бормоча на родном наречии гонгаруда, вытаскивал монетку из бронзовой хватки клещами, а когда он все же преуспел, ко всеобщему облегчению, рука волшебника ожила. Тобиус стал усердно растирать протез, скорее интуитивно, нежели в надежде прогнать из него легкое покалывание, а потом он посмотрел на своих попутчиков, и те отшатнулись. Лицо мага стало белым от ярости, стылые глаза разгорелись ярче углей, ноздри гневно раздулись. Бронзовые пальцы вцепились в горло Вадильфара, живые - Вилезия, и, словно не чувствуя их тяжести, серый магистр оторвал хрипящих воинов от пола.
– Никогда больше не смейте подносить ко мне эту гадость или проверять меня подобным образом! Если такое повторится, я убью вас обоих без промедления и сожаления!
Он уронил их на пол, и несчастные гвардейцы смогли наконец вдохнуть. Вилезий подобрался раньше напарника и быстро отполз от рассвирепевшего мага, а Вадильфар просто глотал воздух, глядя в пустоту выпученными глазами. К счастью для них обоих, гоблин немедля принял единственно верное решение.
– Простите нас, господин. Мы подумали, что осторожность лишней быть не может...
– Если я вырву вам глаза, отрежу язык, нос и уши, отрублю ноги и руки, а всю кожу на теле обожгу, дабы вы не могли больше осязать, когда я превращу ваши тела в куски плоти с заточенным внутри разумом, отрезанным от остального мира, вы почувствуете то, что чувствую я всякий раз, когда меня лишают магии, и захотите умереть. На ваше счастье меня уже лишали сил, и теперь я могу переживать это более спокойно. Но любой другой маг после такой шутки отправил бы вас к праотцам, так и знайте.
– Простите, - прохрипел Вадильфар из Криксенгорма, после чего принял протянутую руку мага, помогшего ему встать.
– И вы меня, - тихо отозвался Тобиус, чье бешенство рассеялось так же быстро, как и появилось.
– Я долго добирался, устал и проголодался. У вас есть чем зубы почесать?
Гвардейцы немного успокоились и, дабы поскорее забыть о происшествии, споро принялись за дело. В крошечном очаге разожгли огонь и подогрели луково-грибной суп, на маленьком столике едва уместились тарелки с заплесневевшим сыром, подсохшим хлебом и ветчиной; наполнило неказистые потрескавшиеся кружки вино. Троица выпила за воссоединение, после чего за трапезой гвардейцы рассказали магу о том, как добрались до столицы.
Путь Вилезия был спокоен, гоблин углубился в самую гущу лесов и если и встречал кого-то по дороге, то лишь охотников, которые не могли даже заметить порождения Сумеречья. Питаясь охотой и ночуя на деревьях, он продвигался в сторону Парс-де-ре-Наля, стараясь пересекать освоенные под пахоту и пастбища земли ночью, а человеческие поселения и вовсе обходил. Не скованный надобностью путешествовать по дорогам, гоблин двигался напрямик, но прибыл вторым. Первым, как и ожидалось, добрался Вадильфар из Криксенгорма, но его путешествие оказалось сложнее. В подробности гном не вдавался, сказал только, что заметил слежку за два дня до прибытия в город, сделал все, что мог, чтобы оторваться, но так до конца и не уверился в успехе.