Злой город
Шрифт:
– Молодому парню автоматной очередью ноги перебило, – как-то возбужденно-радостно сообщил он и добавил: – Что делают сволочи, в свой народ стреляют…
– А этот «народ», что, палками размахивает? – не выдержал было Дмитрий, но тут раздался еще один крик – на этот раз радостный:
– Сейчас по радио передавали – наши едут! Оказывается, среди автоматной пальбы кто-то ухитрялся, прижимая к уху, слушать радиоприемник.
– Кто едет? – не выдержав, воскликнул Дмитрий.
– Наши,
– У нас с вами, черт бы вас подрал, Артур Александрович, разные «наши»,
– сквозь зубы пробормотал тот, отползая в сторону и быстро, то по-пластунски, то на четвереньках, выбираясь, из опасной зоны. Штурм явно затягивался, потому что перестрелка продолжалась уже почти целый час.
Дмитрий понял, что в этой ночной перестрелке у него есть шанс найти не оружие, а только пулю из него. И это пугало его, причем не столько смерть, сколько возможность беспомощно лежать с перебитыми ногами и взывать к окружающим… Ужас! И Светлана ничего бы об этом не узнала.
Быстрыми перебежками удалившись подальше от опасной зоны, Дмитрий остановился, чтобы отряхнуться, закурить и посмотреть на часы. Только тут он обнаружил, что они стали. Он дошел до какой-то улицы, своим безлюдьем очень напоминавшей вестибюль театра в тот момент, когда уже началось представление и вся публика сидит в зрительном зале, и вновь остановился, поджидая прохожих. Наконец мимо него, оживленно переговариваясь, прошли двое невысоких, одетых по-походному мужчин лет сорока пяти.
– Простите, – он поспешил пойти рядом с ними, – вы не скажете, который час? Они удивленно переглянулись.
– Половина двенадцатого.
– А в какой стороне метро?
– В этой, – отозвался один из них, который был в очках и перчатках, – мы как раз туда идем.
По интонации, с которой он произнес последнюю фразу, Дмитрий понял, что они идут не просто так, а потому осторожно спросил:
– Случилось что-нибудь еще?
– А вы не знаете?
– Я только что от телецентра, а там слышите, как стреляют…
Звуки доносились очень отчетливо – все трое на секунду замолчали.
– Ну, и что там происходит?
Кто бы сказал Дмитрию, что он будет в Москве, на улице осторожничать в разговоре с незнакомцами, не зная, на чьей они стороне! В одном этом чувстве было больше фантастического, чем во всех антиутопиях Кабакова.
– Кажется, что штурм этих сволочей отбили, но они залегли вокруг и ждут помощи из Белого дома.
– А значит, вы на стороне президента?
– Разумеется.
– Тогда едем с нами. Сейчас по телевидению выступал Гайдар и призвал всех, кто может, явиться на площадь перед Моссоветом.
– А что, положение уже так плохо?
– Кто его знает, по-видимому, да…
– Где же эти чертовы войска, где танки, где спецназ?
– Военные,
Когда все трое приблизились к станции метро, Дмитрий решил позвонить Светлане и, кроме того, увидев безмятежно работающие коммерческие палатки, слегка перекусить. Он дружески простился со своими попутчиками, пообещав через полчаса приехать, купил бутылку пива и «спикере», тут же все это съел и выпил, и только тогда почувствовал себя немного лучше.
Он зашел в телефонную будку и вдруг понял, что боится звонить – а вдруг те мерзавцы воспользовались ситуацией и ворвались в квартиру?
В такую ночь все кажется возможным… Однако она сразу сняла трубку, и он радостно воскликнул:
– Ох, Светик, как я рад тебя слышать!
– В таком случае мог бы и раньше позвонить. А то по телевидению прервали передачи, и я теперь не знаю, что и думать. Где ты сам и что с тобой?
– Со мной все в порядке, я у метро «ВДНХ».
– Едешь домой?
– Не знаю еще… А они опять звонили?
– Да, и представляешь себе, какой ужас, – она вздохнула, – пересказали мне наши с тобой разговоры о милиции.
– То есть как это?
– Я сначала сама не поняла, но, видимо, они в тот раз, когда принесли деньги и цветы, где-то микрофон спрятали, а теперь все слушают и записывают.
– Вот это да! – Дмитрий был потрясен. – Так вот откуда они все знают.
– Наверное… Так что приезжай домой, а.то мне страшно.
– Ох, Светик, подожди еще чуть-чуть. Сейчас в городе такое творится, что если… впрочем, ладно. Светик, я обязательно приеду и со мной ничего не случится, обещаю тебе, но только потерпи еще немного.
– Но когда же ты приедешь, ведь уже почти двенадцать… И куда ты еще собрался?
– К Моссовету. Ну, пойми, солнышко, – он с трудом подбирал слова, так не хотелось ее тревожить, – если сегодня произойдет переворот, то завтра нам уже ничто не поможет. Короче, я тебе еще буду звонить, если найду исправный телефон, но не волнуйся, умоляю тебя. Завтра утром я обязательно приеду и все будет в порядке.
Последнюю фразу он произнес упавшим голосом, вспомнив, что так и не добыл оружия. Она это почувствовала, и даже как-то жалобно сказала:
– Димочка, ну пожалуйста, приезжай сейчас. Я боюсь и за тебя, и за себя. Ведь если что случится..
У него дрогнуло сердце, но дрогнуло, чтобы через мгновение ожесточиться
– невдалеке бухнул взрыв.
– Не могу, Светик, ну потерпи еще немного. Ну пожалуйста…
В этот момент в трубке раздались короткие гудки, и он так и не понял – то ли их разъединили, то ли она сама повесила трубку. Несколько мгновений он колебался – не позвонить ли еще раз, но, нащупав в кармане последнюю монету, решил, что лучше это сделает с площади перед Моссоветом.