Змеиное варенье
Шрифт:
— Что за бред вы несете? — потрясенно выдохнул мужчина.
— Возможно, мне следует поделиться этим бредом с господином инквизитором…
— Как вы можете… так мерзко… Я не понимаю…
— Но с другой стороны, если вы станете моим мужем, то мне определенно станет невыгодным вас сдавать…
Я встала со стула, едва передвигая ногами, окоченевшими от холода и долгого сидения.
— Напоминаю, прием в воскресенье. Тень вам поможет все подготовить, можете располагать ее временем.
И еще…
Я приблизилась к нему и провела ладонью
— Я могу быть не только хорошей женой, но и ласковой любовницей.
— Любовница мне тоже не нужна — процедил он. — Вы мне отвратительны.
— Какая жалость, — пробормотала я. — Никто меня не хочет… Пойти, что ли, невольника отыметь…
— Только посмейте заняться в моем доме непотребством! Я вас выставлю и не посмотрю на последствия.
— Ладно, не буду, — легко согласилась я и расстегнула пуговицу на его рубашке. — Но мне нужно…
Он возмущенно оттолкнул мою руку, а потом всадил нож в разделочную доску.
— Убирайтесь, я сказал!
— Дерек, мне стало известно, что год назад вы сильно обожглись, опрокинув на себя кипяток. С какой стороны у вас ожог? С правой? Да?
— Я не знаю, кто сказал вам подобную глупость. У меня нет никакого ожога, я не настолько криворук, чтобы обвариться кипятком!
Секунду я стояла в замешательстве, потом кровавая пелена бешенства застила мне глаза. Я в одно мгновение оказалась рядом с мужчиной и рванула на нем рубашку. Ни единого следа… Убью, козлину патлатую…
Я влетела к себе в комнату и заметалась в ярости по узкому пространству. Надумали меня одурачить, господин инквизитор? Не на ту напали. Придется преподнести вам еще один урок, а господину Лешуа немного пострадать из-за досадной неприятности на кухне… Потому что я никогда не ошибаюсь. С правой стороны, значит, с правой.
Меж тем, на пороге комнаты появилась запыхавшаяся служанка.
— Госпожа, вас…
— Ты вовремя. Тень. В это воскресенье будет прием по случаю моей помолвки с господином Лешуа.
Займись подготовкой…
— Госпожа! — всплеснула она руками. — Он поэтому вылетел из кухни и закрылся у себя в комнате? Так же нельзя…
— Пусть поплачет, раз такой нежный, — зло оборвала я ее. — А мне приведи невольника, уж тот не посмеет отказать мне в ласках…
Тень побледнела и отшатнулась.
— Да вы что? Он же совсем мальчик… Побойтесь бога…
— Это пусть Единый меня побоится. Ты оглохла? Тащи мальчишку сюда.
— Господи, какой срам-то! Сначала вы за инквизитором бегали, потом замуж удумали за того, кто вам в отцы годится, а теперь бедного ребенка захотели… Госпожа, ну одумайтесь, не позорьтесь на весь белый свет!.. Вы же не такая…
Мне надоели ее причитания, поэтому я оттолкнула ее с дороги со словами:
— Ну не старика же Милоша мне в постель тащить, верно? Он уже и не помнит, что там делать…
— Подождите, подождите! Госпожа… — Тень висела у меня на руке. — Я же вам не сказала. Там вас посетитель дожидается.
— Кто? — нахмурилась я.
— Он не представился. Гаяшимец какой-то.
Колени подогнулись, пришлось ухватиться за косяк двери, а тошнота подкатила к горлу. Началось…
— Невольника запри в его комнате. Никуда не выпускай. Подай чай и займи чем-нибудь Лешуа. Пусть поплачется у тебя на плече. Чтоб в гостиной никто не появлялся. Шевелись!
Я сидела напротив маш-уна Уль Джена с каменным выражением лица, судорожно прикидывая варианты.
Церковник торжествующе улыбнулся и чуть наклонил голову в насмешливом приветствии.
— … Простите мое вторжение, достопочтимая Хризштайн, однако я не смог удержаться, чтобы не убедиться лично…
— Убедились?
— Несомненно. Однако меня терзает любопытство, это парик?
— Нет.
— Тогда как?
— Пусть терзает дальше.
Привычка вежливо улыбаться при любых обстоятельствах меня и раньше раздражала в гаяшимцах, а сейчас вовсе доводила до белого каления. Желудок свело от голода, и я первая прихлебнула горький чай.
— Что же мне с вами делать, достопочтимая Хризштайн? Что вам грозит за притворство инквизитором? За похищение невольника?
Я спокойно смотрела на него, ожидая торгов. Торопить было бесполезно, он набивал цену.
— Или лучше спросить иначе? Что грозит инквизитору Тиффано за соучастие во всем этом?
Маш-ун хищно прищурился, наблюдая за моей реакцией, и отпил почти остывший чай. Я позволила себе выражение легкой скуки.
— А еще мне любопытно, как с этим связан Серый Ангел…
Я продолжала молчать, застыв с чашкой, как неосторожная бабочка в янтаре.
— Вы ведь с ним как-то связаны, ибо слишком хорошо осведомлены о некоторых вещах. Впрочем, я не настаиваю. Не хотите отвечать — воля ваша. На допросе молчать уже не получится.
Церковник встал, и я небрежно обронила:
— Из посла получилась не очень послушная марионетка?
Маш-ун медленно опустился обратно на диван. Теперь была моя очередь торговаться.
— Не очень послушная и бесполезная, к тому же. Сделали ставку не на того? Молодой хан не жалует его, верно? И что же вы будете делать теперь? Особенно, когда станет известно, что вас провела какая-то девка, притворившись инквизитором. Ай-яй-яй… какой позор… Даже Серый Ангел отказался с вами сотрудничать, почуяв неудачника…
— Довольно! — лицо маш-уна опасно потемнело от гнева. — За дверьми мои охранники, и вы можете просто не дожить до дознания.
— Вы не боитесь Серого Ангела? — деланно удивилась я. — Ему не понравится, что его женщину кто-то посмел обидеть…
Церковник почти взял себя в руки, только синяя жилка на виске бешено пульсировала. Мне с тоской подумалось, что опять все мои планы полетели коту под хвост.
— Достопочтимый Уль Джен, давайте поговорим без эмоций. Вы могли сдать меня, но не сделали этого, потому что вам от меня что-то нужно. Я готова вас выслушать и подумать над вашим предложением.