Змей книги бытия
Шрифт:
Полагаю, что мой читатель достаточно осведомлен обо всех этих сценах, где бурлеск испуганно соседствует с непристойностью; я считаю, что его любопытство пресыщено до отвращения: если же я ошибаюсь, то пусть он обратится к массивному ин-октаво, опубликованному отцом Михаэлисом под следующим названием: «Удивительная история одержимости и обращения одной кающейся грешницы, соблазненной одним волшебником»,в составе « Пневматологии» [413] .
413
Paris, Chastellain, 1613, in-8.
Вся первая половина XVII столетия наводнена одержимостью и экзорцизмами, и всякий раз палач с факелом в руке приводит к развязке на костре! Печальная эпоха! Повсюду горизонт багровеет кровавыми отблесками; можно подумать, что целая страна отдана на разграбление. Но эта страна простирается на тысячи лье; народы живут в мире, а отсветы пожаров говорят о том, что верховные суды вершат «правосудие именем
8 июля 1617 года перед парламентом Парижа предстала супруга знаменитого маршала дАнкра, прекрасная Элеонора Галигай, которая была обезглавлена и сожжена за преступное наведение порчи и колдовство. Помимо того, что было найдено в ее комнате (амулеты, книги с магическими знаками и «рулоны усыпанного звездами бархата для господства над душами вельмож»), было установлено, что она вызвала из Нанси двух монахов-амвросианцев для принесения в жертву черного петуха; не говоря уже о других чарах, которые подробно описывались; этого было вполне достаточно, чтобы погубить маршала. Засыпанная вопросами председателя Куртена, подсудимая заткнула ему рот очень гордой репликой. Когда он спросил ее, каким чарами она околдовала королеву Марию Медичи, у нее хватило наглости ответить: « Мои чары имели ту власть, которой сильные души вечно будут обладать над слабыми».
Выше мы уже сообщали [414] , говоря об одержимости, о жалком процессе и жуткой казни кюре де Сен-Пьера из Лудена, Юрбена Грандье, виновного в том, что он не угодил великому кардиналу. Элифас Леви намекает в своем «Ритуале»,что в гневе министра, возможно, было нечто большее, чем приписываемая ему злоба на клеветнический пасквиль, вменяемый в вину Грандье: «Кардинал Ришелье, стремившийся к абсолютной власти, всю жизнь искал, но так и не сумел найти Палочку [415] . Его каббалист Гаффарель смог предоставить ему только шпагу и талисманы: таков, возможно, был тайный мотив его ненависти к Юрбену Грандье, знавшему кое-что о слабостях кардинала. Секретные и продолжительные переговоры Лобардемона с несчастным священником за несколько часов до его казни и слова одного друга и доверенного лица последнего, сказанные, когда он шел на смерть: «Сударь, вы толковый человек, не губите себя», дают богатую пищу для размышлений по этому поводу» [416] .
414
Гл. I, стр. 235–245.
415
3Речь идет о Волшебной Палочке.
416
Eliphas, Ritnel,pages 130–131.
После монахинь из Сент-Бона [417] и урсулинок из Лудена наступает очередь францисканок из Лувье.
Дьявол — в женском монастыре. Монахини бредят, извиваются в судорогах и обвиняют двух священников в том, что они их околдовали; один из них еще жив, это Булле; а другой, по фамилии Пикар, умер в 1642 году. Скандал разразился в первые дни следующего, 1643-го, года.
Эти два духовных лица, вне всякого сомнения, были виновны в колдовстве [418] , в той же степени, что и бесчестный Давид, прежний духовник монастыря и первый, по всей видимости, кто учредил непрерывный шабаш в этой религиозной общине. Но, как всегда в подобной интриге, бесноватые обвиняли без всякого чувства меры и разумения виновников их печального состояния; они приписывали им всё происходящее, включая то, чего последние не могли ни предусмотреть, ни организовать. Это общее правило всех случаев одержимости, которые я отмечаю в этой главе; поэтому я напомнил лишь для справки об одержимости урсулинок из Лудена, заслуживающей отдельного рассмотрения. В Лудене единственными колдунами были экзорцисты, сознательные или бессознательные виновники разразившихся беспорядков: Юрбен Грандье был невиновен [419] .
417
Именно в Сент-Боме совершались экзорцизмы в деле Мадлен де ля Палюд.
418
Сегодня сказали бы: виновен во внушении с преступной целью.
419
Это, конечно, не относится к случаю Пикара и Булле, а также Гофриди и, особенно, о. Жирара. Поэтому все эти дела классифицируются в данной главе как процессы по колдовству; между тем как луденское дело было описано раньше, в первой главе, как случай чистой и простой одержимости.
Очевидно, что Мадлен Баван подражала Мадлен де ля Палюд [420] ; вот только ей не удалось счастливо отделаться, поскольку ее признания и грязные рассказы, которыми она их сдобрила, привели к тому, что ее навсегда заключили в сыром ледяном мраке In расе [421] .
Но этой ценой она достигла своих целей; 21 августа 1647 года парламент Руана приговорил к сожжению на костре и живого, и мертвого. Могила священника Пикара была осквернена, а Булле, привязанный к тому же столбу, что и труп его сообщника, погиб в огне, после того как его подвергли такому же публичному поношению… И их смешанный прах был развеян по ветру!..
420
Известно, что истерички часто лгут или, по крайней мере, совершенно чистосердечно приукрашивают и расцвечивают истину.
421
монастырской тюрьмы (лат.).
В эту эпоху случаи одержимости множатся, главным образом, в женских монастырях. Во Франции, Англии и Фландрии только и разговоров, что о бесноватых да экзорцистах. Но чтобы обнаружить отголосок великих процессов в Лудене и в Лувье, необходимо перейти к первой трети XVIII столетия. Начиная с 1730 года, Дьявол возвращается вновь; он поднимает большой шум в монастыре Улиуль близ Тулона, благодаря знаменитым похождениям иезуита Жирара и красавицы Катрин Кадьер, его любовницы. Очередное повторение всё тех же скандалов; но на сей раз гнусности достигают кошмарных масштабов. Делается упор на садизме, и невольно вспоминаются «Проклятые женщины»,воспетые поэтом:
А эти, ладонку прижав у страстной груди, Прикрыв одеждами бичи, среди дубрав, Стеня, скитаются во мгле ночных безлюдий, С слюною похоти потоки слез смешав [422] …Прежде чем написать эту строфу, Бодлер, несомненно, перечитал объемистое досье суда Экса.
На самом деле, перед парламентом именно этого города испуганные родители Кадьер предъявили иск отцу Жирару…
Но они напали на более сильную сторону: у Жирара было много друзей в самом Парламенте; орден пользовался огромным влиянием, и мнения судей разделились. Когда перешли к голосованию, двенадцать из них приговорили Жирара к костру или к виселице; но двенадцать других разделили между собой оправдательный приговор, дисциплинарные взыскания и заявление о неподсудности. Благодаря равенству голосов, иезуит был просто-напросто отправлен к церковному судье, который его оправдал (1731).
422
Перев. Эллиса.
Катрин же возвратили матери.
Эти процессы, как мы уже видели, редко приводили к столь милостивому исходу. Впрочем, следует отметить, что судьи часто испытывали отвращение и поэтому были не расположены проявлять снисходительность. Сколько скандалов и отталкивающих сцен! Сколько копания в грязном белье в ожидании крови!
Ввиду таких злоупотреблений можно понять раздражение Жюля Гарине, увлекшегося фанатизмом противоположного рода: «Единственное средство, — пишет он, — полностью избавиться от одержимости и колдунов состоит в том, чтобы отправить в больницу всех истеричных святош, которые в будущем объявят себя одержимыми… Пока мы не отправим на каторгу экзорцистов, это отродье по-прежнему будет существовать. Средство жестокое, я согласен; но только оно здесь уместно. Для великих недугов нужны великие средства» [423] .
423
Garinet, Histoire de la Magie de France, page 292.
Данная глава могла бы на этом и закончиться; но мы просим читателя удвоить внимание и вернуться вместе с нами на несколько столетий назад. Мы станем свидетелями ужасной драмы…
Мы в начале XIV века; наполовину религиозный, наполовину военный Орден, основанный около 1118 года Гуго де Пейном, добился удивительного процветания. Тамплиеры владеют в Европе почти десятью тысячами сеньорий, а их вошедшее в поговорку богатство сосредоточило в своих руках почти неограниченное могущество.
С другой стороны, хотя они делают вид, что уважительно склоняются перед гражданской и религиозной властями, им приписывают замыслы, честолюбивость которых граничите безумием. Наследники — по крайней мере, так они о себе говорят — иоаннитской традиции [424] , образующей эзотерическую сущность Христианства, они совершают во мраке и тишине своих командорств необычные, тайные обряды… Одним словом, людская молва, обвиняющая их в колдовстве, называет их нравы нечестивыми. Это последнее обвинение никогда не было основано на неопровержимых доказательствах; но если апологеты Ордена могли справедливо требовать права сомнения для Тамплиеров, им, тем не менее, никогда не удавалось реабилитировать их в ярком свете исторического спора, очистив их память от любых подозрений.
424
Тех, кто усомнится в этом утверждении, я попрошу внимательно изучить любопытную и редкую книгу, опубликованную в 1831 г. под названием: Levitikon, оu expose des principes fondamentaux des chretiens-catholiques primitifs. Paris, in-8. В этом произведении, помимо краткого изложения псевдоиоаннитской догмы, можно найти якобы подлинную версию Евангелия от св. Иоанна, единственно признаваемого этой Церковью, а также список иоаннитских понтификов, начиная с Христа и св. Иоанна до наших дней, включая всех Великих Магистров Храма.
Я вовсе не хочу оспаривать того, что псевдоиоанниты XIX в. были, как утверждает Клавель (Histoire pittoresque de la Franc-Maconnerie, 1884, grand in-8, рисунки), мистификаторами, заявлявшими, что они вновь разожгли угасшее пламя и воскресили мертвый культ; после добросовестного изучения этого произведения мне представляется достоверным, что этот культ действительно существовал в прошлом, в эзотерическом и латентном состоянии. Можно обратиться также к Manuel des Chevaliers du Temple. Paris, 1825, in-12.