Змей
Шрифт:
Народ расступился, и перед всеми предстал парень с короткой толстой шеей и туповатым лицом.
— Ну-ка, крикни, — приказал Гузка. — Послушаем, мастер ты кричать или нет.
— Э-ге-ге-гей! — без долгих уговоров заревел Волопас. И еще: — Э-ге-ге-гей! — хотя и с первого раза все поняли, что другой такой глотки не сыскать в целой округе.
— Хватит, хватит! — взмолился Гузка и заткнул уши. — Ступай поскорее к змею и спроси, согласится ли он с нами на мировую. Только смотри, в пещеру не ходи. Ступай на другую сторону ущелья и влезь на скалы. Оттуда и кричи. Спроси, какой дани он с нас потребует. Понял?
— Ага! — кивнул Волопас, подвязал покрепче свои царвули и с важным видом зашагал к ущелью вести переговоры с чудищем.
Глава пятая
ПЕРЕГОВОРЫ СО ЗМЕЕМ.
ПОЧЕМУ БЫЛО РЕШЕНО ПРОДОЛЖАТЬ ВОЙНУ
Волопас исполнил все в точности, как приказал ему Гузка. Перешел реку, которая текла по дну ущелья, и взобрался на скалы, что высились как раз против пещеры. Оттуда пещеру хорошо было видно, к тому же там было совсем безопасно.
Горластый парень выбрал самый высокий утес, вскарабкался на него, да как заорет:
— Э-ге-ге-гей! Змей, слышишь меня, да?
— Да-а! — откликнулось эхо.
А Волопас решил, что это сам змей ему отвечает.
— Боярин и старейшины желают знать, — продолжал дурень, — согласен ты на мировую, коли мы будем платить тебе дань?!
— Да-а!
Волопас обрадовался.
— Какую ты хочешь дань? Может, пригнать тебе коз?
— Ко-оз! — ответило эхо.
— А коней?
— Не-ет!
«Ишь ты, привередничает! Коней, вишь, ему не надо, а у купца осла да верблюда за милую душу слопал», — подумал Волопас.
— Тебе, небось, теляток надо?
— Да-а!
«Губа не дура! Понимает, что сладко, чудище проклятое», — размышляет Волопас.
Потом набрал побольше воздуху и задал новый вопрос:
— Сколыко голов тебе надобно в день? Говори!
— Ри-и! — откликнулось эхо.
«По три в день?! — ужаснулся Волопас. — Матушки мои! Волов бы ему старых скормить, чтоб подавился, так нет — ему телят подавай».
— А кого тебе — тельца или телицу?
В ответ дурню послышалось «девицу». Как услышал это Волопас, выпучил глаза, схватился за голову.
«Девицу?! Да мыслимое ли дело девицу отдавать змею на съедение? Может, я ослышался? Спрошу-ка еще раз».
— Тебе, и вправду девицу подавай?
— Дава-ай! — ответило эхо.
«Пропади ты пропадом, чудище проклятое! — ругнулся про себя Волопас. — Я еще в жизни ни на одну девушку взглянуть не посмел, а он ими обедать собирается».
— Эй, змей! Мы тебе вместо девицы по две телицы давать будем. Согласен, нет? — крикнул Волопас.
Видно, не так уж он глуп был, как казался. Только в ответ, конечно, прозвучало:
— Не-ет!
Тогда Волопас пустился на хитрость:
— Может, ты лучше старейшин наших слопаешь? Они жирные. Каков будет твой ответ?
— Не-ет!
«Вот обжора окаянный, знает, небось, что у старейшин мясо старое, жилистое, а у девушек — нежное. Чтоб тебе сдохнуть!»
Волопас, хоть и дурачок был, сердце у него было доброе. Всю обратную дорогу он думал, как быть, а потом махнул рукой: «Перескажу старейшинам, что ответил змей, пускай сами решают, что делать. Значит, так...»
Парень остановился и стал пальцы загибать, чтобы не сбиться.
— Значит, так... Одну козу, трех телят и одну девушку... Каждый день! Вот беда!
Узнав, что змей требует каждый день на обед козу, трех телят и одну девушку, крестьяне всполошились. Опять сбежались к крепостным воротам, снова — крик, спор.
— Девушек — ни за что! — заявил Козел. — Даже в кабале у твердолобых мы не терпели такого, чтобы девушек в жертву приносить.
— Телята, козы — так и быть, но девушек — нет! — сказал молодой дровосек со сломанной рукой. — Где мы возьмем ему столько девушек? У нас в Петухах и без того девушек мало, нашим парням приходится умыкать невест из соседних деревень.
— Змей и вправду девушек требует? — уж в который раз спрашивал Гузка злосчастного Волопаса.
— Разрази меня гром, коли я не слышал этого своими ушами! — уж в который раз клялся дурень. — Спрашиваю его, кого, мол, тебе надо — тельца или телицу, а он в ответ одно долбит: девицу да девицу.
— Разве змей по-человечьи говорить умеет? — удивился Панакуди, но тут Калота из окна своего замка прикрикнул на него:
— Да он своими ушами слышал! И не одним ухом, а двумя... Ведь двумя, верно? — обратился он к Волопасу. — Ты обоими ушами слышал?
— Обоими, обоими! — подтвердил парень. Но Панакуди все еще сомневался.
— Да у тебя, небось, уши не мытые, — сказал он.
Калота опять оборвал старика:
— Это не помеха! По себе знаю! — А потом крикнул народу: — Слово за вами, мужики! Думайте и решайте. У меня в замке ни одной девушки нет.
— А дочка твоя, боярышня Анна-Мария-Лизекалота? — напомнил Колун.
— Она уже сосватана за боярина из Нижнего Брода и в счет не идет! — ответил Калота со злобой.
— Опять изворачивается! — в толпе зашушукались, зароптали, только в открытую возразить боярину никто не посмел. Один Двухбородый трижды ругнулся:
— Кабан толстобрюхий! Кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий!
— А ну, утихомирьте-ка их! Распустили языки, — приказал Калота стражникам.
И хотя Гузка подавал ему знаки — мол, не суйся, твоя милость, я уж как-нибудь уломаю мужиков, — боярин еще долго не унимался.
А когда тишина, наконец, восстановилась, вперед выступил Панакуди.
— Предлагаю перегородить реку. Вода подымется и затопит змея.
— Не годится, — ответил Калота. — Не годится! Если запрудить реку, что станет с моими мельницами? Вам самим негде будет пшеницу молоть. С голоду околеете. Не понимаете, что ли?