Змея Давида
Шрифт:
Диана послушно бросила сигарету на пол, невербальным заклинанием заставила ее исчезнуть, затем также молча заделала окно и очистила воздух от табачного дыма.
– Вот, пожалуйста, – сказала она, выходя из кабинки. – Теперь расскажешь обо всем, что слышала?
Привидение перепорхнуло на одну из неработающих раковин и уселось на ней в вальяжной позе, закинув ногу на ногу.
– Я тут пару месяцев назад путешествовала по туалетам, скучно стало, знаешь ли… Решила наведаться в туалет для мальчиков, послушать о чем говорит современная молодежь. Ну и наслушалась я, скажу я тебе! Мы такими не были! У них все разговоры только вокруг одного и вертелись – у кого какая, пардон, задница, да кто с кем да сколько раз!
Миртл сейчас напоминала обычную земную сплетницу, которую хлебом не корми – дай перемыть
– Ну и сижу я себе в одной из кабинок, – продолжала Плакса Миртл, – и слышу, как один из парней говорит о тебе. Точнее, о том, что он тебя первым… тр… ну… я не могу это слово произнести! – возмущенно закончила она. – Трахнет? – любезно подсказала Диана, страстно желая сейчас проклясть кого-нибудь из парней. – Именно, – торжествующим тоном подтвердила Миртл. – Кто это был? – пальцы Дианы судорожно сжали рукоятку палочки под мантией. – Я не знаю. Я же сидела в кабинке и не видела их. Они меня тоже не видели, поэтому не стеснялись в выражениях. Кажется, кто-то назвал его по имени, если не ошибаюсь – Эверетт…
Диана стояла с нелепым выражением на лице и буквально сверлила Плаксу Миртл взглядом. А Миртл, наслаждаясь таким вниманием к своей скромной персоне, продолжала:
– Он говорил, что для него это раз плюнуть – затащить в постель лучшую студентку школы. Что он знает один способ, против которого ни одна заучка не устоит.
Повисла напряженная пауза, затем Диана севшим от бешенства голосом спросила:
– Слушай… А он один клялся, что затащит меня в постель? Или кто-то еще собирался это сделать? – Ты угадала. У них было что-то вроде спора – кто первым удостоится чести переспать с отличницей, – в тоне Миртл появились сочувственные интонации. – Были и другие, которые изъявили желание… Один, правда, сказал, что это подло – играть против своих же. Я тихонько высунулась наружу и разглядела его – белобрысенький такой мальчик с серьгой в ухе.
«Руквуд» – догадалась Диана.
– А тот, первый, сказал, что ты симпатичная и ничего в этом такого нет. Короче, он всем доказывал, что…
Диана не стала дослушивать ее и бросилась к выходу, шепотом матерясь на ходу. В голове ее вихрем проносились мысли и догадки. Все становилось на свои места в этой истории с ее опьянением. Теперь-то она вспомнила, что на ее дне рождения Блэквуд все время вертелся возле нее. И вино в ее бокал подливал именно он. И именно подлил туда Амортенцию (сопоставив предположение Хильды, что ей чего-то намешали в вино, она догадалась, в том числе и по симптомам, что это была Амортенция). И именно он предложил ей прогуляться по коридорам, чтобы затащить ее в пустующий класс и там… И теперь понятно, за что Руквуд сломал ему нос и почему весь тот вечер он смотрел на них с таким выражением, словно Диана должна ему тысячу галеонов и не собирается отдавать.
Как ураган она пронеслась по коридорам, спустилась к себе в подземелье, не разговаривая ни с кем в гостиной, влетела в свою комнату и повалилась в кресло, запальчиво дыша. Лишь несколько минут спустя к ней вернулась способность говорить нормально. – Значит, это у нас новый вид спорта такой, – прошипела она, – трахни отличницу и получи орден Золотого Бабника первой степени?! Ладно, плейбой недоделанный, я с тобой еще посчитаюсь! Еще не знаю как, но ты меня еще не раз вспомнишь!
Взгляд ее упал на «драчливый будильник». Она вдруг вспомнила, что подарил ей его именно Блэквуд. Схватив будильник, Диана уже вознамерилась садануть его об стенку, но потом передумала. Зачем избавляться от хорошей и полезной вещи, даже если эту вещь подарил ублюдок и сукин сын?
1 Надпись на воротах Равенсбрюка (и Освенцима).
====== Глава 15 ======
Ей снился странный сон. Она сидит в темной комнате, освещённой мерцающим светом толстой сальной свечи. Все ее существо наполняет ощущение страшной потери, непреходящего, иссушающего горя, но она не может понять, что является причиной. Слезы душат ее, катятся по лицу, она стирает их тыльной стороной ладони, с недоумением и страхом замечая, что руки у нее мужские – большие, белые, покрытые редкими черными волосами, перевитые голубыми жилками.
Все утро сон не выходил у нее из головы, и за завтраком в Большом зале она сидела с отсутствующим видом, почти не прикасаясь к еде. Глядя на то, как она вот уже пять минут вертит перед собой надетую на вилку сосиску, сидящая рядом Хильда толкнула ее в бок со словами:
– Что ты ее гипнотизируешь, надеешься превратить в банан?
Диана тряхнула головой, отгоняя навязчивые образы своего сна и пробормотала:
– Задумалась…
Хильда покачала головой и, отправив в рот солидный кусок омлета с грибами, пробубнила:
– Тойко не говои, фто въюбилафь! – Не волнуйся, если меня угораздит втюриться в кого-нибудь, ты узнаешь об этом первой, – ответила ей Диана, – на правах единственной подруги, так сказать. – Тогда колись, – Хильда наклонилась к ней поближе, явно давая понять, что не отстанет, пока не узнает причины ее глубокой задумчивости.
И Диана, не удержавшись, пересказала ей свой сон. С полминуты Хильда сидела молча, а затем спросила ее:
– И как ты сама думаешь – что может означать такой сон? – Не знаю, – вздохнула в ответ Диана, – большего бреда мне еще в жизни не снилось. Я понимаю, что сновидения в преображенном виде отражают наши дневные воспоминания, мысли, страхи, впечатления и тому подобное. Но я даже не могу предположить, что могло вызвать в моем подсознании такую сцену. – Может, сходишь к Трелони, посоветуешься? – И что нового она мне скажет? Спорим на десять галеонов, что она напророчит буквально следующее: этот сон означает смертельную опасность и в течение недели я, скорее всего, окочурюсь, причем непременно в мучениях!
Хильда расхохоталась и едва не подавилась соком, но затем внезапно стала серьезной:
– Такие сны просто так не снятся, поверь. Я не особо разбираюсь в снах, но почему-то уверена – объяснение твоему лежит либо в твоем прошлом, либо в твоем предыдущем воплощении. – Только не говори, что веришь в реинкарнацию! – Если этот сон станет повторяться, советую все-таки пойти к Трелони. Она, может, хоть какую-нибудь литературу по толкованию сновидений посоветует. – Нет уж, Трелони лучше вообще не знать о моих снах! – Как хочешь. Лучше скажи – ты мне нумерологию дашь «сдуть»? – В обмен на задание по рунам – с удовольствием.
Над столами уже раздавался нарастающий шум, похожий на хлопанье крыльями – это прибыла утренняя почта. Диана слегка отшатнулась, когда прямо перед ней, раскидав с блюда тосты и расплескав тыквенный сок, на стол опустилась снежно-белая сова. Не обращая внимания на изумленный возглас Хильды (она прежде не видела, чтобы к Диане прилетала другая сова, кроме Мирты), она торопливо отвязала от совиной лапки маленький пергаментный свиток и принялась читать.
«Я узнавал о том, что тебя так заинтересовало. Не спрашивай чего, мне это стоило. Ты была права – это действительно настолько темная сфера, что любое упоминание о ней грозит крайне неприятными разборками в виде исключения из школы. Каркаров в последнее время просто озверел – при любом упоминании о Темных искусствах готов проклясть всякого, кто подвернется. Да, такое действительно возможно. Подробностей я не знаю, знаю только, что для этого нужно оставить на земле некий «якорь», за который можно будет зацепиться, если тебя вдруг убьют, он же позволит вернуться к жизни. Описываю тебе это с чужих слов, так мне рассказали. Не представляю для чего тебе все это, но послушай моего совета – не лезь ты в это дерьмо! Юхан»