Змея Давида
Шрифт:
В ее комнате было полутемно – на улице уже сгущались сумерки, но все же ей бросилась в глаза широкая неровная темного цвета полоса, ведущая куда-то в глубину дома. С ужасом она поняла, что полоса эта – ничто иное, как размазанная по полу кровь. Зажав ладонью рот, она остановилась, но тут же заставила себя сделать еще несколько шагов.
Диана очутилась в комнате, отдаленно напоминавшей гостиную. В глаза бросилась стена, полностью занятая книжными полками и тяжелое резное бюро возле двери. Затем ее взгляд заскользил дальше и наткнулся на скрюченное в дальнем углу комнаты тело.
Из ее горла вырвался сдавленный крик, в ушах зашумело, а сердце, казалось, остановилось, а затем отчаянно застучало в голове.
– Мама…
Изломанное, вывернутое под неестественным
Она уже сползала по стене, судорожно зажимая рот ладонью и вздрагивая всем телом, когда до нее дошло. Это боггарт, это всего лишь боггарт, повторяла она про себя, но легче от этого не стало. Она еще никогда не сталкивалась с боггартом, но подозревала, что он, возможно, примет именно такую форму. Тела своей матери она не видела, Муди ей так и не позволил этого. Скорее всего, так оно и выглядело, если не хуже.
Она не помнила, как в ее руке оказалась палочка, только почувствовала знакомую приятную гладкость костяной рукоятки в потной ладони. Она медленно подняла руку и направила палочку в сторону боггарта. Рука тряслась так, что ей пришлось перехватить ее левой, чтобы не промахнуться. Проглотив горячий комок, застрявший в горле, она прошептала:
– Ридикулюс…
Ничего. Тело Миры по-прежнему лежало перед ней, а из кончика палочки сорвалось нечто похожее на сизый дымок и тут же растаяло. Диана всхлипнула и зажмурилась, пытаясь представить себе хоть что-то более-менее смешное. Перед глазами почему-то мелькала сцена из фильма «Фантомас» с отчаянно жестикулирующим и гримасничающим Луи де Фюнесом. Заставив себя сосредоточиться на этой картине, она снова попыталась нейтрализовать боггарта.
Не помогло. Палочка выскользнула из ее ослабевших пальцев, а она снова закрыла глаза, чтобы не видеть того, что находилось перед ней. Но даже это не помогло – все это по-прежнему стояло перед ее взглядом даже сейчас, словно отпечатанное на сетчатке глаза. Она прижала ладони к глазам, будто надеясь выдавить из них эту картину. Как никогда в жизни ей сейчас хотелось потерять сознание, чтобы ничего не видеть и не чувствовать.
Ощущение реальности ей вернуло прикосновение чего-то холодного ко лбу. На мгновение ей почудилось, что это мертвая Мира дотронулась до ее лица липкой от крови ледяной рукой, она вскрикнула и отшатнулась, но в следующее мгновение перед глазами возникло лицо Снейпа, протиравшего ей лоб мокрым полотенцем.
– Тихо-тихо, – прошептал он, укладывая ее на подушку. – Все в порядке, это я.
Она снова лежала в маленькой комнатке на узкой кровати, завернутая в плед. Под потолком ярко сиял магический световой шар, а над ней склонился полностью одетый Снейп, бледный и, как ей показалось, испуганный.
– Наконец-то, – сказал он громче, увидев, что она очнулась, – я не мог привести вас в чувство минут пятнадцать.
Он свернул полотенце валиком и положил его ей на лоб.
– Зачем вы встали? У вас жар, вам нужно лежать, а не разгуливать по дому. – Там… – просипела она едва слышно и повела рукой куда-то в сторону двери. – Там у вас боггарт…
Снейп удивленно вскинул бровь и переспросил:
– Боггарт? – В гостиной…
Он снова склонился над ней, внимательно глядя ей в глаза, будто пытался найти в них признаки зарождающегося безумия.
– В этом доме нет никаких боггартов, поверьте. Вам показалось. – Он там… – она снова махнула рукой в сторону гостиной. – Я пробовала прогнать его… – Вы прогоняли его, кидаясь в него книгами? – в голосе Снейпа появился привычный сарказм. – Или пытались воззвать к его совести? – Палочкой… – ну, почему он ей не верит! – У вас нет палочки. Она сейчас в моем кабинете, в Хогвартсе.
Мысли ее спутались окончательно. Как же тогда она воевала с боггартом, если он говорит, что…
– Диана, – Снейп перевернул полотенце на ее лбу и снова положил его прохладной стороной, –
Все верно. Все это – бред. Она боролась с несуществующим боггартом несуществующей палочкой. Хоть сценарий психологического триллера пиши со всего этого.
Но пережитый ужас все никак не хотел покидать ее, слишком ярко ее кошмар напомнил о самой сильной боли в ее жизни. Она несколько минут изо всех сил сдерживалась, молясь, чтобы Снейп поскорее вышел из комнаты, но затем не выдержала и беззвучно заплакала, закрыв лицо руками.
====== Глава 29 ======
Снейп снова накачал девушку зельями, добавив к их и без того немалому количеству еще и легкое успокоительное. Слезы той, кого он ни разу до этого не видел плачущей (ни когда он вовсю распекал ее на Зельях, ни даже тогда, когда она падала с метлы во время матчей) ввели его в ступор. Он не умел утешать плачущих женщин, опыта не было. Несколько секунд он смотрел на нее, разрываясь между смущением и желанием броситься ее успокаивать, словно маленького ребенка. Его хватило на то, чтобы неловко погладить ее по волосам и пробормотать что-то вроде «не плачьте, это всего лишь кошмар, все будет хорошо», а затем он вскочил и бросился за зельями.
Он не стал допытываться у нее, каким именно она видела своего боггарта. Вряд ли это было какое-нибудь страшилище из детских сказок. Он знал, что боггарты взрослых людей чаще всего принимают вид убитых и искалеченных близких родственников – детей или же родителей. Мать Дианы уже убита, но что может помешать разыгравшемуся воображению и без всякого боггарта явить перед ней именно ее изуродованный труп?
Он снял окровавленную повязку с ее плеча – от путешествий по дому раны открылись и кровоточили. Обезболивающее и успокоительное сделали свое дело, она больше не плакала и не вздрагивала от его прикосновений, а полулежала на боку, безучастная ко всему. Следы от «магического кнута» выглядели так, как и должны были выглядеть, то есть ужасно. Но мазь можно будет использовать уже через четыре часа, а значит, процесс выздоровления начнется уже к утру. Пару дней обрабатывать – и можно будет считать ее почти здоровой. Снейп промыл раны, смазал их противовоспалительной и дезинфицирующей мазью, а затем опять забинтовал.
А у нее красивое тело, подумал он, накрывая ее одеялом, но тут же одернул себя. Странно, но за все эти двое суток он впервые задумался о том, что проводит вечера в компании полуобнаженной молодой женщины. И относится к ней именно как к беспомощному существу, нуждающемуся в лечении. И это правильно. Она, конечно, довольно привлекательна внешне, он же не слепой и не евнух, но отвлекаться на подобные мысли – непозволительная роскошь, во всяком случае сейчас.
Снейп, при всей своей склонности к аскетизму и самодисциплине, знал, что длительное игнорирование требований тела чревато неспособностью сосредоточиться толком ни на чем. И по мере возможности старался требования собственного тела удовлетворять, тем более, что жительница Хогсмида, симпатичная вдовушка Мэг Фоули была не болтлива и достаточно понятлива. Мэг была идеальной подругой для закоренелого холостяка – жила своей жизнью и своими интересами и не лезла в его жизнь, вполне довольствуясь их редкими встречами, когда можно было просто приятно провести время вдвоем, в перерыве между постельными утехами болтая о всяких пустяках, попивая грог и глядя в камин. Общества Мэг в этом смысле ему хватало «за глаза», тем более что плотный рабочий график в течении учебного года и связанная с этим усталость попросту не давали отвлекающим мыслям слишком уж сильно допекать его. И ни одну свою студентку (а были у него студентки куда красивее Беркович) Снейп не воспринимал иначе, чем просто студентку – создание, как правило, неразумное и нуждающееся в постоянном контроле. Ну, а Беркович… Беркович – в некотором смысле такой же солдат, как и он сам. Хотя и весьма симпатичный солдат… Тьфу, черт! Пора прекратить думать на эту тему, а то так и до Охлаждающего зелья недалеко!