Змея за пазухой
Шрифт:
Нагрузив полные сумки — Никита закупился на целую неделю, — он направился к автостоянке, механически переступая ногами. В голове навязчиво стучало: «Кто? Кто, черт побери?! Кого я не охватил своим «дружеским» вниманием? Стоп! Момент! — Никита резко остановился, и в него врезалась грудастая тетка с румянцем во всю щеку; она в сердцах высказала ему все, что о нем думает, но он лишь безмятежно улыбался, занятый своими мыслями, и несколько обескураженная злюка удалилась, глядя на него как на умалишенного. — А ведь я так и не покопался как следует в прежней семье Олега. Георг… Что, если он знает о втором завещании? Мог Олег сказать Георгу о том, что практически все свое богатство завещает ему? Конечно мог! Естественно, об этом узнала и Лизхен. Зная переменчивый
Подойдя к «ауди», Никита оперся спиной о машину и закурил. Погода была чудесной, и ему хотелось побыть еще немного на свежем воздухе.
«Что ж, займемся Лизхен… и ее отпрыском. Парнишка-то уже подрос. Телом крепок, хорошо тренирован. Мог он забраться ко мне в квартиру? А почему бы нет? Лизхен сказала, что он занимался гимнастикой… нет, акробатикой, так что ему и карты в руки. Для акробата вскарабкаться по балконам на мой этаж дело плевое. Но способен ли этот пацан убивать? Вот в чем вопрос. Не каждый может отважиться лишить другого человека жизни. В бою, когда против тебя враг и тебе предельно ясно, что если не ты его убьешь, то он тебя завалит, еще куда ни шло, но чтобы хладнокровно всадить родному отцу пулю в лоб или зарезать китайца, как борова… М-да. Есть над чем поразмыслить. Если это так, то парнишка весьма опасный тип. Хотя… все это мои домыслы. Скорее всего, на Лизхен работает киллер-профессионал. Уж не знаю, за деньги или по любви. А что, баба она не старая, жизнь продолжается, не век же ей куковать соломенной вдовой. Может, нашелся человечек отчаянный, который решил рискнуть головой ради будущих благ. Правда, зная Лизхен, боюсь, что, когда она получит завещание, этот клиент возле нее долго не задержится. Все ее помыслы направлены на Георга. Только он один для нее бог и царь…»
— Слышь, хлопец!
Никита еще не видел, кто это сказал, но нехорошее предчувствие уже вгрызлось ему в душу. Он неторопливо обернулся и увидел троих братков; они охватили его полукругом, перекрывая пути отхода (позади Никиты стояла его «ауди»). На их физиономиях блуждали ухмылочки. Никита очень хорошо знал, как лыбятся деловые, — еще с детдомовских времен. Было в этих фальшивых улыбках нечто гаденькое, подлое и опасное. Значит, все-таки братки…
— Ну слышу, — ответил Никита независимо. — И что?
— Надо побазарить, — небрежно бросил один из них, наверное старший, весь в наколках, которые выглядывали через распахнутый ворот рубахи.
Никита бросил быстрый взгляд на руки «старшого». Все верно — тип очень опасный. На пальце у него был наколот перстень с кинжалом, обвитым змеей. Это означало, что он отбывал срок за преднамеренное убийство. «Классификацию» наколок Никита изучил еще в детдоме.
Детдомовские пацаны считали наколки высшим шиком и ставили на всех мыслимых и немыслимых местах. Не помогали ни увещевания педагогов, ни наказания. Но все они боялись сделать воровскую наколку «со смыслом», потому как хорошо знали, что за нее можно ответить перед «деловыми». Это не директор детдома с его нравоучениями и нотациями. Поэтому все прилежно изучали старую, изрядно потрепанную книженцию, пособие для сотрудников уголовного розыска (неизвестно кем и какими путями добытую, потому как на ней стоял гриф ДСП — «для служебного пользования»), где подробно описывались наколки воров и бандитов. Если бы детдомовская шпана с таким усердием налегала на школьные предметы, то страна получила бы кучу талантов во всех отраслях науки…
— О чем? — спросил Никита.
— Поедешь с нами — узнаешь.
— Я не девка, меня кадрить не надо. Говори конкретней: кому я понадобился?
— Мне… нам… — Деловой со смешочком указал на двух остальных.
— Тогда можно поговорить прямо здесь. Мне недосуг раскатывать по городу, тем более в компании незнакомых людей.
— Заодно
— Я почему-то не горю желанием знакомиться.
— Может, дать ему наркозу [1] , чтобы не брыкался? — предложил тот браток, что стоял по левую руку от «старшого».
1
Дать наркозу — оглушить (жарг .).
Он был смуглый, как цыган, и, судя по его черным глазам с расширенными зрачками, баловался анашой, а может, чем-нибудь и позабористее.
— Боюсь, что придется, — ответил бандит в наколках. — Фраер больно бестолковый.
— Не хвались на рать идучи, — жестко сказал Никита. — Шли бы вы, господа хорошие, куда подальше. Я вроде ничего плохого вам не сделал. Так что не стоит затевать базар-вокзал.
— Может, ты и прав… — задумчиво сказал «старшой». — Лишний шум нам ни к чему. — С этими словами он сунул руку в карман и достал пистолет; это был видавший виды Макаров. — Запрыгивай в нашу тачку, фраерок, и поехали. Дернешься — получишь свинцовый орех в желудок. А он плохо переваривается. Усек?
— А то как же. Только пакеты заберу.
— Забирай, — ответил бандит в наколках. — Нам как раз пожрать не мешало бы.
И вся гоп-компания дружно загоготала.
Видимо, Никита усыпил бдительность бандитов своей внезапной покорностью. И то верно: что можно сделать голыми руками против пистолета? Тем более когда оружие смотрит на тебя в упор. Небрежно поигрывая пистолетом, «старшой» подошел к машине почти вплотную; Никита, который как раз возился с пакетами, неожиданно распрямился. Молниеносное движение — и черный зрачок пистолетного ствола уставился прямо в лоб бандиту.
— Стоять! — рявкнул Никита. — Кто-нибудь дернется, урою всех троих!
— Э-э, парень… ты это… того! — У бандита с наколками не нашлось нужных слов, и он беспомощно захлопал выцветшими ресницами.
— Чего — того? — спросил Никита, внимательно наблюдая за остальными двумя.
— Мы ведь пошутили! — возопил «старшой».
— Хорошие шутки. Достал ствол, значит, стреляй. Оружие — это не рогатка.
— Слушай, ты не торопись… — Бандит понемногу начал приходить в себя. — И опусти «дуру», а то у нее изношенный механизм. Может пальнуть нечаянно. Мы ж хотели по-хорошему… С тобой хотят покалякать очень уважаемые люди. Это они послали нас за тобой.
— Так бы сразу и сказал, — ответил Никита.
Он уже понял, что ему не отвертеться от разговора с «очень уважаемыми людьми». Никита даже догадывался, кто это, — скорее всего, воры в законе или смотрящие. Алекс как-то рассказывал о воровской иерархии; правда, Никита тогда слушал его вполуха. Но что им от него нужно? Неужели опять пойдет разговор о Колоскове и его бумагах? Вот влип так влип!
— Что ж, тогда поехали, — сказал он с тяжелым вздохом. — Не было печали… Но вы на своей тачке, а я на своей!
— Лады, — не без некоторого внутреннего сопротивления согласился татуированный. — Только ствол верни.
— Потом, — отрезал Никита. — Когда приедем на место. Показывай дорогу, Сусанин…
На удивление, братки даже не зароптали. Никита не сомневался, что его дерзостей они не забудут и, не исключено, что когда-то припомнят, но, видимо, наказ воровской верхушки был чересчур ясен и однозначен: доставить фраера ушастого целым и невредимым.
И конечно же они приехали в Сироткин квартал. Было такое заветное местечко на лесной опушке, в нескольких километрах от города, у самой реки. Едва закончилась перестройка с отстрелом наивных дурачков, возмечтавших о сладкой капиталистической жизни, и братвы с одной извилиной в коротко стриженной башке, как новые хозяева жизни, уцелевшие в кровавой мясорубке, начали усиленно строиться — возводить не просто дома или коттеджи, а целые замки. И естественно, для своих «родовых поместий» они приискали себе славное местечко.