Знак Бесконечности
Шрифт:
–– Тогда в монастырь уходи, а не в горы.
–– Кать, эта тема для меня закрыта. Всех ведь, кто у меня был, знаешь. И что? Толк? Любовь первую возьми…
–– Вспомнила! –– фыркнула девушка, –– Хомячок убогий, гений-извращенец, Печорин еврейского разлива.
–– Да кому он нравился? Поэт непризнанный…
–– Тебе. Со зрением у тебя всегда плохо было, зато сердце безразмерное, вечно убогих привечаешь. За тобой Витька из параллельной группы бегал. Что не пошла?
–– Бегал он! Трахнуться хотел, вот и бегал.
––
–– Ага, всем! –– с сарказмом кивнула девушка.
–– Вот и сидишь из-за своего чистоплюйства в гордом одиночестве. Чистая и непорочная, но ненужная и для семейной жизни потерянная. Любовника завести не пыталась?
–– В который раз. Да не получается у меня ничего: ходят, телефон просят, ухаживают, и испаряются.
–– Слушай, а может, на тебя порчу навели?
–– Точно, –– усмехнулась Саша. –– Венец безбрачия.
––Да ты не иронизируй, сейчас рукодельниц знаешь сколько?
–– Ерунда, Кать, если сама дура, что других в тупости обвинять. Не хочу я ничего и не могу. На мужиков глянь: где нормальные-то? Одни Костики, корвецкие да малевины.
–– Ну, мужа опустим, он и не мужик, в принципе, и первую любовь туда же, а Макс очень даже…
–– Да, если он когда-нибудь и разродится, меня его мама вместе с кроссовками съест.
–– Не ласкова свекровушка?
–– Да и сам непонятен. Ходит, как комиссия с проверками, смотрит и молчит.
–– Бывают молчуны –– не патология. Смотрит-то как?
–– Вдумчиво! А еще краны чинит, чай пьет и пирогами снабжает. Нет, Катя, парень он хороший, но в том-то и дело. Мне б проще что-нибудь, понятнее.
Двери сестринской открылись и на пороге возникла молодая стройная девушка в кудряшках:
–– Екатерина Витальевна, а Макеев из 14 так и не вернулся и у Симаковой из 24 температура. Здравствуйте, Александра Сергеевна.
–– Здравствуй, –– кивнула Саша и поднялась. –– Пойду я, Кать.
–– Давай. Завтра меня дождись, вместе домой пойдем.
–– Дождусь.
Саша пошла к себе в отделение, а Катя разбираться с больными.
Ночь выдалась на удивление неспокойной: шесть поступлений. Такое обычно в праздники бывает.
Воронцова приняла одного больного, пока Саша была в нервном отделении и постановила, что следующие поступающие –– не ее печаль, а тех, кто гуляет во время работы. Вывод ясен –– тревожить ее ночью нельзя. Поэтому девушка хлопотала одна. К шести ситуация стабилизировалась, но пришло время утренних инъекций, потом сбор анализов, уборка. В итоге к пересмене Сашу значительно шатало. Она мужественно отсидела пятиминутку, мечтая о чашке крепкого кофе, душе и теплой постели, и поспешно встала, стремясь покинуть ординаторскую в первых рядах по окончании отчета.
–– Видеич, пройдите в кабинет старшей сестры, –– приказным тоном ей сообщил заведующий.
‘И что я фамилию не сменю?’ –– вздохнула она и смиренно поплелась к Саре Исмаиловне. Та пропустила ее вперед себя, старательно отводя взгляд, указала на стул и села напротив. Геннадий Иванович плотно прикрыл дверь и встал у окна, сложив руки на груди. Кустистые брови, сдвинутые на переносице, не предвещали хорошего разговора. Саша начала перебирать в уме возможные нарушения и недочеты: ’Спирт? Сдала. Наркотики –– комплект. Истории сделала. Что же? Отсутствие в отделении? Воронцова накапала?’
–– Александра Сергеевна пришло время нам с вами расстаться. Вы молоды и, возможно, не осознаете чреватости своих поступков, поэтому я готов подписать ваше добровольное заявление об уходе.
Саша моргнула, непонимающе нахмурилась и покосилась на старшую сестру, желая пояснений. Та сосредоточенно разглядывала гелиевую ручку, абсолютно непримечательную с виду.
–– Геннадий Иванович, я не понимаю, в чем дело?
–– Не понимаешь? –– взгляд мужчины стал колючим, тон жестким. –– А дело в том, молодая да ранняя, что в нашем коллективе работают хорошие люди, и я не дам клеветать на них и разносить сплетни! Это больница, а не притон, к вашему сведению. Вы своим отвратительным поведением даете пищу к разговорам…
–– Геннадий Иванович! О чем вы говорите?! –– сердце Саши тревожно забилось, в горле появился комок.
–– О том, что вы длительное время уходите со смены, но вместо того, чтоб вести себя тихо, клевещете, ставя под удар и моральный облик, и крепкую семью того, кто вам помогал! Вы устраиваете свою личную жизнь? Это ваше право, но не в рабочее время и не таким гадким, низким способом! Вы халатно относитесь к своим обязанностям, опаздываете, хамите персоналу, взваливаете свою работу на чужие плечи, клевещете, льете грязь на коллег, флиртуете с больными и гуляете по другим отделениям!
Саша не знала, что сказать, она беспомощно смотрела на заведующего и силилась найти достойные контраргументы, и понимала, что бесполезно –– ее подставили, как дурочку.
–– Сара Исмаиловна, но вы же знаете, что произошло, почему вы молчите? –– девушка обратилась к последней инстанции и, встретившись с взглядом женщины, поняла –– напрасно.
–– Я жду от вас заявления, –– поторопил девушку мужчина.
–– Я не буду ничего писать, –– неожиданно для себя уперлась Саша и даже кулачки сжала для решимости.
–– Тогда я уволю вас по статье. Вы не соответствуете занимаемой должности, не справляетесь с обязанностями. Сегодня вы получите один выговор, завтра другой, потом третий. Решайте.
–– Это шантаж?
–– Не смейте мне хамить!! –– взвился мужчина и, встретившись взглядом с глазами Имбрековой, немного успокоился и кивнул ей. –– Я буду у себя. А вы поторопитесь, а то передумаю и напишу вам такую характеристику, вы вообще медицину забудете! Пойдете носками на рынок торговать!
Вышел, хлопнув дверью.