Знак даосов
Шрифт:
– А что у тебя под кроватью?
– У меня-то? Ну, все как у людей. Грязные носки, скучные книжки, коробка с засохшим куском пиццы, бензопила и спиннинг.
– Думаешь, это обычный набор? – Нора не вынесла глумливого Игорева вида и засмеялась.
– Конечно. Под кроватью люди прячут свои темные делишки. Заметь, не только те, что нравятся, а еще и те, которые хотелось бы убрать с глаз. Грязные носки я не люблю. Скучные книжки тоже. А вот пиццу, кровавые убийства и рыбалку – обожаю. Не веришь?! Нор, да подкроватный хлам, это полное описание душевного состояния чела.
– Игорь, бред какой. Что ты говоришь? – Нора захохотала громко, и тут же поморщилась от боли в боку.
– Козявка, ты тише будь. Хотелось бы тебя довезти до дома живой. – Игорь поправил на Норе ремень безопасности. – Бред, Штейнер, это раскладывать нижнее белье по цвету. Кстати, а почему алый комплект лежал отдельно? Любимый, да?
– Игорь! – Возмущенный писк Норы перешел в ультразвук.
– Что? Ну, виноват, прости. Если хочешь, можешь порыться в моем комоде. Мне скрывать нечего, тем более от тебя
– Хорошо. Пороюсь. – Норе снова стало уютно в салоне дорого автомобиля.
Она принялась исподтишка разглядывать Игоря. Заметила, что он постригся: бритые виски, короткий ёжик волос на макушке и затылке. Прическа ему шла.
– Я еще и побрился, Нор.
Нора дернулась и открыла рот. Как он заметил? Ведь смотрел на дорогу, не на нее вовсе!
– Э…
– Это моя работа. – Игорь повернулся к Норе, и она встретила его прямой взгляд: льдистый, острый.
Она опустила глаза, уставилась на свои колени, подумав, что еще никогда не видел его таким. Новый Игорь? Без мягкой, тёплой улыбки и веселых бесенят в глазах. Больно резануло понимание – он говорит с ней, как с ребенком. И вот этот острый, холодный взгляд едва ли не первое обращение к ней, Норе, как к взрослому человеку.
– Приехали, козявка.
Игорь остановил машину на тихой улочке коттеджного поселка. Огромные клены, липы и дубы с двух сторон от дороги, красиво смотрелись на фоне симпатичных заборцев и приятных домиков.
Открылись ворота гаража, и машина въехала в темноватое его нутро, взрыкнула и заглохла.
– Сейчас я вытащу тебя, козявка. Сиди смирно.
– Я могу сама, спасибо. – Нора с трудом вышла из машины и остановилась, не понимая, что делать с руками, ногами и вот этим здоровяком, который стал ее мужем так поспешно.
– Героиня, что тут скажешь. – Съехидничал Мелехов. – Идем, покажу тебе плацдарм.
Оба вышли из гаража и оказались на участке. Дом – оцилиндрованный брус – светлого тона, крепкий, модный и красивый. Дорожки, выложенные плиткой и аккуратный газон. За домом Нора увидела кроны деревьев: клены и липы. Очень тихо, очень красиво…
Нора разглядывала новое пристанище свое и удивлялась своему спокойствию. За последний год ей часто приходилось переезжать, но еще ни разу она не была так уверена в том, что ей будет покойно и тепло.
Деревья за домом уже приобрели осенний окрас: липы желтоватые, клены красные. И мысль пришла некстати – дурацкая, странная – клены краснели за лихо проведенное лето, а липы пожелтели от зависти к ним?
– По глазам вижу – нравится. Что смущает? Нор, хочешь смеяться, смейся. Ни в чем себе не отказывай.
Нора вновь услышала в его голосе «детское» отношение и рассердилась. Не успела подумать, что ведет себя глупо, а уже высказалась:
– Ты будешь наблюдать за мной, и поражать своей проницательностью? – вспыхнула, насупилась.
– Привычка. Не сердись, - ответил спокойно, миролюбиво.
Еще и добил теплой улыбкой. Нора остыла мгновенно, но опечалилась. Сложно сопротивляться любимому, сложно не восхищаться и не прощать ему его же недостатков.
Она промолчала, только вздохнула тяжело и поплелась к дому.
– Нор…Нор, ну ладно тебе. – Игорь топал за ней, увещевая. – Ты же за мной наблюдала, и я не психовал. Это нормально вообще-то. Нор, давай я тебя донесу, а? Так мы будем плестись еще полдня.
– Я сама. Игорь, у тебя у самого рана на боку. Я могу осмотреть.
– Ой, правда? Окей. Но после того как ты мне свою покажешь. Твой доктор-голуба сказал, что там синячина здоровенная. Страсть как люблю разглядывать.
Нора остановилась, обернулась к шутнику и уставилась на него. Злость ее улетучилась мгновенно от одной простой мысли – Игорь волнуется и смущен не меньше, чем она сама. Отсюда и шутки кошмарные и ехидство.
– Ладно, уговорил.
Игорь слегка опешил, рассчитывая, по всему видно, на совсем иную ее реакцию. Присмотрелся внимательнее, а потом засмеялся. Нора вторила ему тихим смехом, морщась все время от тупой боли в боку.
– Ух, классно-то как, козявка. Полторы калеки. Шагай, Нора, шагай. Сейчас заложу тебя в постель, а сам в аптеку. Голуба твой велел мазь купить и много еще чего. Список выдал.
Так вот хихикая, морщась и спотыкаясь, Нора ступила на порог светлого дома Игоря. Дурных мыслей уже не было, только лишь маленькая надежда на то, что она Игорю вовсе небезразлична. И совсем не как Нора-козявка, а как женщина.
Глава 18
Мелехов внимательно наблюдал за Норой, когда та вошла в его дом и остановилась на пороге гостиной. Свои маленькие ботинки она оставила в прихожей, и теперь они трогательно светлели среди огромных Мелеховских «лыжей».
– У тебя красиво, Игорь. – Нора оглядывала гостиную.
Деревянные панели, беленые стены, большие мягкие диваны и камин: дерево, камень, стекло и железо.
– Нужно закончить сборку мебели в кабинете. Кухня и спальни готовы. – Игорь перешел на деловой тон, стараясь прикрыть этим свои ощущения.
Непривычный к проявлению чувств, Мелехов удивлялся странной нежности, которую вызывала в нем Нора, ее осторожные шаги по большой гостиной и то, как по-детски удивленно она оглядывалась на новом месте.