Знак Зорро
Шрифт:
— Но это так утомительно драться, — сказал он. — Не будем говорить о насилии. Может быть, я увижу этого молодчика и сделаю ему выговор.
— Сделаете выговор?! — крикнула девушка.
— Поговорим о чем-нибудь другом, сеньорита. Поговорим о деле, о котором я говорил в тот раз. Мой отец скоро опять пристанет ко мне, чтобы узнать, когда я женюсь. Не можем ли мы каким-нибудь образом устроить это дело? Выбрали ли вы день?
— Я не утверждала, что выйду замуж за вас, — сказала она.
— Зачем оттягивать? — ответил он. — Видели ли вы мой дом? Я уверен, что он удовлетворит вас. Вы отделаете его по своему вкусу, хотя я попрошу вас не расстраивать его чересчур, так как я не люблю хаоса. У вас будет новый экипаж и все, чего вы только пожелаете.
— Это ваша манера ухаживания? — спросила она, искоса глядя на него.
— Ухаживать — как это несносно! — сказал он. — Неужели я должен играть на гитаре и произносить сладкие речи? Разве вы не можете дать мне ответа без всей этой чепухи.
Она сравнивала человека, сидевшего рядом с ней, с сеньором Зорро, и сравнение было не в пользу дона Диего. Она хотела покончить с этим фарсом, отстранить от себя дона Диего и думать только о сеньоре Зорро.
— Хочу откровенно поговорить с вами, кабальеро, — сказала она. — Я спросила свое сердце и не нашла в нем любви к вам. Я огорчена, так как знаю, какое значение наш брак имел бы для моих родителей и для меня в финансовом отношении. Но я не могу выйти за вас, дон Диего, и бесполезно будет просить об этом.
— Но, клянусь святыми! Я думал, что все это почти уже устроено, — сказал он. — Слышите вы это, дон Карлос? Ваша дочь говорит, что не может выйти за меня, что сердце не позволяет ей сделать это.
— Лолита, иди в свою комнату! — воскликнула донья Каталина.
Девушка охотно подчинилась. Дон Карлос и его жена поспешили приблизиться и сели около дона Диего.
— Мне думается, что вы не понимаете женщин, мой друг, — сказал дон Карлос. — Вы никогда не должны принимать ответ женщины за окончательный. Она может переменить свое намерение. Женщина любит, чтобы за ней волочились, она любит, чтобы человека бросало в холод от испуга и в жар от ожидания. Оставьте ее в причудливом настроении, мой друг. В конце концов, я уверен, все будет по вашему.
— Это выше моих сил! — крикнул дон Диего. — Что я буду делать теперь? Я сказал ей, что дам все, чего пожелает ее сердце.
— Ее сердце желает любви, я полагаю, — сказала донья Каталина по своему женскому опыту.
— Но, конечно, я буду любить и лелеять ее. Разве мужчина не обещает этого при бракосочетании? Разве Вега не исполнит своего слова?
— Но поухаживайте же немного, — настаивал дон Карлос.
— Но это несносно!
— Несколько нежных слов, пожатие руки время от времени, один или два вздоха и томный взгляд глаз…
— Чепуха!
— Вот, чего ожидает девица. Не говорите о браке некоторое время. Дайте созреть в ней мысли…
— Но мой августейший отец способен приехать в село и спросить, когда я женюсь. Он почти приказал мне сделать это как можно скорее.
— Но ведь ваш отец поймет, — возразил дон Карлос. — Скажите ему, что ее мать и я на вашей стороне и что вы переживаете удовольствие завоевания девушки.
— Я думаю, что мы завтра вернемся в гациенду, — вставила донья Каталина. — Лолита видела этот великолепный дом, и она сравнит его с нашим. Она поймет, что означает выйти за вас замуж. Существует старая пословица, когда мужчина и девушка в разлуке, они становятся более дороги друг другу.
— Я не хочу, чтобы вы спешили уехать.
— Я думаю, это будет самое лучшее при теперешних обстоятельствах. А вы приезжайте, скажем, дня через три, кабальеро, и я не сомневаюсь, что вы найдете ее более склонной выслушать ваше предложение.
— Я признаю, что вы лучше знаете, — сказал дон Диего. — Но вы должны по крайней мере остаться до завтра, а теперь я думаю, что мне надо поехать в гарнизон и повидать этого капитана Рамона. Может быть, это понравится сеньорите. Она видимо думает, что я должен привлечь его к ответу.
Дои Карлос подумал, что такой образ действий окажется гибельным для человека, не умеющего фехтовать, но он не сказал этого. Джентльмен никогда не навязывает своих мыслей в такую минуту. Даже если бы кабальеро шел на смерть, то и против этого нельзя было бы возражать, поскольку он считал бы, что поступает правильно, и умер бы как подобает кабальеро.
Итак, дон Диего вышел из дома и медленно поднялся в гору к зданию гарнизона.
Капитан Рамон заметил его приближение и удивился этому. Он усмехнулся при мысли о поединке с таким человеком.
Он проявил самую холодную учтивость, когда дон Диего вошел в кабинет коменданта.
— Я горжусь тем, что вы навестили меня здесь, — сказал он, делая глубокий поклон потомку рода Вега.
Дон Диего поклонился в ответ и сел на предложенный капитаном Рамоном стул. Капитан Рамон удивился, что у дона Диего не было при себе шпаги.
— Я был принужден подняться на вашу дьявольскую гору, чтобы поговорить с вами об одном важном деле, — сказал дон Диего. — Мне сообщили, что вы посетили мой дом в мое отсутствие и оскорбили молодую сеньориту — мою гостью.
— Неужели? — сказал капитан.
— Были вы очень пьяны?
— Сеньор!..
— Это, конечно, отчасти служило бы смягчающим обстоятельством. Кроме того вы были ранены, и наверно у вас была лихорадка. Были вы в лихорадке, капитан?
— Без сомнения, — сказал Рамон.
— Лихорадка ужасная вещь. У меня был однажды приступ ее. Но вы не должны были посещать сеньориту. Вы не только оскорбили ее, но вы оскорбили и меня. Я сделал предложение сеньорите стать моей женой. Дело… э… пока еще не устроено, но я имею некоторые права в данном случае.
— Я вошел в ваш дом с целью узнать новости об этом сеньоре Зорро, — солгал капитан.
— Вы… э… нашли его? — спросил дон Диего.
Лицо коменданта покраснело.
— Молодчик был там и атаковал меня, — ответил он. — Я был ранен, конечно, не имел оружия, так что он мог бы сделать со мною все, что захотел.
— Что за удивительная вещь, — сказал дон Диего, — ни один из вас, солдат, не может сразиться с этим «Проклятием Капистрано» в равных условиях. Всегда он нападает на вас, когда вы беспомощны, или угрожает вам пистолетом, когда вы деретесь на шпагах, или имеет при себе около двадцати своих людей. Прошлою ночью я встретил в гациенде брата Филиппа сержанта Гонзалеса и его отряд и громадный сержант рассказал мне ужасную историю о том, как этот разбойник со своими двадцатью сообщниками разогнал его кавалеристов.