Знаменитые авантюристы
Шрифт:
Между тем народ все прибывает. Шум на улице стоит невообразимый. В окнах, на крышах — всюду возбужденные зрители. Внизу море людских голов: собралось несколько тысяч человек. Монотонно и печально звонит большой колокол церкви Гроба Господня.
Но вот ворота тюрьмы открылись, и солдаты, разогнав толпу, расчистили путь. В тот же момент показалась телега, и все увидели Джека, а рядом с ним фигуру палача, восседавшего на заранее приготовленном гробе. Солдаты с пиками, в зеленых треуголках, в красных мундирах, перетянутых крест-накрест белыми портупеями, помощник шерифа в ярко-алом костюме, палач, как и положено, в черном одеянии — придавали процессии скорее торжественный, чем мрачный/ вид. Замыкали шествие судебный исполнитель и констебли на лошадях.
Солдаты были начеку и не подпускали
В этот момент начался следующий акт зрелища. Когда телега с приговоренным поравнялась со ступенями церкви, навстречу вышел глашатай с небольшим колокольчиком в руках, в который он звонил в интервалах между ударами большого колокола церкви Гроба Господня. Донеслись слова молитвы: «…помолимся за бедного грешника, идущего на смерть, по ком звонит этот колокол». Толпа замерла, словно завороженная. «Вы, приговоренные к смерти, — продолжал голос, — покайтесь, умойтесь скорбными слезами, выпросите милосердие Господа для спасения вашей души…» В полной тишине зрители молча внимали словам молитвы, видимо принимая на свой счет наставления о покаянии. «Господь милосерден к вам. Христос милосерден к вам…», — голос умолк. И тотчас на ступенях появилась девушка с цветами, и букеты полетели к ногам смертника. Масса людей заколыхалась и разразилась общим воплем ликования. Цветы и яркие бумажные ленты, воздушные поцелуи в неистовстве адресовали главному герою драмы. Он же «держался прекрасно, — писала на другой день о Джеке „Лондон ньюс“, — и, казалось, не проявлял никакого волнения, естественного при столь роковых обстоятельствах». Можно было подумать, что все это доставляло ему удовольствие. И он с охотой исполнял предложенную роль точно в соответствии с тем, чему учили дешевые книжонки о подвигах «кавалеров удачи» — не только быть смелым вором, но и храбро идти на виселицу. Впрочем, таков был ритуал, выработанный годами, а Джек не первый, кто принимал участие в подобном массовом спектакле. Через этот последний путь прошли многие его предшественники, обреченные на смерть.
Солидный господин, видимо удивленный той беспечностью, с какой Джек исполнял свою роль, обратился к соседу:
— Не кажется ли ему, что он всего лишь актер в этом представлении? И что по окончании спектакля спокойно отправится домой?
— Едва ли, — последовал ответ, — просто умереть на людях ему легче, чем в одиночку на тюремном дворе в присутствии всего лишь нескольких солдат.
— Говорят, портрет преступника по просьбе самого короля писал в тюрьме Джеймс Торнхилл, придворный художник, — не унимался любопытный господин.
Ответа не последовало, толпа разъединила собеседников, увлекая их в разные стороны.
Однако, усердно исполняя отведенную ему роль, Джек настороженно всматривался в лица. Его острый взгляд искал в толпе друзей, все понимали, что он еще надеялся и ждал сигнала, предупреждения, поддержки. Казалось, он ни минуты не сомневался в том, что и на этот раз сможет убежать. И тысячи людей на всем пути его следования ждали, что Джек, лихой парень, прослывший «королем побегов», совершит у них на глазах самый дерзкий из своих подвигов. Еще недавно молва приписывала ему чуть ли не сверхъестественную способность проходить сквозь тюремные стены. Из тюрьмы Сент-Джайлс он выбрался, проделав отверстие в черепичной крыше. Причем инструментом ему служила обыкновенная бритва. Пробыв после этого побега на свободе всего лишь несколько недель, он снова угодил за решетку. На этот раз в камеру тюрьмы Сент-Анна. На следующее утро его навестила с разрешения стражника преданная подружка Эдгворт Бесс. Вместе с едой она передала в узелке острые алебарды. Для опытного взломщика ничего другого и не требовалось. Но и стража не теряла бдительности. Зная, с кем имеет дело, Джека заковали в тяжелые цепи. Но друзья нашли способ передать ему напильник и другие инструменты.
Вечером Джек принялся за работу. Освободившись от кандалов, он занялся окном. Перепилив и выломав железные прутья, отважно спустился по веревке, сделанной из разорванных одеял.
С этого момента некоторое время ему сопутствовала удача. Несколько виртуозно сработанных ограблений еще больше упрочили его воровскую славу. Меньше повезло ему в выборе сообщников. Одним из них оказался Энтони Лэмб, племянник некоего мистера Картера. Они встретились в «Черном льве», и Лэмб рассказал Джеку, что в доме его дядюшки проживает богатый портной, и пообещал оставить входную дверь открытой. Той же ночью Джек нагрянул в гости к портному, который, кстати, был мертвецки пьян и спал беспробудным сном. Пожива оказалась немалой — всего на триста фунтов.
Не без основания подозрение пало на Лэмба, так как знали, что он водился с ворами и частенько сиживал в «Черном льве». Его припугнули, и он выдал Джека, правда, не мог сообщить точно, где его искать. Но зато рассказал о намерении Джека ограбить магазин Ниобуна на Литтл-лейн. И когда ограбление действительно случилось, подозрение вновь пало на Шепперда.
Мистер Ниобун, торговец мануфактурой, обратился за помощью к «главному вороловителю», который пребывал тогда на вершине своей славы. Так в игру вступил Джонатан Уайлд. В «Дейли пост» появилось объявление, где предлагалось вознаграждение тому, кто принесет к Уайлду украденное у мистера Ниобуна. Однако рассчитывать на то, что Шепперд поделится добычей, не приходилось. Джек всегда действовал самостоятельно, что раздражало Уайлда, который не терпел индивидуалистов, работавших самостоятельно за пределами его организации. Кроме того, он ревновал к славе Джека — лучшего профессионального вора Лондона. Таким образом, Джек Шепперд невольно стал самым опасным врагом Уайлда.
Между тем Джек вместе со своим дружком Блюскином промышлял на большой дороге. Впрочем, как разбойнику ему мало везло. В один вечер добыча составила всего лишь жалкие полкроны, отобранные в карете у горничной, единственной пассажирки. На следующий день подвернулся торговец вином, у которого было всего 6 шиллингов. Не густо. Только назавтра удалось сорвать куш посолиднее. Остановив пассажирскую карету, они взяли 22 шиллинга.
А тем временем Уайлд и его люди шли по следам Джека. И первое, что предпринял «главный вороловитель», — вышел на подружку вора — Эдгворт Бесс. Ее арестовали в пивнушке возле Темпл-бар. Напуганная угрозами, она «раскололась» и выдала место, где скрывается ее любовник.
Несколько часов спустя Квильт Арнольд, помощник Уайлда, весьма удивил Джека, когда появился перед ним в дверях его убежища. Пистолет Джека дал осечку, и это решило его участь. Через две недели он стоял в огромном зале суда Олд-Бейли. Потом Джек признался, что сердце его замерло, когда он вошел в это здание, где звук шагов отдавался гулким эхом и где даже солнечные лучи казались холодными. Так же холодно смотрели глаза судьи на середину каменного пола, туда, где одиноко стояла скамья подсудимого.
Показания Уайлда сыграли свою роль — и приговор был короткий: «Виновен». Джека водворили в камеру и приковали к полу. Предварительно палач накрепко перевязал большие пальцы его рук — таков был установленный издавна порядок. Той же ночью, не теряя времени, Джек приступил к делу. Прежде всего с помощью гвоздя, заменившего ключ, он освободился от наручников, а затем и от ножных кандалов. Теперь можно было браться за главное. Но выбраться из камеры, расположенной на третьем этаже и считавшейся самой надежной, было не так-то просто. Единственный путь был по дымоходу в верхнее помещение, а оттуда на крышу. Однако в трубе оказались железные прутья, предусмотрительно вставленные между кирпичами. Преодолев это препятствие, Джек очутился в комнате, где давно никто не бывал. Четверть часа ушло на то, чтобы справиться с дверным замком. Теперь перед ним был коридор, который кончался снова дверью, ведущей в тюремную часовню, где смертники исповедовались перед казнью. Справившись с засовом, он проник в часовню. Отсюда, перебираясь с лестницы на лестницу, поднялся на крышу, затем достиг чердака соседнего дома, где и переждал погоню.