Знай, что я люблю тебя
Шрифт:
— Завтра я позвоню в Рабуни, — наконец произнес африканец. — Если этот человек действительно тот испанец, о котором вы говорите, мой отец должен помнить его. У него память как у слона — он может перечислить по памяти имена всех мертвых, которых мы оставили в родной земле, когда пришлось бежать.
Доктор Монтсеррат Камбра улыбнулась со странной смесью благодарности и сомнения.
Грузовик мчался по пустыне, грохоча и фыркая, как древний пароход, готовый вот-вот развалиться. Путь от госпиталя Смары до dairaБир-Лелу был совсем не длинным, но время, проведенное в дороге, показалось Монтсе вечностью. Она сидела в кабине между Лейлой и шофером. В кузове устроились трое местных парней, крепко державших испуганно верещащую козу. Африканец, сидящий за рулем, за всю дорогу не проронил ни слова. Лишь когда перед ними открылся вид на Бир-Лелу, он
Машина поднялась по небольшому откосу и остановилась рядом со скромным кирпичным зданием в пятнах цемента и побелки. Лейла вылезла из машины и помогла спуститься Монтсе. Шофер белозубо улыбнулся, не выпуская изо рта трубки. Медсестра попрощалась с ним короткой фразой, прозвучавшей как оскорбление, и возмущенно хлопнула дверью.
— Вот кретин, — объяснила она Монтсе. — Не желает подвезти нас до моей jaima.Утверждает, что тогда слишком поздно доберется домой. Он друг моего отца, но я не захотела выйти за него замуж, когда вернулась в Сахару.
— Не важно, мы и пешком прекрасно дойдем, — утешила ее Монтсе, которую повеселила вся эта история. — Здесь так красиво!
И вправду, подсвеченные солнцем кварталы Бир-Лелу казались нарисованными яркими красками на полотне пустыни цвета темной охры. Небольшой холм, на котором стояло здание колледжа, служил своего рода наблюдательным пунктом, с которого открывался обзор на безграничные просторы пустыни. Лишь крыши домиков нарушали однородность картины. То тут, то там ярко сверкали в последних лучах заходящего солнца голубые глазки колодцев. Пейзаж оживляли редкие порывы горячего ветра. Стояла звенящая, почти священная тишина, изредка прерываемая блеянием козы. Веселенькие зелено-голубые палатки — jaima,как их называли местные, — ярко контрастировали с понатыканными неподалеку лачугами из необожженного кирпича.
Монтсе глубоко вздохнула. Она уже порядком устала, даже красота окружающего пейзажа начала утомлять. Бесконечная пустыня сливалась на горизонте с небом, и эта линия была едва различима.
— Гляди, — сказала Лейла, гордо тыкая пальцем куда-то в квартал. — Вон там, внизу, мой дом.
Монтсе послушно посмотрела в указанном направлении. Все палатки казались ей совершенно одинаковыми.
— Подожди, я немножко отдышусь, — попросила она.
Лейла опустила платок на плечи и уселась прямо на землю. Монтсе последовала ее примеру. Рядом с одним из кварталов возвышалась глиняная стена, практически засыпанная песком, окружавшая сад — два-три гектара плодовых деревьев — и помидорную плантацию. Монтсе крайне удивилась: в самом сердце безжизненной пустыни такой плодородный оазис.
— Мы сами создали этот огород! Он кажется ненастоящим, нарисованным красками, но это правда. Вода здесь очень соленая, но помидоры и некоторые сорта салата ее хорошо переносят.
— А колледж? — спросила испанка, показывая на кирпичное здание.
— Он для детей-инвалидов. Ну… то есть для тех, кто отстает в развитии.
— Послушай, но, если вы строите больницы и школы, почему же до сих пор живете в палатках?!
Лейла лишь улыбнулась. Казалось, у нее уже был заранее заготовлен ответ.
— Мы можем строить здания, прокладывать улицы, устраивать канализацию. Но это означало бы, что мы сдались. Мы живем здесь временно, потому что нашу родину оккупировали захватчики. Когда кончится война, мы вернемся домой. А это все пожрет пустыня. Мы можем разобрать этот палаточный лагерь за два дня и через неделю уже начнем обживаться на родной земле.
Монтсе не знала, что ответить. Она не представляла себе, что внутри этой женщины, кажущейся хрупкой и нежной, таится столь мощный заряд гордости и отваги. Она кивнула головой и взволнованно сжала ее руку. Лейла неожиданно поняла, что это не было обычным вежливым жестом.
— Сегодня ночью ты опять говорила во сне, — сказала она, снова накрывая голову платком. — Но ты не бойся. Я уверена, та женщина тебе просто приснилась. Если бы она существовала, наши солдаты давно бы уже ее нашли. В это трудно поверить, но мертвые не так быстро исчезают в пустыне, как кажется. Кроме того, укусы скорпионов всегда приводят к галлюцинациям.
Монтсе внимательно всмотрелась туда, где за домами начиналась пустыня.
— Да, ты права. Я бы тоже хотела думать, что это был мираж. Но то, что произошло в Тиндофе, не было кошмарным сном. И я только сейчас поняла, какой была дурой…
В конце концов иностранка согласилась закрыть голову платком перед выходом
После того как она обошла массу улочек в поисках телефонного аппарата, ей вдруг послышалось, что кто-то вроде бы ругается по-испански. Монтсе огляделась. Неподалеку на бензоколонке заправлялся грузовик. Это была старая машина с кузовом, накрытым дырявым брезентом. Отбросив сомнения, она пошла к заправке. Даже предостерегающие вопли алжирки не заставили ее смутиться. Неподалеку от машины стоял мужчина в военной форме, он о чем-то говорил с заправщиком. На вид ему было около шестидесяти. На груди покоилась широкая седая борода «лопатой», а руки и плечи были сплошь покрыты татуировками. Монтсе узнала форменную пилотку Легиона и нашивки с флагом Испании на каждом рукаве. Она ринулась к нему, словно корабль, нашедший наконец причал в бурлящем море. «Вы испанец?» Мужчина повернулся к ней с таким видом, будто не поверил своим ушам. Монтсе сдернула с головы платок. Он внимательно смотрел на идущую за ней африканку и, заложив руки за пряжку ремня, медлил с ответом. Наконец не выдержал: «О Господи! Откуда вы здесь взялись?» Монтсе была так взволнованна, что ничего не могла внятно объяснить. Она пыталась рассказать незнакомцу все сразу, и потому ее история звучала до крайности бессвязно. С противоположного конца улицы за всем происходящим недоверчиво наблюдала алжирка — с одной стороны, она не решалась приблизиться, с другой — уйти, оставив иностранку одну. «Мне нужно позвонить! Меня должны были встречать вчера в аэропорту, но никто не приехал. Мой чемодан дома у этой женщины, но они не выпускают меня оттуда!» Испанец посмотрел в ту сторону, куда она указывала. Как только африканка поняла, что говорят о ней, она спрятала лицо и со всех ног побежала прочь. «Не бойтесь, сеньора, со мной вам не грозит опасность. Перед вами настоящий легионер. Вам повезло, что вы меня встретили, поверьте, очень повезло». Несмотря на то что от мужчины порядочно несло запахом давно немытого тела, Монтсе с трудом сдерживалась, чтобы не обнять его. «Вы ведь поможете мне найти телефон?!» — «Да я для вас еще лучше все устрою! Я отвезу вас к испанскому консулу, и он обо всем позаботится». Монтсе не могла поверить своим ушам: неужели после стольких мучений все складывалась так легко и просто?! Она мысленно ущипнула себя, чтобы убедиться, что это ей не снится. «Мои вещи у той женщины, что только что ушла, — сказала она. — Я знаю, как туда добраться, но хотела бы, чтобы вы отправились со мной. Я не понимаю, чего они от меня хотят.» — «У вас там остались ценные вещи?» Монтсе задумалась. Что-то неуловимое заставило ее инстинктивно насторожиться. «Нет у меня ничего ценного. Немного денег и паспорт, но это все здесь, в сумке». Мужчина явно о чем-то размышлял, пока расплачивался с заправщиком мятыми грязными банкнотами, кинув ему пару фраз на французском. «Садитесь в кабину, сеньора, мы отъезжаем». Монтсе торопливо залезла в машину и, устроившись на сиденье, отчетливо поняла, что все не так просто, как казалось раньше.
Как только «настоящий легионер» занял водительское кресло, в кабине очутились еще двое мужчин. Это были мусульмане, в тюрбанах и ботинках военного образца. По звукам, раздававшимся из кузова, Монтсе догадалась, что под брезентом скрываются и другие. «Не бойтесь, сеньора. Это хорошие люди. Настоящие патриоты», — сказал водитель, кивая на алжирцев. Машина тронулась, и Монтсе осознала, что она крепко зажата между водителем и двумя африканцами. В кабине стоял тошнотворный запах. Несмотря на шум двигателя, до нее доносились вопли тех, кто сидел сзади. «Нам нужен дом в конце этой улицы, слева. Вон те серые блочные здания», — объясняла испанка. Легионер сунул в рот зажженную сигару и задумчиво прикусил ее зубами, не отрывая взгляда от дороги. Когда они проехали дальше по улице, Монтсе не на шутку встревожилась: «Нам не туда! Мы проехали нужный дом!» Легионер улыбнулся: «Не переживайте так, сеньора. В этот квартал вообще не стоит входить. Там живут люди самого дурного склада — ворье и путаны, простите, что выражаюсь. Больше там ничего нет. Если в чемодане не было ничего важного, лучше забыть о нем, поверьте мне».