Золотая лихорадка
Шрифт:
– Ты кто, сука? – спросил Фриц голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
– Робин Гуд, – осклабился Филатов. – Гуляю я тут. Короче, нет у меня времени с вами чаи гонять. Сами запомните и Буденному передайте: Фому убил не Годунов. Удав тут абсолютно ни при чем.
– Что ты, падла, лапшу вешаешь? Буденный ясно сказал, что это Удава работа! – Фриц попытался выпрямиться, но со стоном опустился на землю, не в силах стать на ногу.
– К вечеру вся братва будет знать, кто это сделал, зачем и по чьему заказу. Твой Буденный этого хочет?
Фриц с ненавистью посмотрел на невесть откуда взявшегося
– Ну, и кто это сделал?
– Я, – без ложной скромности ответил Юрий.
– Бля, да кто ты такой?
– Тебе это так хочется знать?
– Не п...и, все равно от нас не уйдешь!
– Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, фриц поганый, и подавно уйду. Слабо тебе! – издевался Юрий над поверженными противниками, соображая, что с ними делать дальше.
Наконец решил:
– Фриц, как ты понял, я мужик не слабый. Вот малява, передашь Буденному. Учти: если он не отстанет от Удава, ее содержание будут знать все, кому надо. И кому не надо – тоже.
– Ты, мудак, неужели не врубаешься, что Удав никогда теперь с Буденным не уживется?
– Знаешь, мне насрать с высокой колокольни, уживутся они или нет. Но теперь зато братва знать будет, что не Удав мозги пудрил, а кое-кто другой. В последствиях сами разбирайтесь. У Удава небось тоже кореша есть. – С этими словами Филатов вытащил из кармана письмо и бросил бандиту. Фриц поймал его, не решаясь распечатать. – Короче, Фриц, ты понял?
Тот только скрипнул зубами.
Через несколько минут Юрий нашел Ксению в беседке, совершенно скрытой зарослями. Тут обычно проводили время больные из глазного отделения, резались в карты, выпивали тайком. В это время как раз был тихий час, и беседка пустовала – заведующий отделением велел на два часа запирать на замок двери корпуса: мол, положено спать – спите.
Казалось, Ксения настолько углубилась в свои невеселые мысли, что не замечала никого и ничего вокруг. Юрию было знакомо это ее состояние – нечасто, но находило на Ксению такое болезненное равнодушие, заканчивалось оно обычно жесточайшей разборкой. На этот раз, правда, «семейный» скандал ему не грозил...
Он вошел в беседку, опустился на скамью. Времени действительно было немного, и Юрий начал без предисловий:
– Ксения, мне терять, в общем-то, нечего. Хочу, чтоб ты знала: спасаю я твоего хахаля ради того, чтоб ты просто не пошла по рукам.
И, не обращая внимания на протестующие слова, готовые сорваться с ее языка, продолжил:
– Годунова по всем раскладкам должны убрать, или он должен замочить Буденного и стать боссом. Это нереально, а потому прими совет. Бери билет на ближайший поезд и отправляй его как можно дальше, хоть в Сибирь, хоть на Урал. Стопроцентной гарантии того, что он останется жив, я не дам. Даже наоборот – его почти наверняка найдут и замочат. Но я сделал все, что мог. Вот ключ от цепи, на которой он сидит в баньке твоей бабушки. Быстро, слышишь, быстро иди в магазин, купи ему одежду, а то от него дерьмом разит, переодень и... Понятно? Больше ничем вам помочь не могу, на меня самого сейчас охота начнется.
Ксения только кивала с обалдевшим видом. Ожидать такого от своего бывшего кавалера она не могла.
– Пути Господни, Ксения... Все, прощай, милая, не поминай лихом. И – быстрей, быстрей!.. – Юрий сорвался с места и почти бегом направился в сторону дворика, где он оставил машину. Теперь он долго не увидит ее... Если вообще когда-нибудь увидит на этом свете.
Уже в который раз Филатов с грустью подумал о том, почему же, стоит ему полюбить женщину, она или погибает, или оказывается далеко не тем человеком...
... Буденный распечатал «маляву», принесенную хромавшим Фрицем. Его спутник с пулей в ноге лежал в больнице, опекаемый врачом из «своих», – опасность потерять ногу ему не грозила, но танцевать теперь он вряд ли когда-нибудь сможет.
Видеть своего «командарма» в ярости доводилось мало кому из бандитов. Практически никогда тот не бил посуду, не раздавал тумаки – за него наказанием провинившихся занимался, и небезуспешно, Фриц. Но теперь сам «экзекутор» провинился, и провинился крупно.
– Вы что, мудаки поганые, не смогли вдвоем одного замостырить? – уставился на своего подручного яростным взглядом Буденный.
– У него ствол был...
– Ну и что, что ствол! У тебя, что ли, ствола нет?
– Да не тягаю я его, нас и так менты пасут...
– Б..., да ты знаешь, что сейчас начаться может? Это же был человек Кайзера...
– Так какого хрена он стал Удава защищать?
– А он шизик, такие могут все что хочешь сотворить. Никакой логики в их действиях...
– А это не?.. – Фриц начинал помаленьку догадываться о том, кто есть «ху».
– Это был Филатов, вот его подпись стоит. Скорее всего его бывшая телка попросила Годунова вытащить, вот он и решил поиграть в благородство.
– Е-мое, тот Филатов, который Рашида замочил?
– Тот. Вот только как он к Кайзеру попал? Или, может, и раньше на него работал... Да, придется «самого» побеспокоить. – Он снял трубку телефона.
Звонок Буденного застал Кайзера врасплох.
– Меня не интересует, где и как ты его будешь искать! – орал в трубку генерал Логвиненко. – Сегодня же, слышишь, сегодня же вечером он должен быть нейтрализован, иначе ни ты, ни я в живых не останемся! Да прочеши весь город, устрой засаду у его друзей... Кстати, у него белая «копейка», номер... Если надо, устрой стрельбу, но чтобы Филатов был уничтожен. Лучше, конечно, брать этого мудака живым, но смотрите сами. Все. Жду. – Кайзер вытер платком вспотевший лоб. – Вот мудила, – выругался он. – И так директор коситься начал, а тут еще это... Ну, попадись ты мне, писатель хренов...
А в это время «писатель» спокойно обедал в ротной каптерке в обществе Лени Жестовского. Филатов исповедовался другу:
– ... Ну, я и нажал на кнопку. И стал наемным убийцей.
Жестовский, уже догадывавшийся обо всем, утешил:
– Собаке – собачья смерть. Шагу не дают ступить, сволочи...
Водки не пили – Жестовскому надо было с минуты на минуту заступать в караул, и приятель не хотел его смущать, хоть Леня от чистого сердца и предложил ему «своего фирменного». Юрий, кстати, рассказал о напитках, которыми потчевал его Кайзер, одним словом, ничего не утаил, – терять ему действительно было нечего, он и приехал к другу детства и сослуживцу, чтобы попрощаться с ним если не навсегда, то надолго...