Золотая лихорадка
Шрифт:
– Помоги перенести, – попросил молодой фельдшер, имевший дело с огнестрельными ранениями только теоретически.
Вдвоем они быстро втащили Филатова в операционную, раздели. Медик принялся осматривать рану.
– Фамилия его как?
– Луканский, ефрейтор. Как он?
– Навылет. Его счастье, что ты подоспел. Вроде крови немного потерял, – прапорщик Медведко начал накладывать перевязку.
Жестовский, спрятав под шумок гражданскую одежду Филатова в печь, сохранившуюся в старом здании санчасти, со скоростью звука побежал к караулке, где
– Е-мое, Леня, вы же тут девять человек уложили! – в ужасе заорал молоденький лейтенант. – Что тут было?,
– П...ец, вот что, – Жестовский решил в подробности не вдаваться. – Короче, лейтенант (Леонид не знал даже, как того по имени), быстро беги в штаб, вызывай командира. Сержант Сосновский! Выставить оцепление силами караула, никого не подпускать.
Лейтенант бросился выполнять приказание, даже не пикнув по поводу того, что прапорщик распоряжается офицером. В такие моменты командует тот, кто первым сориентировался в ситуации.
Теперь главным было найти подлинного ефрейтора Луканского. На счастье, этот дембель, по своему обыкновению, появился в нужный момент в нужном месте – будучи особо доверенной персоной прапорщика Жестовского и имея от этого изрядные льготы по службе, он старался держаться поблизости.
– Луканский, тебя кто-нибудь видел сейчас из тех, кто тебя хорошо знает?
– Да вроде нет, товарищ старший прапорщик... Я тихонько...
– Теперь слушай сюда. Быстро линяй из части, чтоб тебя никто не видел. Твое место пока займет другой, понял? И документы оставь. Есть куда скрыться?
– Так точно, есть...
– Скорее всего тебя комиссуют по ранению. Так что не удивляйся. Завтра позвонишь мне домой. Да, скорее всего в части тебе появиться уже не придется.
– Как так не придется?
– Потом все объясню. Учти, за это тебе неплохо заплатят... Все, беги, только сиди тихо!
– Понял... – солдат растворился во тьме.
Жестовский наконец смог перевести дух. «Ну, Юрка, счастье твое, что ты выглядишь на тридцатник, да и налысо постриженный...»
Вскоре прибыл командир части, не проспавшийся после вчерашних посиделок: наступала суббота, а полковник Загребайло нечасто затруднял себя командованием обычным в этот день ПХД – парково-хозяйственным днем, возлагая эту почетную миссию на плечи своего заместителя. Полковник был зол до чертиков и с ходу, не дожидаясь рапорта, стал орать на начальника караула:
– Что за херня у вас тут происходит, старший прапорщик? До утра нельзя было подождать?
– Нельзя было, товарищ полковник, – мягко сказал Жестовский. – Произошло нападение на часть.
– Вы что тут, напились с этим лейтенантом? Какое нападение? Почему тревогу объявили?
– Взгляните, товарищ полковник...
Загребайло, пышущий злостью, позволил все-таки подвести себя к кустам, Вокруг которых с автоматами на изготовку стояли бойцы караула во главе с сержантом. Тот, как положено, стал по стойке смирно и доложил:
– Товарищ полковник, личный состав караула по приказу начальника
Командир части воззрился на сержанта, потом перевел взгляд на темный кустарник:
– Ну, и что там?
– Трупы нападавших, – сказал Жестовский.
Полковник, понявший наконец, что дело пахнет ЧП, соизволил пройти в кустарник и сразу наткнулся на то, что осталось от Фрица. Бравый полковник отскочил от трупа как ошпаренный.
– Милицию вызвали? – спросил он внезапно севшим голосом.
– Никак нет, вас ждали, – сообщил Жестовский.
– Так чего вы стоите? Вызывайте немедленно! А я в штаб пошел, доложу генералу...
Жестовский ухмыльнулся про себя, представив, сколько времени генеральский рык будет стоять в ушах полковника. Командующий округом не отличался нежным нравом...
– Лейтенант! – позвал он дежурного по части. – Вызывай милицию! Я – в санчасть, там у меня солдата шальной пулей ранило. Пойду проведаю.
Юрий пришел в себя в тот момент, когда Жестовский переступил порог палаты, куда его перенес с помощью санитара Медведко. И услышал его слова, обращенные к прапорщику:
– Ну, слушай, повезло твоему солдату, сто лет жить будет. Ничего «этакого» не задето, как я понимаю. Крови внутри нет, оттекает хорошо. В госпиталь его надо. Сейчас машину вызову. Но, слушай... Такое ощущение, что он все «горячие точки» СНГ прошел, – шрамов, как у ветерана...
– Вызывай, – сказал прапорщик, не реагируя на замечание наблюдательного фельдшера. – Все равно хреново парню – ему на дембель скоро.
– Ничего, эта рана, коли осложнений не будет, быстро заживет. Комиссуют – так раньше домой пойдет.
Через полчаса санитарная машина увезла Филатова в госпиталь. Фельдшер с сопроводительными документами ехал в той же машине. Опять удача – в предутреннем полумраке лицо лежавшего на носилках разглядеть было трудно, и встречные солдаты, среди которых наверняка были и знавшие Луканского, ни о чем не догадались. Полковник же Загребайло узнал о ранении «солдата» в последнюю очередь...
Трупы пролежали на тех местах, где застигла их смерть, до утра. Милиция и прокуратура Ежовска не решилась проводить «полновесное» расследование собственными силами и сразу вызвала подкрепление.
К восьми часам утра на вертолете прибыл из Москвы некий человек в штатском в сопровождении двух чинов в форме – одного в милицейской, другого – в военной. Бегло осмотрев кусты с застывшими трупами, «штатский» уединился с полковником Загребайло, который через десять минут вышел из кабинета с таким видом, будто с его плеч упало как минимум две звездочки. Все утро он молчал – видно, размышлял на тему «И почему именно у меня в части произошла такая мерзопакостная история?»
Он даже отбой тревоги не объявил, за него это пришлось сделать заместителю. Человек же в штатском поманил пальцем прапорщика Жестовского и, отведя его в сторону, задал один только вопрос: «Почему в караульном помещении находился гражданский?»