Золотая лихорадка

Иторр Кайл

Тем временем справа, из-за холма, на дорогу выезжает небольшой броневик песчаной окраски, с кургузой пушечкой; с брони ссыпаются четверо бойцов в испанской бурой "горке", но с американскими "эм-четыре" в руках. И пока они пакуют Ортегу и Янеса с его людьми, следом подкатывают такой же песчаной окраски армейский "унимог" и "хайлюкс" – с тремя разными антеннами на длинном кузове "универсал". И вот фигуру, которая выбирается из "тойоты", я категорически не ожидал тут увидеть. Тем более облаченную в такую же "горку".

Вардуш

Бзезян. За семь месяцев скинула примерно тридцать, а то и сорок кило жира, но обзавелась мощными плечами и бицепсами, наверняка усиленно трудилась со штангой-гирями и на перекладине. Так что фигура хотя и сохранила более чем обширный объем в нижней части, теперь не кажется настолько непропорциональной, как в том году... Кардинально обесцвеченные, почти до седины, волосы довершают капитальное "изменение имиджа".

Знаком послав к раненому санитара, а может, военфельдшера, в общем, бойца с аптечкой, она подходит ко мне и с усмешкой кивает. Сообщив по-русски:

– Можете рацию выключить, теперь не нужна.

Щелкаю тангентой "ходиболтайки", заодно повернув регулятор громкости с максимума в норму.

– Ваша правда, теперь ни к чему. Спасибо, выручили.

– Всегда пожалуйста. И все-таки вы слишком рисковали.

– Знал бы раньше, кто в прикрытии, меньше волновался бы.

– Тогда оно и к лучшему, что не знали. Натуральнее получилось.

– Согласен. – Обмениваемся понимающими кивками. – Мне нужно знать ваше нынешнее имя?

– В нынешнем секрета нет, – ответствует она, – оперативный агент Торн, для вас, Влад, просто Карина, к вашим услугам.

– Скорее уж это я к вашим услугам. – ЧЕЙ она оперативный агент, даже заикаться не собираюсь. Чей бы ни была, одно дело делаем.

– Ну, дальше эти услуги не слишком нужны. Работа, я так понимаю, закончена и остальное будет раскручивать комиссар Рамирес.

– Да тут уже и раскручивать почти нечего, один из взятых вами – Хуан Ортега, пресс-секретарь мадридского сената.

– Ах вот как. – Расклад она, само собой, понимает в момент. – Что ж, тогда все упрощается... – Переходит на английский. – Бенни, как пациент?

– На груди гематомы, трещины в ребрах скорее всего нет. Задеты мягкие ткани плеча, ничего серьезного. А вот в бедре пуля точно засела, решайте, мэм – или делаем операцию прямо тут, или отправляем в Мадрид. Кость у него цела, довезем.

– В Мадриде нам сейчас светиться не с руки... – задумчиво произносит Карина.

– А клиентов как сдавать? – удивляюсь я.

Она пожимает плечами.

– Сообщим Рамиресу, пусть подгонит грузовичок за КПП и забирает. Связь есть, а трофеи все равно наши, не испанцам же отдавать... Так, Бенни, пулю доставать будем здесь; помощь нужна?

– Стол нормальный на ферме есть? – спрашивает Бенни, я качаю головой. – Дьявол... Ну тогда подержите хотя бы, буду работать с местным наркозом.

Осторожно перемещаем раненого на плащ-палатку. Скомканный

носовой платок в зубы, я держу Ингольва за плечи, а Карина всей тяжестью фиксирует здоровую левую ногу гренландца и прижимает правую. Укол в бедро выше раны, второй, скальпель-пинцет-зонд... Отворачиваюсь. Держать – держу, раз надо, но смотреть на хирургию не могу.

Продолжается экзекуция минут тридцать, Ингольв под конец глухо стонет – наркоз, очевидно, закончился; но наконец Бенни довольно сообщает:

– Все, готово. Дальше пусть зарастает само. Шину накладывать незачем, но на ногу старайся не опираться.

– Спасибо, – Ингольв весь взмокший, приподнимается, садится, неуклюже вытянув забинтованную от колена до паха правую ногу. Качает головой. – Нет, так мне долго не усидеть... Влад, до машины поможешь добраться?

Киваю.

– Само собой, только сперва надо обустроить тебе сидение в салоне; за баранкой сейчас не справишься, а на соседнее нога не позволит.

– Твоя правда. Действуй, обожду.

Бенни вручает пациенту на память свежеизвлеченную пулю "девять-курц". Люгеровская с хорошими шансами прошла бы навылет и не пришлось бы так ковыряться в ране; с другой стороны, двух люгеровских в корпус легкий броник мог бы не выдержать. Так что все к лучшему.

Попутно агент Торн спрашивает дозволения, могут ли ее бойцы ненадолго обустроиться на нашей ферме и привести себя в порядок, все же несколько дней "в поле" под масксеткой, пока нас прикрывали, а до того еще почти неделя в пути без заезда в населенные пункты "для конспирации", кое у кого грязь уже отслаивается пластами. Пить-есть с собой было, а вот помыться и простирнуть одежду не помешало бы. Сколько угодно, отвечаю я, баню-ванну предложить не могу, зато душевая кабинка в полном вашем распоряжении.

– Ферма, правда, по документам уже принадлежит сеньору Антонио, но он возражать не станет, – усмехаюсь я.

Устраиваю для Ингольва сидение в салоне "вольвы", потом с помощью все того же Бенни помогаю ему переместиться туда и сменить одежду, от прежней целыми остались только ботинки, ремень, шейный платок и шляпа. Заодно подбираю наше оружие, "галил" оставляю гренландцу, а карабин задумчиво взвешиваю в руке. Взглядом нахожу агентессу Торн, дожидаюсь, пока она закончит раздавать очередные цэу, подхожу и вручаю ей этот кардинально кастомизированный "симонов".

– А это презент от меня, Карина. За своевременность.

Усмехнувшись, осматривает оружие, прищелкнув языком – ага, клуб "очумелые ручки", сам знаю, но в деле агрегат проверен, пока не подводил.

– Спасибо за сувенир. Но... это ведь ваш карабин?

– Был мой, теперь будет ваш.

– А запасной есть?

– Пока у Ингольва возьму, он сейчас не боец, а там куплю новый.

– Хотите, гляньте в трофеях. Все равно продавать будем, а со своих я лишнего не беру.

Мысль. Спасибо.