Золотистая куколка
Шрифт:
– В смысле, если был?!
– Найдём-найдём! – испуганно хлопает ресничками куколка. – Вы, главное, не волнуйтесь! Отдохните пока…
Она подпихивает подушку мне под спину, и я обмякаю от близости нежного зовущего тела. М-м-м, какая же ты сладкая, малышка…
– Отдохните… – почти шепчет она, выходя из палаты. – Я всё выясню…
На меня наваливается усталость. Пить хочется… В тумбочке есть бутылка с минеральной водой, но мне не дотянуться. Ладно, придёт куколка, достанет. Закрываю глаза и наползающий сон тут же замазывает мне их клейкой массой… Дреману, пока
***
Сон расступается, напуганный мыслью, что вокруг слишком тихо. За окном темно. Кто придумал эти лампы дневного света? Какой же он дневной? При таком освещении люди на покойников смахивают…
Люди. Где они? Почему стоит такая тишина? Сколько время?
Смотрю на тумбочку – телефона нет. Вот кукла недоделанная! Обещала же!
Несколько раз колочу по кнопке – результата ноль. Они что, для красоты её сюда присобачили?
Снова поднимаюсь. Мутит уже меньше, но теперь начала зверски болеть голова. Двигаться не хочется, но отсутствие гаджета меня бесит. От злости во рту скапливается слюна, с трудом сдерживаюсь от того, чтобы сплюнуть. Клиника же. Частная!
У меня прямо руки чешутся накатать отзыв на эту богадельню, и разместить везде, где только можно. Человек после операции вынужден бегать искать персонал!
В коридоре опять ни души. Иду до конца, дёргая за все двери без разбора – заперто. Ладно. Хорошо. Разворачиваюсь, иду обратно. Вниз, что ли спуститься? Охранника поискать? Или вообще хоть одну живую душу…
– За что ты так со мной? За что ты так со мной!?? ЗА ЧТО ТЫ ТАК СО МНОЙ!!!???
Шепот, переходящий в истерический визг, вонзается мне в спину и заставляет подпрыгнуть от неожиданности. В глазах на мгновение темнеет, испуг прошивает тело разрядом электрического тока. Опираюсь рукой о стену, стараясь унять головокружение, и оборачиваюсь.
Никого.
Твою ж мать…
Никого!
Что это было?! Пустой коридор, мертвенная тишина, запертые двери… Что за бред? Прислоняюсь к стене спиной, сглатываю слюну, которой явно недостаточно, чтобы смочить пересохшее горло, и пытаюсь кричать:
– Эй! Есть здесь кто-нибудь?
Паршиво. По голосу слышно, что мне страшно. Что происходит? Где все? Куда делась куколка?
В коленях неприятное ощущение, как будто они превратились в студень. Сердце колотится, лоб стал липким, между лопаток ползёт щекотная капля.
– Эй! Алё! Медсестра!
Тишина.
Ладно. Померещилась после наркоза хрень какая-то – бывает! Найду эту идиотку и вытрясу из неё, что за дурь они пациентам капают.
Подхожу к выходу на лестницу. Там царит полумрак, свет падает из коридора, где я стою, и снизу – там, видимо, горит лампочка. Уж внизу-то должен хоть кто-нибудь быть! Хотя бы охранник. Шагаю к ступенькам и останавливаюсь, чувствуя, как по загривку рассыпаются холодные склизкие мурашки.
Снизу доносится шепот:
– За что ты так со мной? За что ты так со мной? За что ты так со мной?
Невесомый шелест, наполненный тихими слезами, шорох, полный печали и обиды…
– Эй! Кто там?
– За что ты так со мной?
– Эй! Мать твою, кто там шепчет?
– За что ты так со мной?
– Сука! Сейчас я тебе покажу, за что! – ору я. Потная ладонь неприятно скользит по перилам. Шаг. Второй.
– ЗА ЧТО ТЫ ТАК СО МНОЙ???!!!
От яростного вопля, бьющего по ушам, инстинктивно приседаю, и чувствую, как колени снова обмякли.
Я не могу спуститься. Просто не могу.
Кровать в моей палате кажется островком безопасности, пусть и зыбким. Я пячусь спиной, не в силах подставить её возобновившемуся шепоту. Но и коридор меня пугает – он словно пытается забраться мне под футболку похотливыми щупальцами. Коридор – плохое место. Здесь тоже кричало…
Кое-как добираюсь до палаты, забираюсь под одеяло и скручиваюсь в комок.
Это бред какой-то! Да, наверное, так и есть. Я просто ещё под наркозом, и всё это мне только кажется. Надо просто подождать, когда меня отпустит. А лампы пусть горят. Хоть он и не настоящий, этот дневной свет, но лучше уж пусть будет.
***
Просыпаюсь. Голова не болит, сознание ясное. За окном пасмурный зимний день, в палате – чёртовы лампы. Из-за них, наверное, меня вчера этим бредом накрывало. Вспоминать не хочется…
На тумбочке тоскует баночка клубничного йогурта, пластиковый стаканчик с чаем и сложенный листок бумаги. Тишина давит – не слышно ни разговоров персонала, ни других пациентов, ни обычных бытовых шумов, которые присутствуют в каждом помещении, где есть люди.
А ещё я не вижу своего телефона – эта часть вчерашних галлюцинаций оказывается правдой. Несколько раз жму на кнопку вызова персонала и, в ожидании, пока ко мне подойдут, первым делом выпиваю чай.
Так себе напиток, обычная дрянь из пакетика, подслащённый, и очень противной температуры – уже не тёплый, но ещё не холодный. Но, как говорится, жажда – всё, выхлёбываю стаканчик в три глотка и беру в руки записку. Снова этот яблочный аромат…
«Прости, мы не можем быть вместе»
Напечатано на принтере, подписи нет. Что за?.. У кого-то тупые шутки!
Интересно, медсестричка мне вчера привиделась, или вправду была? Хорошо бы, если вправду – уж больно она мне приглянулась. Такие вот золотоволосые белокожие сахарные девочки – это лучшее, что создала природа! Погружаешься в нежную и горячую сердцевину такой куколки – и улетаешь куда-то в поднебесье.
С другими я пробовал – с другими не то. Тоже кайфово, но не то. Сгодятся на безрыбье, но настоящий экстаз – это куколки.
И где она? Можно подумать, у них тут пятьдесят пациентов на одну единицу обслуживающего персонала. За те бабки, которые с меня содрали, обязаны вообще персональную сиделку предоставить! И чтобы сидела она под дверью, и являлась по первому требованию, а не шлялась хер знает где!
Снова колочу по кнопке, в этот раз кулаком. Пофиг, если и разобью – сами виноваты. Сдираю крышечку с йогурта и расправляюсь с ним едва ли не быстрее, чем с чаем. Это что, еда для взрослого мужика?