Золото и мишура

Стюарт Фред

— Он солгал мне, Зита, — прошептала Эмма, забираясь на постель. — Арчер жив. Скотт солгал! Я никогда не прощу ему этого! Я вышла замуж за самого отвратительного в мире человека!

— Может быть, — согласилась Зита, натягивая на нее одеяло. — Хотя, с другой стороны, еще каких-нибудь четверть часа назад вы умирали, а теперь… — Она поправила подушку. — Теперь мне кажется, что еще некоторое время вы еще побудете среди нас. Так что, даже если капитан Кинсолвинг и ужасный человек, может быть, он не такой уж плохой врач, а?

Глава

восьмая

Когда Скотт мчался верхом в направлении Дюпон-гэ, он пытался как-то оправдать Чинлинг, пытавшуюся убить Эмму, пытался совместить образ убийцы с образом той милой девочки, какой он ее знал. Если Чинлинг и не была кроткой в европейском смысле этого слова, Скотт тем не менее никогда не замечал в ней тяги к насилию. Если кто и отличался этим качеством, то это Ах Той. Манчжурская принцесса могла совершить любую жестокость. Но ее дочь?.. Скотту не очень-то верилось…

Когда он достиг наконец дома номер 2, было уже поздно, хотя главная улица Маленького Китая еще изобиловала людьми, которые делали покупки в магазинчиках или же просто прогуливались перед сном. Скотт привязал лошадь и взбежал по ступеням дома Чинлинг, того самого, куда несколько раз наведывался, желая взглянуть на Стар. В доме было темно. Скотт позвонил.

Тишина.

Он снова позвонил. Затем попробовал, закрыта ли дверь на замок. Дверь медленно подалась.

Скотт вошел в темный холл. Припомнив, что где-то здесь на столе обычно стояла керосиновая лампа, он осторожно нащупал ее в темноте, зажег фитиль. Закрыв входную дверь, Скотт пошел в задние комнаты, пытаясь понять, почему дом выглядит таким безмолвным. В этой тишине было что-то призрачное и даже жутковатое.

У дальней от двери стены холла Скотт поднял занавеску и открыл дверь. Гостиная была освещена двумя свечами, которые дружно затрепетали, едва только из холла через дверь потянуло сквозняком. Подсвечники со свечами стояли на полу, по бокам статуи каменного Будды.

Стоя на коленях перед статуэткой, спиной к Скотту, молилась Чинлинг.

— Чинлинг? — мягко сказал Скотт. Никакого ответа. Он поставил лампу на стол. И еще до того, как он прикоснулся к плечу Чинлинг, Скотт уже знал, что она мертва. От его прикосновения она упала на бок, и Скотт разглядел торчавший в животе нож и лужу крови.

— Она убила себя, — раздался голос. Скотт резко обернулся и увидел Крейна, вышедшего из темноты. — Она знала, что, после того как отравить ваша жена, все круглоглазые будут поднимать шум против нас, «поднебесников», и что ее обязательно убивать, может быть, даже «Комиссия бдительности». Другие «поднебесники» тоже могут убивать. И чтобы предотвратить все это, она взяла у себя свой жизнь. Она сказать мне, что больше ей незачем жить.

— Но почему?! И зачем она отравила Эмму? Я знаю Чинлинг. Она была очень доброй, в ней не было зла.

Крейн подошел ближе, и свет керосиновой лампы озарил его лицо.

— И насколько хорошо вы

знать Чинлинг? — тихо спросил он. — Она так вас любить. Она давать вам такой огромный наслаждение. Она дочь вам родить. И после всего этого вы бросать ее ради другой женщина, круглоглазый. Чинлинг плакать много дней. «Мой Скотт меня бросил», — вновь и вновь повторять она. И постепенно любовь ее обратился в ненависть. Вы счастливый, что она не попыталась убить вас. Вы ведь отвергать ее любовь из-за разреза ее глаз и цвета кожи. Вы есть круглоглазый сукин сын. Ее смерть по причине из-за вас.

Скотта передернуло от этих слов, хотя в глубине души он понимал: все так и есть. Юноша стоял сейчас менее чем в двух футах, как раз против Скотта. Глаза его пылали ненавистью, словно бы он хотел взглядом испепелить Скотта.

— А как же Стар? — прошептал Скотт. — Что будет с ней?

— Стар — ваша дочь. Вы брать ее, если хотите. Все остальное принадлежать мне, я наследник.

— Ты?!

— Да. Чинлинг сказать мне, что она указать это в свой завещание. Если вы не верить мне, тогда идите в офис адвоката, который заниматься делами Чинлинг. Завещание у него. Все законно.

— А как же Ах Той?

— Она в Китае. Может быть, она сумеет приехать сюда живая, а может и не сумеет. Теперь я самый богатый китаец в Сан-Франциско. Я становиться Кай Йи Маленького Китая.

— Кай Йи?

— Это значит Большой Босс. «Поднебесник» номер один.

Скотт презрительно усмехнулся.

— Для мальчика ты очень даже смышлен.

Лицо Крейна застыло. Он оглянулся по сторонам, поднял сжатые кулаки и развернулся боком к Скотту. Со стремительностью молнии нанес он удар правой ногой в грудь противнику, отчего массивный морской капитан пролетел по воздуху и рухнул всей своей тяжестью на плетеную софу. Приземлившись, Скотт схватился за желудок и застонал, вызвав на лице Крейна легкую усмешку.

— А вы говорить, «мальчик»…

— Я чувствую себя побежденной, — говорила на следующее утро Эмма, лежа в постели. — Скотт сумел-таки победить меня.

— Звучит так, словно речь идет о войне, — сказала Зита, которая сидела возле постели больной и вязала одеяльце для маленького Арчера.

— Вполне может быть. Наверное, брак и есть в некотором роде война. Как бы то ни было, а Скотт победил.

— Дорогая Эмма, вы слишком мелодраматичны и слишком несправедливы к нему.

— Да нет же, Зита! Я пыталась полюбить его. Было даже такое время, когда я убедила себя, что люблю его. Но всякий раз он умудрялся сделать какую-нибудь мерзость, как, например, то, что он сделал с Арчером. Скотт порочен по самой своей сути. Не представляю, как я смогу и дальше жить с таким человеком. Я не знаю, что делать.

— А не думаете ли вы, что вчера он, возможно, просто пытался спасти вашу жизнь?

— Даже если и так, это не извиняет его за все то, что он сделал с Арчером. Он разбил всю его жизнь…