Золото императора династии Цзинь
Шрифт:
– Это был ваш знакомый? – после окончания разговора спросил Суздальцев.
– Теперь знакомый.
– А раньше вы его знали?
– Нет. Первый раз видим – ответил Наум.
– И так долго разговаривали?
– Да.
Наум явно не понимал сути вопроса и чему начальник удивляется. Для него и для Исулы было нормально встретить в тайге человека и расспросить его: кто он, что он, где был, что видел.
Суздальцев удивлённо мотнул головой и пошёл к костру, где их ждали все остальные и ужин – гречка с тушёнкой.
– И что он говорит? – поинтересовался Суздальцев уже, когда они сидели у костра.
– Про выстрелы, что мы давеча слышали, - обстоятельно начал Наум, - это казаки громили хунхузов, погнали их на север и там захватили.
– И откуда он узнал? – спросил Дудек.
– Откуда? – пожал плечами зверопромышленник – Что-то рассказали, что-то сам видел, что-то по слезам узнал.
– Это радует – сказал Дудек.
– Часть хунхузов ушла куда-то в эту сторону и следы их потерялись.
– Это печально – сказал Дудек.
– Это он всё по следам узнал? – спросил Суздальцев.
– По следам – сказал Наум. – Но не это, не это Исулу опечалило.
– Это было по нему видно – сказал Гордей Пилипчук, - и что же его огорчило?
– Вон там – махнул рукой, указывая направление Наум, - живут тазы. Небольшая деревушка. Сколько там фанз, Исула?
Исула Канчуга молча показал ладонь с растопыренными пальцами.
– Да, пять – продолжил рассказывать Наум, - и вот манзы отобрали у них жён.
– Как так? – не понял Пилипчук.
– Хунхузы? – встревожился Суздальцев.
– Нет, другие. Хотя, кто их там разберёт! А забрали за долги. Дело-то обычное. Туземцы, они же, как дети, цен толком-то не знают. Сколько им говорят, столько они и платят. Мы своих гольдов – Наум кивнул на Исулу, - обманывать не позволяли. А здесь защитить не кому. Пришли манзы, сказали: «Вы нам должны». И всех баб увели. Тазы, конечно, в печали.
– А что же они не сопротивлялись? – спросил Ганин.
– Так, что? Туземцы, люди честные и наивные. Они не понимают - как так можно обмануть? Как человек человеку может врать? Им сказали, что должны, значить должны. Они и поверили и баб своих отдали. Больше ничего ценного у них не было. Всё ценное манзы до этого у них отобрали.
– Товарищи, - сказал Уваров, - если мы не поможем угнетённым туземцам, то какие мы революционеры? Как можно говорить о мировой революции, о справедливости для всех трудящихся и не помочь здешним угнетённым слоям населения?
– У нас другие задачи, - мрачно ответил Суздальцев.
– Я тоже считаю, что надо помочь туземцам! – горячо сказал Ганин.
– Я тоже так считаю, - сказал Ракитенко. – Легко любить всех. И очень трудно кого-то конкретно.
– Это всё философия – отмахнулся Суздальцев.
– Нет, помочь надо – сказал Кумарёв, - да и отдохнуть, развлечься не мешало бы. А то надоело этих лошадей тащить через горы.
Отдохнуть
– Странные у тебя развлечения – сказал Ракитенко.
– Нормальные – возразил ему Кумарёв.
– Воевать собрался?
– С кем там воевать? Не хунхузы же. Просто пригрозим и всё!
– Я с Митькой согласен – сказал Дудек.
– Давайте сходим, посмотрим, что там за дела.
– Только не все – сказал Суздальцев.
– Само собой – согласился Дудек.
– Кто пойдёт? – спросил Суздальцев.
– Я! – вскочил Ганин.
– Обожди – сказал Дудек Суздальцеву, - так нельзя. Я пойду. А ты, Костяря, тут останешься. Согласен?
– Согласен.
– А со мной пойдут Ганин, Гордей. Женя, ты как?
– Пойду – сказал Ракитенко – китайский – мой профильный предмет. Я его мало-мало знаю.
– Хорошо – сказал Дудек, оглядывая названных.
– Пожалуй, нет, ты Гордей не пойдёшь – вдруг передумал он. – Отдыхай.
– Да я не шибко и устал – возразил Пилипчук.
– Не в этом дело. Ты опытный. Мы же не воевать. А вместо тебя Митя Кумарёв пойдёт. Пойдёшь?
– Конечно – обрадовался Кумарёв.
– Наум – сказал Суздальцев, - и ты останься. Всё-таки груз нам важнее. А Исула их проводит.
– Добро – согласился Наум и обратился к Дудеку. – Только вот вы идёте – хунхузы не хунхузы, а поостеречься надо.
– Разберёмся – сказал Дудек.
Утром пять человек вышли по направлению к деревне тазов.
Поселение тазов произвело удручающее впечатление. Пять фанз показались уж больно убогими.
Исула ушёл выяснять у тазов, где искать их обидчиков.
Шли ещё вёрст пять. Наконец Исула предостерегающе поднял руку и указал вниз, в долину. Там у реки стояли фанзы китайцев.
– И как разбираться будем? – спросил Кумарёв.
– Белым царём пригрозим – ответил Дудек, - он для инородцев ещё то пугало.
– Как-то не хорошо нам, революционерам, - сказал с сомнением Ракитенко, - манз царём пугать.
– А чем? В Китае в прошлом году вторую революцию задушили. Может быть, они и есть революционеры, от японцев бежали. Исула, - обратился Дудек к удэгейцу, - как думаешь, эти манзы пришлые или здешние?
Исула закурил трубку и не спеша ответил:
– Тут жили. Немного. Женщины у них есть. Пришли другие. Женщин нет. Пошли к тазам, отобрали. Так думаю.
– Вот! Пришлые всё-таки. Пошли, разберёмся, кто такие.
И они открыто, не таясь, направились к китайской деревне. Почуяв чужих, залаяли собаки. Из фанз стали появляться вооружённые палками и тяпками китайцы, но кое у кого были и ружья. И скоро небольшая толпа, человек пятнадцать-двадцать, во главе с самым старым и уважаемым жителем деревни направились к пришельцам.