Золото императора династии Цзинь
Шрифт:
Пленники ужаснулись, они знали про эту казнь – их оставят на съедение комарам и мошки. Но к счастью их забыли обыскать, у них было оружие – может быть лучше погибнуть в бою? Шинкаренко вопросительно посмотрел на Лису. Тот отрицательно мотнул головой: мол, рано ещё.
Софьи сзади связали руки и пленников повели к реке.
ГЛАВА 30. ПРОМЫШЛЕННИКИ И ХУНХУЗЫ.
Промышленники обнаружили хунхузов, не обнаруживая себя. Они тихо вырезали ножами трёх человек, имущество убитых, естественно, перешло к промышленникам. Но китайцы быстро обнаружили пропажу и насторожились – не отпускали поодиночке
– Ну, они за это заплатят!
Бешенному пуля оцарапала ухо. Как же он ругался на русском и тюркском языках! Мазур посоветовал ему прекратить орать, так как он своими воплями выдаёт их местоположение. Бешенный прекратил материться, кровь на ранке запеклась. Промышленники тихо отползли от опасного места. Хунхузы их потеряли.
– Ну вот – сказал Мазур, - семерых уже нет. Ещё пару деньков так постреляем, и хунхузы не помешают нам забрать золото этих олухов!
– Как же мы их добро, - забеспокоился Бешенный, - на себе потащим?
– Спрячем здесь, - успокоил его Мазур, - потом вернёмся, заберём.
В победе из них никто не сомневался.
Промышленники по сути своей, хотя и бандиты, но всё же были таёжники. Поодиночке они в тайге не пропадут, могли месяцами там находиться. Были прекрасными следопытами и стреляли хорошо – не умея метко стрелять, в тайге выжить тяжело. Отсюда и уверенность, что с хунхузами они справятся, потому, что китайцы были далеко не таёжники. Тайгу они не любили и разбирались в ней плохо. Да и что можно было ожидать от бывших крестьян, рабочих и беглых солдат, тех, кому не повезло в жизни. Нет, конечно, тайгу, где банда обитала постоянно, они знали прекрасно. Но если приходилось забираться далеко в дальневосточную тайгу по каким-то причинам, грабить местное население или ещё зачем-то, хунхузы, в качестве проводников, брали маньчжур. Маньчжуры в тайге были свои, они жили тайгой. Да и край этот они начали осваивать с незапамятных времён. Русское название всех китайцев Приморья – манзы, происходит от слова маньчжур. Но коренные китайцы – ханьцы - считали себя выше всех людей, и, тем более, каких-то маньчжур, искренне их презирали и относились к ним с пренебрежением. Это усиливалось ещё тем, что до недавнего времени последняя правящая императорская династия в Китае была маньчжурской, и, соответственно, все высшие гражданские и военные чиновники тоже были маньчжуры и они, естественно, притесняли ханьцев. Династию свергли, но ненависть коренных китайцев осталась. Хунхузы же своих проводников-маньчжур хотя и презирали, но берегли, справедливо считая, что без них они в тайге пропадут – не кому будет указывать дорогу и добывать пищу охотой и рыбалкой, снабжая всю банду.
В это время к хунхузам подошли десять китайцев и один маньчжур-проводник, посланных Крабелем. Известия Лу Вэйюя не обрадовали. Искать промышленников в тайге занятие бессмысленное, это делать было просто не кому, но что-то делать надо было. Лу Вэйюй расположил своих людей на горке, части приказал рассредоточиться вокруг неё, спрятаться и ничем не выдавать себя. Как только появятся промышленники, обстрелять их, не дать уйти, что бы все остальные смогли их окружить и уничтожить.
Так всё и случилось на следующее
Промышленники, бесшумно ступая, крались к лагерю хунхузов. Но тут, какой-то манз их заметил, и выстрелил зачем-то в воздух. Промышленники развернулись на выстрел. Манз был обнаружен и убит Бешенным с одного выстрела. Но было поздно. С горки грянул не дружный залп. Промышленники залегли. Сзади тоже палили три или четыре ружья
– Вляпались! – с чувством сказал Мазур.
– Вроде того – откликнулся Грибан.
– Они нас ждали – сказал Горелый.
Бешенный выстрелил в голову неосторожного китайца.
– Бояться не надо – сказал он.- Уходить надо.
– Уходим – сказал Мазур. – Тихо уходим, без выстрелов и в разные стороны. На стоянке встретимся.
И они, согнувшись, разошлись по сторонам.
Грибан сделал крюк по лесу, и полез на горку, в лагерь хунхузов в надежде чем-то поживится, пока они заняты его товарищами.
Бешенный сделал тоже самое, но стал заходить с другой, ближней стороны.
Горелый и Мазур решили не рисковать. И Мазур через некоторое время сидел в кустах у своей стоянки, поджидая товарищей.
Горелому не повезло. Об него споткнулся какой-то испуганный китаец – перелетел через его спину, зарылся головой в кусты, но быстро перевернулся на спину. Оба они одновременно успели снять своё оружие с предохранителей и выстрелить. И оба попали! Пуля Горелого пробила китайцу голову, и он умер мгновенно. В свою очередь пуля китайца попала Горелому в живот, и тот упал, корчась от боли. Но мучился он не долго. На выстрелы поспешили другие хунхузы и Горелому перерезали горло.
Мазур прислушался к звукам леса. С той стороны, куда направился Горелый, раздались два выстрела и промышленник почему-то подумал, что Горелого он больше не увидит.
Бешенный в чаянье добычи уже ощутил во рту забытый вкус хурмы, наткнулся на группу хунхузов, выстрелил не думая. Одного свалил. Прыгнул назад и в сторону. Перезарядил и ещё раз выстрелил. Ему ответили нестройными выстрелами. Пули засвистели вокруг, срезая ветки. Бешенный помчался на корточках сквозь кусты, отстреливаясь. Хунхузы теряли своих.
Вдруг раздался резкий свист с разбойными переливами, а за ним дружный залп.
Между деревьев Мазур и Бешенный, каждый со своего места, увидел тёмно-зелёные казачьи фуражки с жёлтым околышком. Промышленники решили за благо с ними не встречаться и расползлись в стороны с их дороги.
Казаки ещё издалека заслышали перестрелку и поспешили на помощь, думая, что это хунхузы обижают туземцев. Не угадали. Но выручили промышленников, сами того не зная. Хунхузы вступили в перестрелку с вновь подошедшим противником.
Между тем Грибан воспользовавшись неразберихой, с ловкостью конокрада – кем он собственно и был когда-то – увёл у хунхузов лошадь, предварительно проломив кистенём череп китайцу, стоявшему рядом с ней. В перемётных сумах действительно было золото. Сердце Грибана заликовало. Он повёл лошадь вниз к реке. Двух китайцев, попытавшихся преградить ему дорогу, он хладнокровно пристрелил.
Лу Вэйюй приказал отступать. Отсутствие лошади с золотом его чрезвычайно удивило. Шао Фучан жестом успокоил своего предводителя, откуда-то выволок за шкирку маньчжура-проводника, пинками подогнал его к тому месту, где стояла лошадь, и коротко сказал, как собаке:
– Ищи!
Маньчжур повёл Шао Фучана и ещё двух хунхузов вниз с горы по следам Грибана и лошади.
Звериным чутьём Грибан почувствовал погоню, ещё не видя и не слыша её. Он забрался с лошадью в кусты, привязал её к своему поясу и устроил засаду.