Золото Маккенны
Шрифт:
Но вот они, две горы, были ясно видны в утреннем свете — точно там, где тридцать три года назад их увидел Адамс, когда Кривоух привёл его, может быть, на это же самое место и сказал:
— Вот они!
Маккенна взглянул на Пелона. Оба его спутника кивнули. Старатель почувствовал, как бешено бьётся его сердце. В глазах его стояла картина: тонны золота в Сно-Та-Хэй.
— Боже мой! — услышал он собственный голос. — Поехали, чего мы ждём?!
И мысль о побеге рассеялась. Глена захватила лихорадка, как и тех, кого Адамс заразил своими рассказами о неисчислимых богатствах. Белые и цветные, хорошие и плохие, умные и дураки — три десятилетия они безуспешно просеивали песок в каньонах Аризоны и Ньо-Мексико — и оставляли в песках свои выбеленные кости, пав жертвами неизлечимого вируса алчности. И сейчас, спотыкаясь, брёл к своей лошади уже не Маккенна, а обычный искатель сокровищ — такой же безжалостный к любому, кто попытался бы остановить его на этом пути, как Пелон и Микки Тиббс. Такой же, как они, убийца во имя Каньона Дель Оро.
Тыквенное Поле
Из седловины отряд двинулся под углом к Зуни-Ривер, уходящей в Нью-Мексико, обогнул старый Форт Уингейт, проехал на север между Блю-Уотер и Смит-Лэйкс в бесплодные земли Каньона Чако. На закате тринадцатого дня пути они расположились на дне V-образной лощины. Стены каньона были отвесны. По каменистому берегу ручья мог проехать всего один всадник.
— Отдохнём до завтра, — сказал Маккенна. — Если мы движемся верно — завтра увидим то, что увидел тридцать три года назад Кривоух.
Пелон спешился. За ним, предварительно осмотревшись, последовал Микки Тиббс. Парень вытащил из седельной кобуры карабин, отошёл и уселся на камень. Никто не обратил на это внимания. Микки никогда не помогал устраивать стоянку, да никто его и не просил помочь. Пелон и Маккенна решили: лучше всего — оставить этого гадёныша в покое. Его вечная настороженность с винчестером наготове, отказ от участия в лагерной жизни и бесконечное, нервирующее молчание — всё подтверждало опасения Маккенны, что у парня «не все дома». Лучше уж гадёныша не трогать…
— Что-то мне здесь не нравится, — сказал Пелон. — Что мы увидим завтра?
— Тыквенное Поле, — ответил Маккенна.
Фрэнчи и Микки не знали историю Погибшего Адамса в подробностях. Совсем другое дело — апачи. Старуха хмыкнула:
— Значит, на рассвете, пройдя этот каньон, мы должны увидеть каналы и полуобвалившиеся стены древней индейской деревни? Так, что ли?
— Так.
— И тыквенные плети?
— Верно, и плети тоже.
— Но почему бы нам не пойти сейчас и не поискать? Тогда мы могли бы сегодня же убедиться в том, что идём по верной тропе. Света ещё достаточно.
Услышав предложение старой скво, Маккенна покачал головой.
— Лучше не надо, — сказал он. — В легенде говорится, что Кривоух пошёл высматривать поле после заката. И вы все знаете, что с ним потом стало.
— Маккенна прав, — быстро произнёс Пелон. — Ты, старуха, не кипятись сама, а лучше кофейку вскипяти. Оставь мужчинам право принимать решения.
— Верно, — вмешался Хачита. — Не следует тревожить духов. Они где-то рядом, я чувствую их присутствие. И мне очень страшно…
Покачивая огромной головой, он нахмурился:
— Жаль, что я никак не могу вспомнить то, о чём говорил мой товарищ. Чем ближе мы подходим к Сно-Та-Хэй, тем больше я об этом думаю.
— Успокойся, — улыбнулся Маккенна. — Я же сказал: придёт время и ты всё вспомнишь.
Хачита не ответил; он хмурился и всё качал и качал головой. Молодой Микки с отвращением сплюнул и заговорил со своего каменного сидения:
— Духи! Предупреждения! Легенды! Вы — просто толпа старух. Чёрт побери, давайте чего-нибудь поедим. Я умираю с голоду. Что там у нас сегодня, старая?
— Лично для тебя, — отозвалась Маль-И-Пай, — змеиное дерьмо и жабий помёт.
Лицо парня исказила злоба:
— А лично для тебя, — завопил он, — пуля в твою старую вонючую утробу! Благодари Бога, что нам нельзя стрелять. Запомни, мамаша: когда мы отыщем золото, тебе не поздоровится!
— Плевала я на тебя, — сказала старуха.
Она так и сделала. Разведчику пришлось отпрыгнуть, чтобы не быть забрызганным слюной. Задыхаясь от ярости, он перехватил ружьё за дуло и замахнулся… Мозги Маль-И-Пай разлетелись бы по сторонам, если бы Маккенна не поднырнул под занесённую дубинку и не отшвырнул старуху в сторону. Они упали, и приклад, просвистев над их головами, врезался в камень и расщепился. Увидев, что винтовка повреждена, парень побелел, как смерть.
— Будьте вы прокляты, — прошипел он. — За это вы поплатитесь оба.
Но исполнить угрозу ему не удалось. Стоило Микки приложить расщеплённый приклад к бедру и направить дуло на распростёртые на земле фигуры, как он взлетел над землёй, будто пушинка. Парень повис на вытянутой руке Хачиты, беспомощный, как крыса в когтях ястреба, и великан примерялся, куда вонзить свой неизменный топорик.
— Не смей, не надо! — завопил с земли Маккенна. — Хватит смертей, Хачита! Твой друг не одобрил бы этого. Поставь его на землю. Осторожнее, осторожнее.
Апач молча кивнул. Но, возвращая коротышку-разведчика на землю, он неуверенно бормотал:
— Не знаю, не знаю. В том, что мне говорил мой друг, было что-то об убийстве. Это точно. Но вот что именно?
— Наверно, то, о чём сказал и я, — чтобы убийств больше не было. Разве нет, Хачита?
— Не знаю, друг. Вполне возможно, раз ты так говоришь.
— Ну, конечно. Ладно, теперь всё. Мы все в одном лагере, под одним небом…
— Верно, — сказал Пелон. — И это наш последний лагерь перед входом в Сно-Та-Хэй. Вы только представьте, друзья!
Мы почти на месте…
Он запнулся, и по его лицу словно тень пробежала.
— Чёрт побери, Маккенна, меня что-то беспокоит, а я не знаю, что именно… А, вот! — вспомнил он. — Если завтра мы должны увидеть Тыквенное Поле, значит сегодня мы пропустили ещё один опознавательный знак.
— Дорогу для фургонов, — кивнул Маккенна. — Мы должны были пересечь её примерно в полдень.
— Да, да, именно. А, чёрт, мне это совсем не по вкусу. Теперь мне кажется, что мы потеряли направление. В истории Адамса совершенно ясно говорится о дороге. Я сейчас пойду и поищу эти проклятые тыквы.