Золото Нижнего мира
Шрифт:
Он опоздал. Чудовище, вызвав небольшой камнепад, спрыгнуло с крыши и замерло перед неудачником.
— Возрадуйся, судьба распорядилась так, что ты будешь первым, — прошипела «рыба». — Но прежде чем я тебя проглочу, ты должен сказать свое последнее желание. Таков закон. Говори!
— Оставь его в покое, моховик! — крикнул Федр и выхватил кинжал.
Чудовище молниеносно переместилось к нему и сшибло на землю, придавив грудь плавником-ногой.
— Молчи, несчастный. Твоя очередь еще не пришла. Но так и быть, станешь следующим.
Федр попытался
— Замри, или ослепнешь! Если готов лежать смирно, кашляни.
Федр кашлянул.
— Прекрасно. Итак, — монстр повернулся к Пупу, — говори последнее желание. Оно может быть абсолютно любым. Нельзя просить лишь помилование или вечную жизнь. Обычно выбирают выпивку и секс. Впрочем, я либерал, оказывать давление не в моих правилах. Решай сам.
— П… П-п-пуу…
— Будь добр, повтори, я не разобрал.
— П… П-п-пуу… П-п-пуу!..
— Он что, издевается? — озадаченно спросила рыбина у Федра.
— Нет. Просто заика.
— Заика! Гэддо жоре ассахат! Но ведь я не смогу его проглотить. Я теперь вообще никого не смогу проглотить! Гэддо жоре азбулайм!
— То есть пока этот парень не объявит тебе последнее желание, ты будешь голодать?
— Вот именно, — подавленно ответил монстр. — Таков изначальный закон. Ну зачем я выбрал этого лишенца? Там такой упитанный гоблин сам под ноги свалился. Гэддо жоре…
— Сочувствую, — сказал политсоветник.
— Как зовут? — строго спросило чудовище и легонько надавило на живот Федра лапой.
— П… П-п-пуу… проблеял гоблин.
— Да не тебя, лишенец.
— Федр.
— Федр? Этруск, полагаю.
— Э-э-э…
— Точно, этруск, — заключило чудовище и приподняло лапу, разрешая Федру подняться на ноги. — Вечно вы мямлите, когда надо быть собранным и уверенным в себе. Только и годитесь баб трахать. А здесь-то что делаешь? Женщин тут триста лет как не осталось.
— Вообще-то мы идем войной на Эззмат. А сюда завернули за сокровищами.
Чудовище саркастично фыркнуло.
— Какие сокровища, этруск? Последняя война дорого обошлась Чед-Насаду. Все богатства граждан были конфискованы на нужды обороны и растащены жадными купцами. Но и эти средства быстро кончились! А Эззмат, я слышал, город густонаселенный, есть где погулять. — Чудовище облизнулось. — Как думаешь, Федр, много в нем заик?
— Когда я был там последний раз, ни одного не встретил.
— Говорю же, отличный город! Стало быть, решено. Иду с вами в Эззмат. Когда этот человек…
— Он не человек вообще-то, — заметил Федр. — Он гоблин.
— А гоблины, по-твоему, звери? Ты этот расизм брось, не люблю! Так вот, когда он заговорит и скажет последнее желание, я его съем, а потом уж вам придется поискать мне еду. Рабов много ведете?
— Ни одного.
— Жаль. С рабами проблем меньше.
— Я его не знаю.
— Что, правда? Н-да, темные времена настали, бескультурье торжествует в массах. — Чудовище заметно огорчилось. — Ну, хотя бы догадываешься, кто я такой?
— Думаю, морской дракон! — сказал Федр.
— Почти угадал! — Чудовищу определенно понравилось сравнение с драконом. — Я Золотой Угорь Ил-Лаарт, Ненасытный Пожиратель Плоти. Древний полубог. А вернее, на-две-трети-бог! — явно прихвастнул Ил-Лаарт, пользуясь неосведомленностью собеседника.
— Рад знакомству, — не моргнув глазом, соврал Федр.
— А что тебе остается делать? Ладно, созывай своих воинов. Хватит им прятаться. А ты, дружок, садись на меня верхом, — приказал Ненасытный Пожиратель Плоти дрожащему Пупу. — Отныне мы с тобой будем неразлучны. Стану пытать тебя, пока не услышу, чего хочешь…
Федру пришлось пустить в ход все свое дипломатическое мастерство, чтобы Фундис в одночасье не скормила Угрю всю Закову «сотню» или не порубила ночных золотодобытчиков на аккуратные мясные бруски. Только очевидная мощь Ил-Лаарта и его обещание круглосуточно патрулировать границы воинства — тварь явно не собиралась делиться ни с кем своей будущей едой, — примирило маджаи с тупостью подчиненных.
Более того, даже инициатор вылазки Зак избежал понижения в звании, хотя все добытые ценности и реквизировали.
Так или иначе, Угорь с Пупом на спине начали дневной переход в составе армии. Не связанный воинской дисциплиной, Ил-Лаарт фланировал то перед армией, то позади нее, а то мастерски прыгал по склонам или через бездонные расселины. Вел активный образ жизни, в общем.
С Люмьеном у Ил-Лаарта установился нейтралитет. Кто победит при открытом столкновении, было непонятно, и каждый предпочитал «не замечать» другого. Гомункулус, конечно, смело вступил бы в сражение с золотой рыбой, получи он такой приказ, но военачальники воздержались от сомнительных распоряжений. Два полноценных защитника войска куда предпочтительней одного смертельно раненого врага.
Как себя чувствовал Пуп, сказать было трудно. Сидел он, вцепившись в плавник, и порой поджимал ноги, чтобы ступни не бились об камни. Пуп с чудовищем явно не скучали. Золотой монстр время от времени принимался щекотать или еще как-либо мучить «наездника» в попытке разговорить его, и устроил за день два логопедических сеанса.
Ночью он дал жертве полноценно выспаться, а во время дневного марш-броска ни разу не помешал питанию воина в компании сослуживцев. Словом, Ил-Лаарт вел себя хоть и нагло, но при этом гуманно — берег и даже лелеял настоящую и будущую добычу. Похоже, его слова о собственном либерализме не были пустым бахвальством.