Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2
Шрифт:
Соня нашлась на мемориале. Пока я бежал к ней через площадь, видел, как она задумчиво стоит перед огнём, а потом обходит вокруг, читает списки героев Советского Союза на стене памяти. Медленно уходит в противоположную сторону.
— Соня, — окликнул я её.
Девушка обернулась, приостановилась. Рада? Удивлена?
— Саша? Ты опять случайно прогуливался рядом?
— Нет, я шёл к тебе. Мне кто-то звонил вчера, я подумал, это ты, — автоматом выдал я фразу из фильма. — Слушай, а пойдём в кино. Там очень хороший фильм идёт.
— Нет, я не звонила. В кино тоже не пойду. Настроение сегодня не то.
— Деда вспоминаешь? — кивнул я на Вечный огонь.
— Да. А ты помнишь его дату? — удивилась она.
— Не помню. Мне в общаге сказали. А с памятью у меня беда.
— Ты всё ещё не восстановился?
— Да нет, всё нормально вроде. Только вот помню не всё и не всегда. Какой он был, твой дед?
— Ты его не помнишь?
— Нет. Я своего-то отца… очень смутно.
— Ясно. Ну дед… хороший он был человек. Искалеченный только, за годы войны четыре ранения. А как там было, что, ведь не рассказывал толком. Только автобиография его и осталась. Награды ещё. Я и бабушку спрашивала, и маму, они и сами ничего наверняка не знают. Представляешь, человек воевал, подвиги совершал, а мы о них ничего не знаем. И никогда уже не узнаем. Будь я постарше, обязательно бы его разговорила.
— Не печалься. Когда-нибудь, когда сроки давности пройдут, с военных архивов снимут секретность. Тогда каждый о своих родных сможет узнать. Поднимешь наградные листы, там подвиги описаны будут.
— Ты так уверенно говоришь, как будто знаешь что-то. Почему ты думаешь, что сейчас нельзя в архиве узнать?
— Сонь, я где учусь-то? На истории. У нас такой предмет есть — архивоведение. Там нам обо всём этом рассказывают.
— Какая интересная у тебя оказывается профессия. Сроду бы не заподозрила в тебе любовь к истории. В школе ты её не жаловал. Я думала, ты вообще пойдёшь… в политех хотя бы.
— У меня друг Лёха страстный любитель истории. Он меня зажёг.
— А он откуда? Я его знаю?
— Нет. Он из Бодайбо.
— Странно. Как вы умудрились подружиться на расстоянии? Ты разве ездил в Бодайбо?
— Давно, в детстве. Там и подружились. А потом переписывались, — врал я на голубом глазу.
— Удивительный ты человек, Саша. Вся школа, да что там школа, весь посёлок был уверен, что ничего путного из тебя не выйдет. Друзья твои, да и поступки, особенно за последние годы, были не очень-то хорошими. И вдруг — учишься в университете, историк, интересуешься историей.
— Я и городом интересуюсь. Ты знаешь, что Иркутск отнесен к историческим поселениям России? В центре масса интересных исторических зданий. Хочешь, я тебе про них расскажу?
— Нет-нет, не надо. Нас на экскурсию собираются вести по Малому кольцу. Давай я съезжу, а потом мы встретимся и обсудим на равных интересные моменты.
— На равных, это вряд ли, — пошутил я. — Тогда пойдём вот по этой улице. Наверняка здесь есть старинные деревянные дома, мы просто полюбуемся красотой.
И мы пошли. Деревяшки стояли не очень стройной шеренгой с обеих сторон улицы. И я нёс полную чушь про деревянную резьбу, накладную и пропильную, и что её стоимость иногда была равна цене самого дома. Что помнил с экскурсий, то и говорил. А сам любовался профилем девушки. Она удивительно серьёзно слушала мои побасенки и кажется, принимала их всерьёз. А когда мы забрели в какой-то тупик, я подумал, что тут самое подходящее место, чтобы целоваться. И поцеловал мягкие розовые губки. А Соня отшатнулась и кажется хотела меня ударить, но только отвернулась и убежала.
Беги-беги, всё равно от меня не убежишь.
Глава 12
Без Сони стало скучно. Одновременно я сообразил, что ничего-то и не уловил, пока мы прохаживались неспешным шагом. Или правда было пусто, или я качественно отвлёкся на девушку. Ладно, возвращаться не буду. Чай, не последний раз вокруг педа круги наворачиваю. В другой раз проверю.
Я углубился во дворы. Кстати, в этом районе многие из них открыты всем ветрам. Но собаки не дремлют. В принципе, мне было достаточно просто пройтись рядом и обозреть окрестности. Но как далеко «стреляет» мой дар, я пока так и не понял. Если вспомнить все случаи его проявления, то получалось, что большие массы золота я вижу довольно-таки издалека. На кладбище метров за тридцать узрел, если не дальше. Опять-таки, сколько в тех кладах золота, я не в курсе, по отзывам и намёкам, много. А вот дедову заначку, которая лежала в портфеле вместе с дневником, я только вплотную заметил. Метров с полутора-двух. Так там и золота было с гулькин нос, горсточка грамм на тридцать-сорок.
Другое дело — золотые россыпи в земле. Вот их я видел прямо дофига с какого расстояния. Да, золота там в сто и в тыщу раз больше, но ведь и разброс по площадям намного больше? Как это работает, чёрт его знает. Как сотовая связь с её картой покрытия? Каждая крупинка как ретранслятор, который связывается с соседними крупинками и вместе они дают мощный устойчивый сигнал?
А может статься, законы физики тут вовсе не причём. И у проклятия собственная логика. Типа — видеть золото везде, всегда, во всех видах, независимо от препятствий и расстояний. Не, расстояние всё-таки значимый фактор. И количество. Ладно, гадай — не гадай, толку с того. Иду дальше. А ведь наверняка у людей в каждом или почти в каждом доме в наличии золото. Серьги-цепочки. Однако я их не вижу. Наверное, количество слишком мизерное. Сколько в тех серьгах грамм? Пять? Ну десять. Хотя вряд ли такие серьги у кого есть. В основном, помельче ювелирка. А кстати, жаль. Вдруг у кого подполом завалялся старинный перстень. Может, в нём золота не так много, но цена такого изделия не только из цены золота складывается. Антиквариат другими мерками мерят. Старина, художественная ценность, красивая легенда и имя бывшего владельца. Перстень Васи Пупкина и перстень того же Колчака по-разному стоить будут, даже если в них золота поровну.
Знавал я одного мужика, живущего на Байкале, так он хвастал, что в загашнике у него браунинг колчаковский лежит. Из того самого оружия, что у адмирала изъяли при аресте. И вензель имеется «А.В.К». Так мужик назвал сумму, которую ему предлагали за этот браунинг. У меня глаза на лоб полезли. А он сказал, ему не к спеху продавать, пусть ещё полежит, такие вещи со временем только дорожают.
Кстати, а ведь это тема. Мужик тот сейчас мой ровесник примерно. И искать его надо где-то недалеко. Когда и при каких обстоятельствах ему тот браунинг достался, не знаю. Но вот ещё одна ниточка к нам в ткацкий станочек.
— Ты к кому? — раздался вдруг голос откуда-то сбоку.
— Валов Алексей здесь живёт? — от неожиданности ляпнул я.
— Валов? Нету такого. Может, Валуев? Так это на соседней улице, вон тот дом.
— Ага, спасибо, может перепутал.
— Если хочешь, так пройди напрямую огородами. Обходить-то дольше получится.
Я не мог отказаться от такого щедрого предложения, коли меня сами же приглашают. Хозяин показал тропинку, которая между сараюхами выводила в соседский двор. А тот с улицы не загорожен, так что получился сквозной путь. И ничего-то у деда на огороде не припрятано. Во всяком случае, мне ничего не явилось.
Я прошёл улицу до конца и понял, что мне крайне не хватает подробной карты с указанием домов. Если мы, скажем, завтра соберёмся командой и пойдём шерстить дворы, неплохо бы отмечать по карте, где мы уже побывали, чтобы не мозолить людям глаза по два раза. Нам это крайне нежелательно. Если на факультете узнают, что мы продолжаем свою подрывную деятельность, одним невинным разговором у декана дело не кончится.
Постояв в конце улицы, я перешёл на противоположную сторону и пошёл обратно. Если мои предположения верны, то дотянуться до домов и тем более дворов через дорогу у меня вряд ли получится. Ну разве что там сундук, доверху набитый золотом. В конце улицы стоял каменный особняк какого-то купца. Я даже вроде знал его фамилию, но сейчас забыл. А купчина-то был что надо. И где-то в усадьбе явно что-то есть. С углового входа располагалась обувная мастерская. Я зашёл определить направление поисков. Скорее всего в здании, но не точно. Мне бы попасть во двор, но он кажется обнесён забором со всех сторон.