Золото Советского Союза: назад в 1975

Майоров Сергей

Потом всё время было больно, и вокруг почему-то олени. Меня качало, и от этого кружилась голова. Приходилось цепляться пальцами за оленью шерсть, потому что казалось, что я куда-то качусь и падаю. И так целую бесконечность, пока не появился новый звук. Вертолёт. Лицо Налымова напротив. Красные воспалённые глаза. А батя? Почему я его не вижу? Он умер?

— Лежи ты! — еле слышно в общем гуле проорал мне Налымов.

Наконец зелёные стены, потолок, от света слезятся глаза. Больница, что ли?

Пожилая нянечка подтыкает мне одеяло.

— Батя? — спрашиваю у неё на выдохе.

Вдыхать больно, очень больно, почти невозможно. Хочется набрать

полную грудь воздуха, а приходится маленькими глотками, и каждый — как ножом режут. Наверное, я умираю.

— Ох, беда, бредит и бредит, — говорит она кому-то. — Спи, сынок. Поправляйся. Мама к тебе скоро приедет.

Мама? Она же умерла? Батя тоже умер. И я умер. Правда, бред? Мы все умерли, но почему-то живы. Батя, с батей что, неизвестно, хоть бы сказал кто. И я никак не мог перестать о нём думать, пока не догадался повернуть голову. Оказалось, он совсем рядом, на соседней кровати. Спит или без сознания, но живой. Живой! Я его спас!

Глава 18

— Кто тут у нас? — вошёл к нам громкий бас.

— Шведов, Александр Леонидович, пятьдесят восьмого года рождения. Огнестрельное ранение грудной клетки…

— Ну-ка, ну-ка. Это кто же тебе, Александр Леонидович, операцию в полевых условиях провёл?

— Мальчик, — стиснув зубы, прошипел я. Блин, гражданин хирург, а можно не тыкать так в меня пальцами, больно же!

— Мальчик? — удивился светило. Даже перестал щупать мои рёбра в стратегических местах. — Что значит, мальчик? Какой мальчик?

— Янчик. Щипцами.

— Парень бредит? — спросил светило поверх моей головы у присутствующих.

— Не исключено, — ответил я за всех. Как же муторно-то.

— И как же вы в перестрелку попали, молодой человек?

— Эта информация не подлежит разглашению, — раздался голос с соседней кровати. Батя. — До окончания следствия, во всяком случае.

Я благодарно улыбнулся в его сторону и попытался поудобнее повернуться. Как ни ляг, всё равно где-нибудь да болит.

— Это кто?

— Товарищ Шарипов, сотрудник милиции. Они вместе поступили.

— А, ну прошу извинить, товарищ Шарипов. Тайна следствия, понимаю. Как самочувствие, температурка?

А батя молодцом, его светило ощупало всего, но он даже не пикнул.

Выходя, комиссия распорядилась пока не пропускать товарищей из органов, если таковые будут рваться нас проведать. Завтра — по результатам утреннего обхода.Наконец, наш мучитель со своей свитой удалился, и мы остались с отцом вдвоём.

— О чём поговорим? О будущем или о прошлом?

— Как хочешь, я сейчас не очень разговорчивый.

— Плохо? Ну тогда я поговорю, а ты послушай. Что же ты, Саша, натворил? Не отвечай, это был риторический вопрос. Оба на больничной койке оказались, этого ты хотел?

— Уж получше, чем в гробу. Я рад что так случилось, и снова так поступил бы. Ты теперь под присмотром у меня, и по любому в тайге после двадцатого не окажешься. А пока мы выпишемся, так и август настанет.

— Это верно. Только грош цена твоим предсказаниям, получается. Двадцатое только завтра, а убить меня хотели вчера. Да ещё тебя за компанию прихватить.

— Эффект бабочки.

— Чего?

— Как бы это в двух словах. Я вмешался в прошлое и тем самым изменил события будущего.

— Ты зачем в звериное логово полез? И что это за клоунада вчера была? Нет-нет, молчи. Но имей в виду, как станет лучше, я тебе эти вопросы снова задам. И не только я, но и другие товарищи из соответствующих инстанций. Ты такой

осиный рой растревожил, что постарайся уж подольше оставаться на больничной койке. И с меня ещё спросят, как это вы, товарищ Шарипов, такую фигуру, как Боцман, упустили?

— Ты же ранен.

— Ерунда это. Навылет пуля прошла. Крови только потерял много. А вот тебе посерьёзнее досталось. Ты хоть помнишь, как в тебе этот мальчишка ковырялся, пулю извлекал?

— Смутно.

— Откуда он там взялся?

— Это Янчик, юный врач, который никогда не покидал отцова дома. Жалко, так и не сходил с ним на сосульки посмотреть.

— Саша, лето на дворе, какие сосульки? Ты бредишь опять?

— Нет. Расскажи лучше, как ты меня нашёл.

— Как, как, путём оперативного проведения розыскных мероприятий. Прибежала ко мне среди ночи твоя рыжая подружка, вся в слезах, говорит, Сашу избили и забрали. Я с сонных глаз не сразу и сообразил, какого Сашу, кто забрал? Но вижу же, беда у девочки. На стульчик усадил, водички дал. Сашу моего, говорит, Шведова. Вот тут я и проснулся. Ну, думаю, если обойдётся, ремнём отхожу. Беру Бельчика, бежим в старую кочегарку. Пусто. А Зина уверенно утверждает, тут дело было. Воет — его камнем по голове стукнули, он упал, я думала, убили. Но нет, сам шёл потом, когда к реке повели. До берега нас Бельчик уверенно довёл, а дальше непонятно. Лодку она видела сильно издалека, побоялась ближе подойти. И описала как нечто непонятное, какую-то фантастическую машину. Ты слушаешь, нет? Или спишь уже?

— Слушаю. До воды это понятно, а дальше-то как?

— А дальше пометались мы туда-сюда по берегу. На счастье, встретили мальчишек, которые рыбу лучили с острогой. Вот они нам и подтвердили, что около часа-полутора назад проезжала лодка. Вверх по течению. И лодка была с тентом. А с тентом у нас одна лодка на всю Дальнюю Тайгу — лесничеству принадлежит. Лесника дома нет, на кордоне где-то. И лодки нет, стало быть на ней и уехал, так жена сказала. А на лодочной опровергли. Лодка ещё вечером у причала стояла, а когда мы пришли, это часов в шесть утра было, лодка уже пропала. Сторож плечами пожимает, вижу, юлит. Я его поприжал, так и рассказал, что лодку взял покататься племянник лесника, Мишка, по кличке Шрам. Дескать, с дядей всё договорено. Ну что нам оставалось, вертолёт в лесавиа выпросили, прочесали реку. Обнаружили с пяток лодок в разных местах, но обычных казанок. По горячим следам опросили рыбаков. Крым приметное плавсредство, один видел на воде лодку с тентом, а второй не видел, но по звуку уверенно определил, что шла не казанка, а Крым. Каково, а? Вот слух у человека. А трое остальных ничего не видели и не слышали. Значит, лодка раньше причалила, не доехав до них.

— Или врут.

— Или так, да. Один и врал, как оказалось потом. Зина твоя подсказала, мол, видела его с Мишкой Шрамом, друзья они. Ну а дальше дело техники. Допросили его, сознался, что Крым видел и даже примерно знает, где его искать, потому что Мишка часто в дядино отсутствие его берёт и катается по своим делам. Это было к вечеру второго дня. Уже и мать твоя прибегала, да меня не застала. Налымова срочно вызвал с Патома, и Пётр Иванович собрался с нами ехать. Мамки твоей один из женихов, слышь. В ночь выехали, лодку в зарослях тальника нашли. Бельчик тебя учуял, Пётр твою портянку принёс, по ней и определил. А дальше по колее до самых вражеских ворот. Там тоже Бельчик показал, что ты внутри. Пока мы совещались, как эту цитадель брать, вы сами наружу вышли. Вот такая история.