Золото Советского Союза: назад в 1975

Майоров Сергей

— Ну ты Шерлок, батя. И это всё за сутки?

— Когда по горячим следам идёшь, раскрываемость в разы лучше. Мне конечно не терпится тебя послушать, как оно было на самом деле, и почему ты меня пытался убедить, что всё это ошибка и ты сам пришёл. Но ты спи-спи, приходи в себя.

Я и спал. Что ещё в больнице делать?

Прогромыхала металлической тележкой медсестра, объявила укольчики, открывая металлический стерилизатор. Мне три штуки, бате два. Что за дискриминация? Да ещё стеклянными шприцами! Надеюсь, их хорошо прокипятили. Мало

мне больной головы и груди, теперь и задница отнималась. Ещё хуже уколов была перевязка. Это когда с тебя отдирают присохший от крови бинт, особо не беспокоясь, как себя должен чувствовать пациент.

— Терпи, ты же мужик! — равнодушно сообщил мне хирург, который менял повязку в первый раз.

Блин, верните мне Янчика, он это делал намного деликатнее.

До туалета, единственного на этаж, помогал дотащиться батя. Еду, которую на тележке развозили до дверей палат, тоже получал и приносил он. И заставлял есть меня, когда аппетита не было. Хотя видно было, ему и самому несладко. С кровопотерей небось и голова плывёт, да и сквозная дыра в корпусе неприятное явление. От печени в каких-то миллиметрах прошла пуля, повезло.

После обеда мы спали оба, пока нас не разбудили женские голоса, с боем прорывающиеся в палату. Причём оба я узнал и подумал, что лучшее для меня будет, если их не пустят. Потому что это были две моих матери — настоящая и нынешняя. И видеть их обеих вместе — это чересчур для моей больной головы. Но увы, решительно настроенная женщина сметёт на своём пути все преграды. Две матушки возникли на пороге с наказом не дольше пяти минут, и я зажмурился, чтобы не сходить с ума.

— Саша! — бросилась одна ко мне.

— Дима! — кинулась вторая на батю.

Слёзы, платочки, шмыгающие носы. И мы с батей, глядящие друг на друга поверх женских голов.

— Как ты, Сашенька? — спрашивала моя нынешняя мать. — Больно?

— Нормально.

— Как ухаживают? Утку выносят вовремя?

— Мама! Я сам хожу.

— Да ты что, с ума сошёл? Тебе и вставать-то нельзя с такими ранениями. Я разберусь. Кто твой лечащий врач? Безобразие!

— Мама, не надо, — испугался я угрозы. Ведь и вправду пойдёт.

— Мне лучше знать, я медик.

Ох, ёлки, она же в больнице работает.

— Ай, — скривился я, когда она ненароком прижала мне больное место.

— Ох, прости. Дай, посмотрю. Да у тебя кровотечение открылось. Лежи, я медсестру позову.

Всё-таки убежала. А я остался с настоящими родителями наедине. Эх, молодые вы ещё, не успели друг другу надоесть. Хотите небось и поцеловаться нормально. Так целуйтесь, разве я против?

— Наташа, — заметил батя мой взгляд. — Иди, поблагодари Сашу, это он меня спас, не то быть бы во мне одной пулей больше. Неизвестно с каким итогом.

И мама вскочила с его постели, наклонилась надо мной, погладила по голове и поцеловала в щёку.

— Спасибо тебе, Саша, за моего мужа. Ты настоящий герой.

И я, взрослый мужик, едва не расплакался от этой материнской ласки, которую

почти забыл, так давно это было в прошлый раз.

Вторая мать вернулась с шумом и медперсоналом. Надо мной засуетились, а наших женщин начали выставлять за дверь, дескать, и так сделали исключение ради приехавших за триста километров родственников. Так мы в районной больнице, получается?

— Тут фрукты и шоколад. Саша, кушай, тебе нужны витамины. Бельё в сумку сложила, там же кружка-ложка, мыло, щётка, полотенце. Я узнаю сейчас, что ещё нужно, завтра принесу, — распрощалась со мной мать.

А мне пришлось пройти всю процедуру смены повязки с обработкой и прочими прелестями. Да ещё сказали, поменьше вставать. Можно подумать, я тут по этажам бегаю.

Фрукты я решил поделить с батей, но у него оказался аналогичный набор. Вместе затоваривались, не иначе. Поэтому мы дружно провоняли палату апельсинами, долго корпели над их чисткой, похрустели красными яблоками. Ворох маленьких шоколадок «Сказки Пушкина» пошёл на ура.

****

Прошу прощения, вторую часть главы опубликую попозже сегодня. Обнаружил косяки.

Глава 18 ч.2

Заодно сочиняли свою сказку, точнее, пытались как-то договориться, какую версию моей биографии будем озвучивать следствию. Получалось плохо, оба устали и хотели отдыхать, а не напрягать мозги. Сошлись на том, что утро вечера мудренее, а пока мне было ясно одно — надо стоять на том, что у меня проблемы с памятью, и если что-то выбивается из концепции, то я этого не помню.

Утро началось как-то сразу и вдруг. Сдача анализов, завтрак, обход. Едва дождавшись результатов утреннего осмотра, к нам нагрянуло батино руководство, коллеги и бог знает кто ещё.

Судя по звукам перед дверью, за нас шла битва между медиками, роднёй и органами. Ещё приходила журналистка из местной газеты, невесть каким образом прознавшая об этой истории. Слава богу, её тормознули снаружи, но и тех, кто добрался до меня, хватило с лихвой.

Первым в палату проник маленький незаметный человечек, в накинутом поверх формы белом халате. Он завернул врача, который хотел зайти вместе с ним.

— Прошу покинуть помещение, не мешайте работе правоохранительных органов. Здравствуйте, товарищи! Я следователь Бодайбинского райуправления капитан Ковтун.

— Здравия желаю! — отозвался отец и начал вставать.

— Лежите, лежите! — остановил его капитан. — Побеседуем так. Врачи требуют ограничить время посещения, но расследование не терпит отлагательств, нам необходима оперативная информация по делу. Предлагаю сделать так, мы сейчас беседуем с гражданином Шведовым, а вы, товарищ Шарипов, изложите свой рапорт на бумаге, чем подробнее, тем лучше. Основную информацию мы уже получили от товарища Налымова, поэтому нас интересуют подробности, о которых он не был осведомлён. И возможно, ваши мысли и выводы по делу.