Золото стрелка Шарпа
Шрифт:
– Сэр! – крикнул с колокольни Хэгмен. – Ноулз на подходе!
Вероятно, Ноулз все-таки сбился с дороги и основательно поплутал в темноте. У молодого лейтенанта было измученное лицо; не лучшим образом выглядели и красномундирники, которые входили в деревню, шатаясь от усталости. Увидев золото, Ноулз застыл как вкопанный, а затем повернулся к Шарпу.
– Быть этого не может!
Шарп поднял монету и небрежно протянул ему.
– Испанское золото.
– Господи Боже! – Обступив лейтенанта, красные мундиры нагибались, благоговейно трогали монеты. Ноулз поднял глаза. – Это вы нашли, сэр?
– Харпс.
– Харпс!? – Ноулз был так
– Очень просто, сэр. Проще некуда!
Харпер пустился рассказывать о своем приключении. Шарп уже выслушал эту историю четыре или пять раз кряду, но обрывать сержанта не стал – как ни крути, он был в долгу у рослого ирландца.
Харпер ждал в кустах, как велел ему Шарп, и слушал, как командир копошится на могиле. «А шуму-то, шуму! Я думал, он всех мертвецов перебудит, ей-же-ей, а он все скребется, а ведь светает, черт подери!» Потом со стороны села донеслись шаги. Харпер кивнул на Шарпа.
– Я-то знаю, он ни хрена не слышит, все копается себе, как заправский могильщик, а я смекаю: нельзя уходить, ну никак нельзя! Может, эти ублюдки прознали про капитана, но я-то хорошо спрятался. – Он показал на Эль Католико, тот невозмутимо посмотрел в ответ. – И тут появляешься ты, парень. Застегиваешь штаны и подглядываешь через ворота. Ну, думаю, щас накинешься на капитана, ей-же-ей! Я уж было хотел сам на этого обалдуя сигануть, и вдруг он оборачивается, достает дурацкую шпагу и тычет ею в чертов навоз! Ну, тут я все понял, а как только этот ублюдок отошел, решил убедиться! – Харпер улыбнулся до ушей, словно ждал аплодисментов, и Ноулз расхохотался.
– Как же ты все-таки убедился?
Шарп решил вмешаться:
– Ну, тут все просто. Сержант грязной работы не боится.
Харпер ухмыльнулся, довольный одобрением товарищей.
– А вам доводилось видеть карманника в деле, сэр? – Ноулз отрицательно покачал головой и пробормотал что-то насчет вращения в иных кругах. Ухмылка Харпера расползлась еще шире. – Ей-же-ей, сэр, есть на что посмотреть. Карманники в паре работают, верно? Один натыкается на богатого прохожего… ну, да вы знаете. С ног не валит, а так, выводит из равновесия. А что делает прохожий? Думает, вы у него денежки вытянули, и враз сует руку в карман. А второй вор на все это смотрит, и, когда узнает, где денежки, дело, считай, в шляпе. – Харпер ткнул большим пальцем в сторону партизанского командира. – Вот и мы точно так же подловили этого олуха. Услыхал он, как капитан червей пугает, ну и не удержался от соблазна подкрасться к навозу и проверить, на месте ли его сокровище. А тут я!
Ноулз смеялся.
– Но откуда простому ирландскому парню из Донегола знать уловки карманников?
Харпер глубокомысленно поднял бровь.
– В Тангавине можно всякому научиться, сэр. Мне вот другое невдомек: чему можно научиться на маменькиных коленях, сэр.
Шарп подошел к разбросанному навозу.
– Сколько мешков?
Харпер отряхнул ладони.
– Шестьдесят шесть, сэр. Больше не найти.
Шарп взглянул на торжествующего сержанта, с ног до головы покрытого человеческим и конским дерьмом. С мундира капала отвратительная жижа.
Капитан ухмыльнулся.
– Иди мойся, Патрик. И как следует.
Харпер хлопнул в ладоши.
– Отлично! Парни! Пора мыться!
Шарп вернулся к золоту и взял монету из развязанного мешочка. Толстая, тяжелая, в добрую унцию весом. На одной стороне герб Испании
– «Ininium sapience timor domini». Лейтенант, вы понимаете?
Ноулз взглянул на монету и отрицательно покачал головой. Стрелок Танг – самый образованный в роте Шарпа – взялся перевести:
– Начало премудрости, сэр, – страх Божий.
Шарп перевернул монету. На обороте оказался профиль кудрявого мужчины, и на этот раз смысл надписи был ясен: «Филипп Пятый, милостью Божией король Испании и Индии». Под профилем стояла дата – 1729.
Шарп посмотрел на Ноулза.
– Что за монета, знаете?
– Дублон, сэр. Восемь эскудо.
– Чего стоит?
Ноулз прикинул в уме, взвесил монету на ладони, подбросил и поймал.
– Примерно три фунта десять шиллингов, сэр.
– Каждая? – недоверчиво спросил Шарп.
Ноулз кивнул.
– Каждая.
– Боже милостивый!
Шестнадцать тысяч монет, каждая по три фунта десять шиллингов! Сколько же это всего?
Исайя Танг опередил офицеров:
– Пятьдесят шесть тысяч фунтов, сэр.
Шарп засмеялся и осекся – никаких истерик! В эти деньжищи вмещалось больше тридцати капитанских патентов. Или дневное жалованье миллиона с лишком солдат. Прослужи Шарп хоть сто лет, ему не скопить столько денег, сколько умещается в одном из этих мешочков, столько толстых, больших, увесистых желтяков с кучерявым, крючконосым, добродушным на вид королем. Золото. Деньги, каких и не вообразить офицеру, получающему в день десять шиллингов шесть пенсов минус два шиллинга восемь пенсов за пищевое довольствие, минус госпитальный сбор, да еще вычет за стирку. А его солдату очень повезет, если за год он получит на руки сумму, равную двум таким монетам. Шиллинг в день, да всякие удержания – вот и получаются знаменитые «три семерки» – семь фунтов, семь шиллингов и семь пенсов в год. Правда, находятся солдаты, которые даже этого не получают, – у них высчитывают за испорченную и изношенную амуницию. Короче говоря, английский солдат стоит меньше пригоршни этого золота.
– Тысяча фунтов, сэр. – Ноулз выглядел озабоченным.
– Что?
– Я прикинул вес, сэр. Тысяча, а то и побольше.
Около полутонны золота. Нести ее придется по вражеской территории, да еще, как назло, погода откровенно портится. Набрякшие тучи висели прямо над головой и быстро плыли на юг, обещая в самом скором времени затмить всю небесную синеву.
Шарп показал на мешочки.
– Разделите, лейтенант. На тридцать частей. Наполните тридцать ранцев. Все долой, кроме самого необходимого. Придется нести по очереди.
Эль Католико встал и приблизился к Шарпу, косясь на бдительных стрелков, которые держали испанцев на прицеле.
– Капитан.
– Да?
– Это испанское золото. – Он говорил с гордостью, видимо, не хотел ударить в грязь лицом, делая последнюю безнадежную попытку.
– Знаю.
– Оно принадлежит Испании. Оно должно остаться здесь.
Шарп отрицательно покачал головой.
– Оно принадлежит верховной хунте, а хунта находится в Кадисе. Я – всего-навсего носильщик.
– Капитан, забирать его отсюда не имеет смысла. – Эль Католико собрал все свое достоинство, говорил он спокойно, проникновенно. – Оно и здесь пригодится для войны с французами. Мы сумеем использовать его с толком, поверьте. Если вы заберете золото, Британия его украдет. Оно отправится в Англию на ваших кораблях. Оно должно остаться здесь.