Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Она заелозила по постели, отползая подальше от него.
– Боже… мой, – сказала она. Она вглядывалась в него, изучала его в поисках какого-то знака, способа распознать правду. – Но эта процедура, она же стоит целое состояние.
Он кивнул.
– Да. У меня был… э-э… благодетель.
– Я тебе не верю, – сказала Ленора, но судя по голосу, говорила неправду. – Я… это не может…
– Это правда. Я могу доказать это сотней различных способов. Показать тебе документ со старой фотографией?
– Нет! – выражение – чего? – вероятно, отвращения на секунду возникло на её лице. Конечно, она не хотела увидеть старика, который только что её…
– Я должен был сказать тебе раньше, но…
– Да уж точно должен был, не сомневайся. Да что за хрень, Дон! – Но потом, вероятно, у неё возникла мысль, возможно, вызванная звуком его имени; проблеск надежды появился в её глазах, словно она поняла, что это может быть какой-то замысловатый розыгрыш.
– Но, погоди, ты же внук Сары Галифакс! Ты сам мне говорил.
– Нет, не говорил. Ты так подумала .
Она отодвинулась ещё дальше и прикрыла грудь простынёй – за время их знакомства первое проявление стыдливости.
– Так кто же ты, чёрт возьми, такой? – спросила она. – Ты вообще имеешь к ней отношение?
– О да, – сказал он. – Только, – он с трудом сглотнул, пытаясь взять себя в руки, – только я не её внук. – Он обнаружил, что не может смотреть ей в глаза, и поэтому смотрел на смятую простыню между ними. – Я её муж.
– Дерьмо собачье, – сказала Ленора.
– Прости. Это правда.
– Её муж? – повторила она, словно в первый раз не расслышала.
Он кивнул.
– Я думаю, тебе надо уйти.
Эти слова вонзились в сердце, как пули, рвя его на части.
– Пожалуйста. Я могу…
– Что? – спросила она. – Ты можешь объяснить ? Этому не может быть никакого сраного объяснения.
– Нет, – сказал он. – Нет, я не могу объяснить. И не могу оправдать. Но, Ленора, я никогда не хотел сделать тебе плохо. Я никогда не хотел сделать плохо никому . – У него заболел желудок; он чувствовал себя дезориентированным. – Но я хочу, чтобы ты… чтобы ты поняла.
– Поняла что? Что всё, что между нами было – это ложь?
– Нет! – сказал он. – Нет, нет, Господи, нет. Это было более… более настоящим, чем всё, что со мной было за последние…
– За последние что? Последние годы? Десятилетия?
Он испустил долгий, судорожный вздох. Он не мог даже сказать, что она к нему несправедлива. То, что она до сих пор с ним разговаривала, было больше, много больше, чем он заслуживал. И всё же он попытался защититься, хотя пожалел о сказанном сразу, как только затихли слова:
– Послушай, – сказал он, – ведь это была твоя инициатива перейти к интиму.
– Потому что я думала, что ты – не тот, кто ты есть. Ты мне врал.
Он подумал было возразить, что технически не врал, по крайней мере, не так часто.
– И вообще, – продолжала она, – кто что начал, это настолько здесь не при чём, что даже не из этой солнечной системы. Ты же октогенарий , Господи Боже мой. Ты мог бы быть моим дедом.
Он ожидал этих последних слов, но от этого они не стали менее болезненными.
– Сара прошла ту же процедуру, – вытолкнул он из себя. – Но с ней что-то не получилась. Она так и осталась восьмидесятисемилетней, а я… я стал таким .
Ленора ничего не сказала, но уголки её рта чуть-чуть опустились, а брови насупились.
– Коди Мак-Гэвин за всё заплатил, – продолжал Дон. – Он хотел, чтобы Сара была жива, когда придёт следующий ответ с Сигмы Дракона. Я… меня просто взяли на буксир, но…
– Но теперь ты – опекун при Саре.
– Пожалуйста, – сказал он. – Я об этом никого не просил.
– Нет-нет, конечно нет. Это само собой так вышло – медицинская процедура за несколько миллиардов долларов.
Он покачал головой.
– Я должен был догадаться, что ты не поймёшь.
– Если тебе нужно понимание, запишись в группу взаимной поддержки. Наверняка такая есть для людей вроде тебя.
– О да. Есть. Они как раз сейчас встречаются в Вене. Я не могу позволить себе поехать туда. Я посчитал – я на четыре порядка беднее, чем следующий самый бедный из тех, что подверглись этой процедуре. На каждый доллар, что есть у меня, у каждого из них – десять тысяч. Вот это – другая солнечная система, Ленора.
– Не поучай меня. Я вообще ничего плохого не сделала.
Он глубоко вдохнул.
– Ты права. Прости. Просто я не знаю, что делать, и… и я не хочу тебя терять. Ты правда мне не безразлична; я всё время про тебя думаю. И я не знаю, что я буду делать, но знаю одно: в последнее время я был счастлив только когда был с тобой.
– Должен быть кто-то ещё, кто…
– Никого нет. Друзья – те немногие, что ещё живы – они не поймут. А мои дети…
– О, чёрт. Я про это и не подумала даже. У тебя же есть дети!
Семь бед – один ответ.
– И внуки. Но моему сыну пятьдесят пять, а дочери скоро пятьдесят. Я не могу ожидать, что они поймут отца, который вдвое младше их.
– Это безумие, – сказала она.
– Мы сможем всё устроить.
– Рехнулся? Ты женат . Ты на шестьдесят лет старше меня. У тебя дети. У тебя внуки. И раз тебе восемьдесят семь – у тебя даже нет работы.
– У меня есть пенсия.
– Пенсия! О Боже.
– Это не обязательно должно что-то менять, – сказал он.