Золотое руно (сборник)
Шрифт:
– Я не предрасположен к секретности, – ответил он.
– Нет. Полагаю, нет.
– Вы спрашивали Дона? – ровным голосом спросил МоЗо.
Она почувствовала, как её брови сами собой взбираются на лоб.
– Почему ты это спросил?
Линия рта Гунтера дёрнулась, словно он хотел было что-то сказать, но передумал. Через секунду он посмотрел в сторону и ответил:
– Без определённой причины.
Сара подумала было оставить эту тему, но…
Но, чёрт побери, у Дона ведь есть, кому излить душу.
– Ты думаешь, что я не знаю, правда?
– Не знаете что? – спросил Гунтер.
– О, пожалуйста, – сказала она. – Я перевожу послания со звёзд. Так что принять сигналы гораздо ближе к дому я уж точно смогу.
Никогда не знаешь, смотрит ли робот тебе в глаза.
– Ох, – сказал Гунтер.
– Ты знаешь, кто это? – спросила она.
МоЗо качнул своей голубоватой головой.
– А вы?
– Нет. И не хочу знать.
– Я не буду слишком нахален, если спрошу, как вы к этому относитесь?
Сара выглянула в окно, в котором виднелся только кусочек неба и красный кирпич соседнего дома.
– Я бы, конечно, предпочла иное решение, но…
МоЗо молчал, бесконечно терпеливый. После паузы Сара продолжила:
– Я знаю, что у него есть… – Она запнулась, выбирая между «желаниями» и «потребностями» и в конце концов остановилась на последних. – А я не могу больше заниматься этой… гимнастикой . Не могу перевести часы назад. – Ей пришло в голову, что часть про часы прозвучала, словно вариант архетипического выражения невозможности типа «Я не могу остановить солнце». Но для Дона стрелки – Господи, когда она последний раз видела часы со стрелками? – стрелки часов действительно перевели далеко-далеко назад. Она покачала головой. – Я за ним больше не поспеваю. – Она ещё немного помолчала, потом посмотрела на робота. – А ты как к этому относишься?
– Я не силён в эмоциях.
– Надо полагать.
– И всё же я предпочитаю, чтобы всё было… проще.
Сара кивнула.
– Ещё она твоя восхитительная черта.
– Я прямо сейчас изучаю информацию о таких вещах, доступную в сети. Я честно признаюсь, что вряд ли понимаю её в достаточной мере, но… вы не сердитесь?
– О, ещё как сержусь. Но не только – не столько – на Дона.
– Я не понимаю.
– Я зла на… на обстоятельства .
– Вы говорите о том, что роллбэк на вас не подействовал?
Сара снова отвела взгляд. Через некоторое время она сказала, тихо, но отчётливо:
– Я злюсь не на то, что он не подействовал на меня. Я злюсь на то, что он подействовал на Дона.
Она опять повернулась к МоЗо.
– Ужасно, не правда ли, что я расстроена тем, что человек, которого я люблю больше всего на свете, проживёт ещё семьдесят лет или даже больше? – Она покачала головой, поражённая тем, на что оказалась способна. – Но это, знаешь ли, только потому, что я знала, чем всё это должно будет кончиться. Я знала, что он бросит меня.
Гунтер качнул сферической головой.
– Но он этого не сделал.
– Нет. И я не думаю, что сделает.
Робот немного подумал.
– Я согласен с вами.
Сара двинула плечами.
– Поэтому я и простила его, – сказала она; её голос был тих и далёк. – Потому что, видишь ли, я знаю, сердцем чувствую, что, случись всё наоборот, я бы от него ушла.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Петра Джоунз, доктор из «Реювенекс», явившаяся к ним домой для очередного обследования Дона. Сара теперь при этом не присутствовала; для неё это было слишком тяжело.
Дон знал, что страдает от неуместной упрямой гордыни. Он закалил её, когда много лет назад медленно и в муках умирала его мать. Когда Сара сражалась с раком, он не опускал голову, пряча свою боль и страх так хорошо, как только мог, от неё и детей. Он знал, что он – сын своего отца; просить о помощи – это показать слабость. Но сейчас ему нужна была помощь.
– Я… я не знаю, – тихо сказал он.
Он сидел на краю дивана; Петра, одетая в дорогой на вид тёмно-оранжевый брючный костюм, сидела на противоположном.
– Что-то не так? – спросила она, наклоняясь вперёд; бусины её дредов тихо застучали друг о друга.
Дон наклонил голову. Сверху едва слышно доносились голоса Гунтера и Сары.
– Я, э-э… чувствую себя так, как будто я – это не я, – сказал он.
– В каком смысле? – спросила Петра с напевным джорджийским акцентом.
Он сделал глубокий вдох.
– Я делаю… вещи… которые мне несвойственны; вещи, которые я никогда не думал, что буду делать.
– Например?
Он посмотрел в сторону.
– Я… это…
Петра кивнула.
– Ваше либидо повышено?
Дон посмотрел на неё, но ничего не сказал.
Она снова кивнула.
– Это не редкость. Уровень тестостерона у мужчин с возрастом падает, но роллбэк его восстанавливает. Это может влиять на поведение.
Ты мне будешь рассказывать, подумал Дон.
– Но я не помню, чтобы я был таким в первый раз. Конечно, тогда я… – Он замолчал.
– Что?
– Я был побольше, когда мне по-настоящему было двадцать пять.
Петра непонимающе моргнула.
– Вы были выше?
– Толще. Я весил, вероятно, фунтов на сорок больше, чем сейчас.
– А, понятно, это тоже может влиять на величину гормонального дисбаланса. Но мы можем его откорректировать. Заметили что-нибудь ещё?
– Ну, это не просто, – существовало, наверное, лучшее, более приличное слово, но в тот момент оно не шло ему в голову, – половое возбуждение. Это скорее вроде… романтического настроения.
– Опять же, гормоны, – сказала Петра. – Распространённый эффект адаптации к роллбэку. Ещё какие-нибудь проблемы?