Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Но хотя его вожделение к Леноре немного улеглось, любовь осталась прежней. Она не была простым гормональным расстройством; это он знал точно.
Тем не менее, у него были обязательства перед Сарой, возникшие за десятки лет до рождения Леноры. Сара нуждалась в нём, и хотя он не нуждался в ней – по крайней мере, не в смысле каждодневной заботы и ухода – он по-прежнему очень её любил.
До последнего времени тихих, нежных отношений, сложившихся между ними, было достаточно, и их по-прежнему могло быть достаточно на то время, что им осталось.
И, кроме того, текущая ситуация была несправедлива по отношению к Леноре. Он никак не мог стать любимым, которого она заслуживала, её постоянным партнёром, спутником её жизни.
Разрыв с Ленорой, он знал, будет похож на ампутацию – это будет, словно отрезать часть себя. Но это будет правильным поступком, хотя…
Хотя типичный молодой человек, теряющий молодую возлюбленную может утешить себя тем, что в море полно рыбы, и такая же, а то и значительно лучшая обязательно вскоре появится на горизонте. Но Дон уже прожил целую жизнь, в течении которой ему встретились лишь две женщины, пленившие его: одна в 1986, вторая в 2048. Шансы встретить третью, даже в течение тех многих десятилетий, что ему предстояли, казались исчезающее малыми.
Но дело не в этом.
Он знал, что должен сделать.
И он сделает это завтра, если только…
Нет, это неважно. Никаких отговорок.
Он сделает это завтра.
Календарь никого не ждёт, и так получилось, что сегодня, пятнадцатого октября, в четверг, у Дона был день рождения. Он не говорил Леноре о его приближении; он не хотел, чтобы она тратила хоть сколько-нибудь из своих небольших денег на подарок для него, а сейчас, учитывая то, что он собирался сегодня сделать, он был вдвойне рад тому, что сохранил это в тайне.
Кроме того, так ли важен восемьдесят восьмой день рождения, если твоё тело подверглось омоложению? Когда ты ребёнок, день рождения – это большое событие. В среднем возрасте они уже не кажутся такими уж важными, празднуются лишь круглые даты, да в годы, оканчивающиеся на пятёрку, иногда посидишь и подумаешь о прожитом. Но после определённого возраста это снова меняется. Теперь снова каждый день рождения – праздник, каждый день рождения – достижение… потому что каждый из них может стать последним. Если только ты не прошёл роллбэк. Так отмечать ему свой восемьдесят восьмой день рождения, или проигнорировать?
И ведь это вовсе не означало, что его биологические часы теперь показывают двадцать шесть вместо двадцати пяти. Он знал, что «двадцать пять» – это примерное значение. Роллбэк – это комплекс биологических модификаций, не машина времени с цифровым индикатором. Он, однако, обнаружил, что ему приятнее думать о себе, как о двадцатишестилетнем. Двадцать пять – это неприлично мало; в этом возрасте было что-то до смешного незрелое. Но двадцать шесть – это уже серьёзнее, это почти «под тридцать», начинаешь остепеняться. И пускай значение не точное – он же всё равно становится старше, так же, как и все остальные, день за днём, и эти дни нужно же объединять в какие-то группы, разве не так?
То, что именно сегодня – день его рождения, было очень неудачным совпадением – теперь он будет вспоминать о своём разрыве с Ленорой в каждый из множества дней рождения, которые ему ещё предстоят.
Он прибыл в «Герцог Йоркский» к полудню и наткнулся там на Гэбби.
– Привет, Дон, – сказала она, улыбаясь. – Спасибо, что помогал нам в пищевом банке на прошлой неделе.
– Без проблем, – сказал он. – Было весело.
– Ленни уже здесь. В «уют-компании».
Дон кивнул и направился в маленькую комнатку. Ленора читала что-то с датакомма, но подняла взгляд при его приближении и моментально оказалась на ногах, встав на цыпочки, чтобы его поцеловать.
– С днём рождения, милый! – объявила она.
– Как… как ты узнала?
Она таинственно улыбнулась – но, конечно, в наше время в сети можно отыскать любую информацию. Как только они уселись, Ленора достала откуда-то что-то, завёрнутое в блестящую синюю бумагу.
– С днём рождения, – снова сказала она.
Дон посмотрел на подарок.
– Не нужно было!
– Что я буду за подруга, если забуду про твой день рожденья? Давай, открой его.
Он подчинился. Внутри была белоснежная футболка. На ней был стандартный запретительный знак – перечёркнутый круг, в котором было слово «QWERTY», составленное из шести скрэббловских фишек. Дон лишь удивлённо разинул рот. Когда они в первый раз играли в скрэббл, он упоминал о том, что не одобряет включение слова «qwerty» в «Официальный словарь игрока в скрэббл». На его памяти оно всегда записывалось заглавными буквами, а такие слова в скрэббле не допускались. Все словари, с которыми он консультировался, соглашались с ним, за исключением одного: Вебстерского Третьего Полного Международного Словаря, утверждавшего, что слово «часто записывается строчными буквами». Но тот же самый излишне либеральный словарь утверждал, что «торонто» может писаться с маленькой буквы, когда означает что-то, присущее городу, вроде «в торонто-стиле», а в ОСИС такого слова не было, и слава Богу. Поскольку с применением слова qwerty было выиграно множество официальных турниров, никто и слышать не хотел о том, что это профанация. Как и в случае с кампанией, которую Дона вёл за признание за роботом имени «Гунтер», его предложение нашло не много сторонников.
– Спасибо! – сказал он. – Это потрясающе.
Ленора улыбалась до ушей.
– Я рада, что тебе нравится.
– Ещё как! Я уже её люблю.
– А я люблю тебя, – сказала она, в первый раз произнеся эти слова, потянулась через стол и взяла его за руку.
Листья на деревьях вдоль Эвклид-авеню сменили цвет на смесь оранжевого, жёлтого и коричневого. Год становился стар; скоро наступит зима. Дон и Ленора шли вдоль них, взявшись за руки. Она, как всегда, оживлённо болтала, но он был слишком поглощён раздумьями, чтобы что-то говорить, потому что знал, что они идут к ней домой в самый последний раз.
Мёртвые листья смешивались с мусором, нанесённым вечерним бризом на потрескавшийся асфальт. Они прошли мимо зданий с заколоченными окнами и сидящих вокруг канализационного люка алкашей, прежде чем добрались до её обшарпанного дома и спустились в квартиру в полуподвале. Когда они вошли и сняли плащи, Ленора занялась кофе, а Дон огляделся вокруг. На самом деле здесь было не так много вещей, принадлежащих Леноре лично; он знал, что потрёпанная мебель сдавалась вместе с квартирой. Её собственность, вероятно, поместилась бы в пару чемоданов. Он удивлённо покачал головой, вспоминая, когда его жизнь была так мобильна и не отягощена багажом.
– Вот, – сказала Ленора, протягивая ему дымящуюся чашку. – Поможет согреться.
– Спасибо.
Она устроилась на подлокотнике дивана.
– И я знаю ещё кое-что, чем можно тебя согреть, именинничек, – сказала она, и её глаза блеснули.
Но он покачал головой.
– Гмм… может, лучше в скрэббл сыграем?
– Серьёзно? – спросила Ленора.
Он кивнул.
Она посмотрела на него, как на существо с другой планеты. Но потом улыбнулась и пожала плечами.
– Конечно, если хочешь.