Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

И тогда он начинает говорить, говорить своим певучим голосом, обращая к ветру нескончаемый монолог. О чем он рассказывает? Я опять сижу на палубе, слева от рулевого, а капитан Брадмер покуривает в своем кресле. Не ему и не мне рассказывает рулевой свои истории. Он говорит сам с собой, как другие поют или насвистывают.

Снова заводит он рассказ о Сен-Брандоне, куда заказан путь женщинам. Он говорит: «Как-то одна девушка решила отправиться на Сен-Брандон. Чернокожая девушка с острова Маэ, высокая и красивая. Думаю, ей не было и шестнадцати. Она знала, что это запрещено, и попросила своего жениха, юношу с рыбачьего судна: пожалуйста, сказала она ему, возьми меня с собой! Сначала он не хотел, но она все говорила: чего ты боишься? Никто ничего не узнает, я переоденусь мальчиком. Ты скажешь, что я — твой младший братишка, вот и всё. И он в конце концов согласился, а она надела старые штаны и большую рубаху, обстригла волосы, и, поскольку

была она высокая и тоненькая, другие рыбаки приняли ее за мальчика. Тогда она отправилась с ними на корабле к Сен-Брандону. За время пути ничего такого не случилось, ветер был тихий, как легкое дыхание, небо — синее, и корабль всего за неделю добрался до Сен-Брандона. Никто не знал, что на борту у них женщина — кроме жениха, конечно. Иногда вечером он тихонько разговаривал с ней: если капитан узнает, говорил он, то рассердится и прогонит меня. А она отвечала: как он может узнать?

И вот корабль вошел в лагуну, ту самую, что похожа на рай, и люди начали ловить больших черепах, таких кротких, что они сами идут в руки, даже не пытаясь спрятаться. По-прежнему ничего не происходило, но когда рыбаки решили высадиться на одном из островков, чтобы переночевать, поднялся ветер и море взволновалось. Огромные валы, перемахнув через рифы, хлынули в лагуну. Всю ночь бушевала буря, и море покрыло скалы. Люди покинули свои хижины и взобрались на деревья. Все стали просить Мадонну со святыми защитить их, а капитан горевал, глядя, как волны вот-вот разобьют в щепы его выброшенное на берег судно. И вдруг огромная волна, больше всех предыдущих, диким зверем набросилась на остров и оторвала скалу, на которой укрылись люди. И сразу всё успокоилось, ветер улегся, снова засветило солнце, будто и не было никакой бури. И тут раздался голос, он причитал: ай-ай-ай, мой братец! Это был молодой рыбак, он видел, как большая волна унесла его невесту, но, поскольку он боялся быть наказанным за то, что ослушался и привез с собой на остров женщину, то плакал и только твердил: ай-ай-ай, мой братец!»

Когда рулевой закончил свой рассказ, свет над морем окрасился золотом, а небо над горизонтом поблекло и опустело. Приближается ночь, еще одна ночь. Но сумерки над морем длятся долго, и я смотрю, как медленно угасает день. Неужели всё, что окружает меня здесь, — это тот же самый мир, который я знал когда-то? Мне кажется, что, перешагнув за горизонт, я вступил в мир иной. И похож он на мир моего детства, там, в Букане, где царил шум ветра, — как будто «Зета» плывет вспять, уничтожая время.

День потихоньку уходит, а я снова предаюсь грезам. Я ощущаю жаркое прикосновение солнца к затылку и плечам. Чувствую легкое дыхание обгоняющего наш корабль вечернего ветерка. Все вокруг притихли, словно совершая таинственный ежевечерний обряд. Никто не произносит ни слова. Все слушают шум бьющихся о форштевень волн, глухое гуденье парусов и снастей на ветру. Матросы-коморцы преклоняют колени в передней части корабля, обращаясь на север в вечерней молитве. Мешаясь с шумом моря и ветра, доносится до меня их приглушенное бормотание. Никогда еще не ощущал я столь остро всей красоты этой молитвы, направленной в никуда, теряющейся в бескрайнем морском просторе, как в тот вечер, когда корабль, медленно покачиваясь, стремительно скользит по прозрачному, как небо, морю. И я думаю, как хотелось бы мне, чтобы ты была сейчас рядом со мной, Лора, — ты, которой так нравится пение муэдзина, оглашающее холмы Форест-Сайда, — и чтобы услышала эту молитву, этот тихий шелест, здесь, на корабле, что качается на волнах большой морской птицей со сверкающими крыльями. Как хотел бы я взять тебя с собой, по примеру того рыбака, отправившегося на Сен-Брандон, ведь я тоже мог бы сказать, что ты «мой братец»!

Я знаю: слушая на закате дня молитву коморских матросов, Лора чувствовала бы то же, что и я. И нам не надо было бы слов. Но в тот самый миг, когда я думаю о ней, когда сердце мое сжимается от разлуки, я понимаю, что, наоборот, становлюсь сейчас к ней все ближе. Лора снова в Букане, в большом, заросшем лианами и цветами саду, рядом с домом, а может, она идет по узкой тропинке среди тростников. Она никогда не покидала этих мест, которые любила всем сердцем. И в конце путешествия меня ждет море, бьющееся о пляжи Тамарена, прибой в устье двух рек. Я отправился в путь, чтобы вернуться туда. Но, когда я вернусь, я не буду прежним. Я вернусь другим, и этот старый сундучок, набитый бумагами моего отца, будет наполнен золотом и драгоценными камнями Корсара, сокровищами Голконды или выкупом Ауренгзеба. Я вернусь пропахший морем, опаленный солнцем, сильный и закаленный, как солдат, чтобы отвоевать наше утраченное имение. Вот о чем мечтаю я в неподвижных сумерках.

Один за другим, матросы спускаются в трюм, чтобы уснуть там, в жаре, исходящей от раскаленного за долгий день корпуса корабля. Я спускаюсь вместе с ними, растягиваюсь на досках, положив под голову сундучок. И слушаю звуки бесконечной игры в кости, возобновленной с того самого места, на котором прервал ее рассвет.

Воскресенье

И вот после пятидневного плавания мы на Агалеге.

Берег островов-близнецов, должно быть, показался очень рано, с рассветом. Я спал тяжелым сном, один в трюме, не чувствуя царившего на палубе оживления, и голова моя моталась по полу. Разбудили меня тихие воды рейда: я настолько свыкся с постоянной качкой, что их неподвижность меня встревожила.

Я тотчас выбираюсь на палубу, босиком, даже не надев рубахи. Прямо перед нами вытянулась узкая серо-зеленая полоса, окаймленная пенистой бахромой бьющихся о рифы волн. После нескольких дней плавания, в течение которых мы не видели ничего, кроме безбрежного синего моря и бескрайнего синего неба, самый вид земли, пусть даже такой плоской и пустынной, как эта, приводит нас в совершенный восторг. Перегнувшись через фальшборт на носу судна, вся команда жадно вглядывается в острова.

Капитан Брадмер отдал приказ спустить паруса, и корабль дрейфует теперь в нескольких кабельтовых от берега, не приставая к нему. Когда я спрашиваю у рулевого почему, тот коротко отвечает: «Надо подождать». Ситуацию разъясняет капитан Брадмер, стоящий рядом со своим креслом: надо дождаться отлива, иначе течение может отнести нас на прибрежные рифы. Вот подойдем ближе к фарватеру, тогда можно будет бросить якорь и спустить на воду пирогу, чтобы добраться до берега. Прилив начнется не раньше полудня, когда солнце станет клониться к западу. А пока надо набраться терпения и разглядывать близкий, но недоступный берег издали.

Воодушевление моряков поутихло, они усаживаются на палубе в тени колышущегося на слабом ветру паруса, играют и курят. Несмотря на близость берега, вода вокруг темно-синего цвета. Перегнувшись через фальшборт на корме, я смотрю на мелькающие в синеве зеленые тени больших акул.

Вместе с приливом появляются птицы. Чайки, крачки, буревестники кружат над судном, оглушая нас своими криками. Они голодны и, приняв нас за один из рыбачьих баркасов с островов, настойчиво требуют причитающуюся им добычу. Заметив свою ошибку, птицы улетают, возвращаются под защиту кораллового барьера. Лишь две-три большие чайки продолжают вычерчивать круги над нашими головами, то и дело пикируя вниз и едва не задевая крыльями волны. После стольких дней созерцания совершенно пустынного моря их полет наполняет меня радостью.

Ближе к вечеру капитан Брадмер поднимается с кресла и отдает приказания рулевому, тот громко повторяет их, после чего матросы поднимают паруса. Рулевой стоит у штурвала, привстав для лучшего обзора на цыпочки. Сейчас мы пристанем к берегу. Медленно, повинуясь порывам мягкого приливного ветра, «Зета» приближается к прибрежной отмели. Уже ясно видны разбивающиеся о рифы длинные валы, слышен их беспрестанный рокот.

Когда, следуя по фарватеру, корабль оказывается в нескольких морских саженях от рифов, капитан приказывает бросить якорь. Первым в море падает главный якорь на тяжелой цепи. Затем матросы бросают три якоря поменьше — стоп-анкеры — с левого и правого бортов и с кормы. На мой вопрос о том, чем вызваны такие меры предосторожности, капитан в двух словах рассказывает о крушении в 1901 году трехмачтовой шхуны «Калинда» водоизмещением в сто пятьдесят тонн: она встала на якорь на этом самом месте, прямо напротив прохода через рифы. Все сошли на берег вместе с капитаном, оставив на борту двух неопытных юнг-тамильцев. Через несколько часов начался прилив, в тот день — необычайно мощный, течение, устремившееся к единственному проходу меж скал, было такое сильное, что оборвало якорную цепь. Люди с берега видели, как корабль на гребне высокой волны устремился к отмели, словно собираясь взлететь на воздух. В следующий миг он обрушился на рифы, а когда вместе с отступившей волной откатился назад, море поглотило его, и он пошел ко дну. От него остались лишь куски мачт, обломки каких-то досок да несколько тюков груза, всплывших на следующий день; что же до юнг-тамильцев, то их так и не нашли.

Тут капитан отдает приказ убрать все паруса и спустить на воду пирогу. Я смотрю в темную воду — глубина в этом месте не больше десяти морских саженей — и содрогаюсь при мысли о зеленых тенях акул, что рыщут здесь в ожидании очередного кораблекрушения.

Но вот пирога спущена на воду, и капитан с неожиданной ловкостью первым соскальзывает в нее по веревке, за ним — четыре матроса. Безопасности ради экипаж отправится на берег двумя группами, я буду во второй. Перегнувшись вместе с моряками через фальшборт, я смотрю, как пирога направляется к проходу в бухту. Держась на гребне высокой волны, она входит в узкий пролив между черными рифами. Соскальзывает с волны вниз, на миг исчезает из виду, но затем появляется вновь, уже по ту сторону барьера, в тихих водах лагуны. И там уже спокойно бежит по направлению к молу, где ее поджидают островитяне.

Поделиться:
Популярные книги

Тринадцатый IV

NikL
4. Видящий смерть
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Тринадцатый IV

Внешняя Зона

Жгулёв Пётр Николаевич
8. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Внешняя Зона

Свои чужие

Джокер Ольга
2. Не родные
Любовные романы:
современные любовные романы
6.71
рейтинг книги
Свои чужие

Свадьба по приказу, или Моя непокорная княжна

Чернованова Валерия Михайловна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.57
рейтинг книги
Свадьба по приказу, или Моя непокорная княжна

Правила Барби

Аллен Селина
4. Элита Нью-Йорка
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Правила Барби

Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Марей Соня
2. Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.43
рейтинг книги
Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Метаморфозы Катрин

Ром Полина
Фантастика:
фэнтези
8.26
рейтинг книги
Метаморфозы Катрин

Совпадений нет

Безрукова Елена
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.50
рейтинг книги
Совпадений нет

Последний Паладин. Том 6

Саваровский Роман
6. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 6

Возвышение Меркурия. Книга 5

Кронос Александр
5. Меркурий
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 5

Зауряд-врач

Дроздов Анатолий Федорович
1. Зауряд-врач
Фантастика:
альтернативная история
8.64
рейтинг книги
Зауряд-врач

Шесть принцев для мисс Недотроги

Суббота Светлана
3. Мисс Недотрога
Фантастика:
фэнтези
7.92
рейтинг книги
Шесть принцев для мисс Недотроги

Изменить нельзя простить

Томченко Анна
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Изменить нельзя простить

Не грози Дубровскому! Том Х

Панарин Антон
10. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том Х